Когда мальчик пошёл по улице, хозяин не вернулся в дом сразу, а стоял возле калитки, прислушиваясь. Через некоторое время послышался злобный лай, а затем пронзительный собачий скулёж. Кивнув самому себе головой, учитель пошёл отдыхать».

Зинаида оторвалась от блокнота, и с восхищением покачала головой:

– Филя, ну здорово же! Ты – прям классный сочинитель! Ещё будем читать, или тебе отдыхать надо?

– Читай, там ещё немного осталось, всё равно дальше я пока не придумал.

– Ладно, немного, так немного. Слушай тогда:

«На следующий день ученик явился, только лишь рассвело. Зайдя во двор, опять прислонил свою палку к забору и вопросительно взглянул на Аристарха:

– Здравствуй, Учитель. Будем семена лущить?

– Я тебе про вопросы уже объяснял. Забыл? Сперва расскажи, как вчера до дому добрался.

Мальчик сразу округлил глаза, и восторженно затараторил:

– Учитель, злобный зверь напал на меня! Но я его победил! Всё сделал, как вы меня научили – увидев, что он бежит, я немного выждал, и когда он приблизился, опустился на одно колено, размахнулся, и ударил его в прямо по носу! Он заскулил и убежал. Сегодня иду, а этот псина, как только увидел меня с палкой, так сразу в переулочек и драпанул!

Аристарх внимательно посмотрел на ученика:

– Так сразу по носу и попал?

– Попал, ага.

Не отрывая взгляд от восторженного лица ребёнка, учитель пробормотал вполголоса, больше, видимо, для себя:

– Ну да, обрывать волокна они умеют с самого детства, но вот создать новое – тут мастеров не найдёшь, – и, обратившись уже прямо к ученику, строгим голосом скомандовал, – Пойдём, покажу кое-что. Да не забудь калитку запереть.

И, развернувшись, зашагал мимо сараев, что тянулись вдоль забора, в направлении огорода. Мальчик, накинув тяжёлую щеколду входной калитки на «ухо» с противоположной стороны, заспешил ему вслед.

Аристарх прошагал через дворик, по сторонам которого стояли хозяйственные постройки с инвентарём и разным скарбом, вышел на обширный огород, по границе которого с северной стороны высилась чащоба многолетних ив. За зарослями деревьев начиналась обширная пойма реки Холмушки. Дойдя до конца зарослей, хозяин дождался мальчика, и когда он подошёл ближе, показал пальцем на плотный синеватый покров в широкой прогалине между двумя деревьями:

– Вот, посмотри на эту траву, видишь, как густо растёт. Листики мелкие, ярко-зелёные, с синеватым отливом по краешку. Похожа на мокрицу, только это – не она. Травка эта волшебная. После всё объясню, да ты сам увидишь.

Подойдя ближе, он присел на корточки, и сорвал пучок травы. Сжав её в кулаке, пальцем указал ученику:

– Смотри.

Из кулака тонкой струйкой потекла синеватая жидкость. Аристарх принялся объяснять:

– В этой траве очень много сока, берёшь в горсть, сжимаешь, и – потекло. Это можно делать несколько раз. Не нужно никаких приспособлений, чтоб этот сок выдавить. Достаточно простого давления человеческой руки.

Мальчик поднял ладошку. Учитель кивнул:

– Спрашивай.

– Ну, выдавил, и что дальше?

– Для начала нужно приготовить какую-нибудь плошку, пойдёт даже стакан, чтоб собрать отжим. А то, что толку – давишь-давишь, а она в землю ушла. Сок этот может долго храниться, год будет стоять ­– не испортится.

Мальчик вновь поднял руку, и уже не дожидаясь позволения, задал вопрос:

– А для чего нужен этот сок?

– Во-первых, он очень вкусный, и полезный. Но самое главное – трава эта много чего может делать, а если точнее сказать – во многом помочь. Об этом я тебе после расскажу. Пока запоминай, что сегодня буду объяснять. Тебе нужно освоить много навыков. Нужно сделать так, чтобы я не таскался сюда каждый год с мешком семян этой травы. Ты сам тут этим займёшься.

– Чем «этим»?

– Ты, парень, будешь вместо меня заниматься посевкой травы, и не спорь! А я за это буду тебя грамоте учить! Понятно?

– А как звать эту траву?

Аристарх посмотрел на плотный синеватый покров:

– Зовут её – Греналин. Можно – Синюшка. Тоже подойдёт».

Зинаида закрыла блокнот, вздохнула с видимым сожалением:

– Филя, тут больше ничего и нету. Это всё?

Филипп пошевелил правой рукой:

– Ну да, больше ничего ещё не написал. Да это я один вечер всего и занимался. Рассказ новый, может и повесть получится. Как настроение будет. Пока не знаю.

– Филь, а что с ними дальше будет? Зачем этому Аристарху трава? Вообще, он какой-то опасный человек. Мне, по крайней мере, так показалось. А ты чего думаешь?

– Зина, ничего я пока не думаю. Думаю, что рёбра у меня болят. Надо Машу позвать, может таблеточку какую даст?

Зинаида поднялась со стула, положила блокнот с рассказом на тумбочку, и поправила одеяло на груди у Сёчина:

– Ладно тогда, Филенька, отдыхай. Тебе поспать нужно. А я пойду. Что, позвать сестричку? Где они там сидят, не знаешь?

Филипп помотал головой:

– Не ищи, тут кнопка вон есть, – и показал на лежавшее возле руки устройство, напоминающее коробочку с выходящим из неё белым шнуром, – сам вызову. Спасибо, Зинуля, что зашла. Приходи ещё, через пару деньков я ещё что-нибудь напишу. Делать тут больше нечего. А ты почитаешь, хорошо?

Зина с улыбкой закивала:

– Конечно зайду. Всё, пока.

Актриса развернулась, и вышла из палаты.

*****

Подождав несколько минут, Филипп глубоко вздохнул, и убедился, что боль в левом боку так и не прошла. Протянул руку к кнопке вызова, собираясь позвать медсестру, но так и не опустил палец – в дверь палаты постучали.

Сёчин скосил взгляд – в палату зашёл незнакомый молодой человек. Бахилы, натянутые на кроссовки, навязчиво шуршали. Сделав шаг по направлению к кровати, остановился. Извиняющимся тоном спросил:

– Здравствуйте. Вы Филипп Андреевич?

– Ну да, так и есть. А вы – медбрат? Принесли обезболивающее? Ну, наконец! А то рёбра с левой стороны замучили уже.

Парень с улыбкой покачал головой:

– Да нет, я совсем по другому поводу. Хочу кое-что спросить.

Филипп с усилием покачал головой:

– Если журналист, то лучше уходите.

– Да нет же, совсем нет. Я – археолог-любитель.

– Любопытно. Я-то вам зачем? Да не тяните, молодой человек! Рассказывайте уже побыстрее, что вам нужно, я видите ли – весь больной, и мне спать уже пора. И зовут вас как? Совсем молодёжь разучилась вести себя прилично!

– Прошу прощения за беспокойство, Филипп Андреевич. Сейчас всё объясню. Я, как уже сказал, занимаюсь археологией. Сам занимаюсь, хобби такое. Люблю старинные вещи разыскивать. Но просто так на поиск не хожу, а стараюсь перед этим изучить документы, какие есть. Ну, то есть, архивные данные о том месте, где искать собираюсь, и о тех предметах, которые там предположительно можно найти.

Сёчин досадливо поморщился:

– Ну, а я-то тут где, божешь ты мой?

Парень потоптался на месте, и продолжил:

– Сейчас объясню – в общем, я собираюсь освоить один маршрут, и мне стало известно, что у вас есть его описание. Вы не могли бы дать мне ознакомиться? А то у меня совершенно ничего нет. Точнее – есть, но очень и очень мало. А этого недостаточно.

Филипп с усилием улыбнулся:

– Ты, парень, палатой видать ошибся. Ничего такого, о чём ты толкуешь, у меня нет.

Посетитель, вытащив из кармана светлой ветровки помятый бумажный листок, глянул на него читающим взглядом, и помотал головой:

– Да нет же, всё верно, вот записано – Сёчин Филипп Андреевич, мастер сцены Крещёвского драматического театра. Крещёвская городская клиническая больница, отделение травматологии, палата пять. Я сюда и подошёл. Тут, в регистратуре уточнил, где чего найти. Это – пятая палата. Вы здесь. Так что всё верно.

Филипп досадливо заелозил на кровати:

– Парень, я тебе говорю, ты ошибся! Имя у тебя правильно записано, но ты ошибся – ничего у меня нету! Я тут под простынёй вообще, голый лежу. Не веришь, можешь сам убедиться.