- Идём дальше, - Слуга резко развернулась, взмахнув плащом, и тяжело вздохнула. - Нам нечего делать в этом проклятом месте. Оно, как памятник человеческой глупости и гордыни, не несёт в себе ничего хорошего.

Айрэн вздрогнул, словно её слова ударили его по лицу. Памятник глупости и гордыни... Неужели она права? Неужели и он сам - часть этого памятника? Мысли о разрушенном Ириггсфиле вновь нахлынули на него, а холод щита Балдрун впился в его руку невидимыми зубами.

Отряд покинул разрушенный город и двинулся вглубь пустошей. Солнце едва пробивалось сквозь плотные, серые тучи, отбрасывая на землю бледные, размытые тени. Песок тихо шуршал под ногами, будто шептал предостережения. Ветер, проносясь между скал, приносил с собой отголоски призрачных криков и стонов давно забытых душ.

К полудню путники достигли тропы, идущей вдоль высокой скалы, похожей на гигантское, обглоданное ребро. Здесь почва была менее рыхлой, местами даже виднелись одинокие, чёрные деревья, напоминавшие тени, застывшие в предсмертной агонии.

- Не нравится мне это место, - пробормотала Лунотень, её голос казался напряжённым. Она остановилась, внимательно оглядываясь по сторонам, и вскинула лук, натягивая тетиву. - Слишком тихо...

Айрэн тоже чувствовал тревогу. Тишина была неестественной, давящей, будто сама пустошь затаила дыхание, наблюдая за ними. Он достал меч, и в этот момент почувствовал, как щит Балдрун стал значительно тяжелее, словно впитал в себя зловещую ауру этого места.

- Ты ведь уже бывала здесь раньше, - тихо сказал Айрэн, обращаясь к Лунотени. - Что представляет из себя наибольшую угрозу в пустошах?

Эльфийка на секунду задумалась, её взгляд скользил по мрачному пейзажу, цепляясь за каждую деталь.

- Всё, - наконец ответила она.

Берсерк рядом напрягся, его мышцы вздулись под кожей. Он издал низкий, угрожающий рык, показывая свой боевой настрой и готовность защитить товарищей.

- Знаю, великан, знаю, - улыбнулась Лунотень, не спуская глаз с окружающих скал. - Тебе только повод дай лишний раз помахать кулаками.

Внезапно земля под ногами задрожала. Айрэн почувствовал, как по его спине пробежали мурашки. Из-за скалы донеслось глухое рычание, от которого кровь стыла в жилах.

На дорогу выползло полчище монстров. Когда-то они были людьми, но от их прежнего облика не осталось и следа. Тела, облачённые в обрывки грязных одеяний, были раздуты, словно плоды, поражённые болезнью. Кожу, серую и сморщенную, как старый пергамент, покрывали язвы и гнойники. Под лопнувшей плотью торчали кости и синие, омертвевшие мышцы.

У некоторых ещё можно было различить черты лица: глаза, горящие безумным огнём, искривлённые в ужасной ухмылке губы, обрывки волос, похожие на окровавленные нити. На четырёх изуродованных руках, напоминавших клешни богомола, виднелись следы свежей крови.

Чудовища неуклюже передвигались на двух лапах, сгорбив спины и волоча за собой длинные, шипастые хвосты. Они щёлкали огромными жвалами, издавая отвратительный скрежет, а из маленьких, деформированных ртов с закрученными внутрь зубами вырывались хриплые стоны, напоминающие зеркальное отражение человеческой речи.

- В бой! - голос Слуги прозвучал непривычно резко и гневно, пронзая воздух, будто лезвие меча. Казалось она испытывала к этим тварям отвращение больше, чем кто-либо другой на свете. - Порвите их на части! Не оставьте и следа!

- Сме-е-е-ерть! - вторил ей Ужаснокрыл, поднимаясь с ветки дерева в небо. Его крик был полон ярости и жажды крови.

Берсерк с громким воплем прыгнул в самую гущу врагов. Он раскидывал их в стороны, подобно разъярённому медведю. Его кулаки дробили кости, а низкий рёв заглушал крики умирающих. Кровь лилась рекой, окрашивая чёрный песок в багровый цвет.

Следом за ним в битву вступили Плачущий Рыцарь и Голос Бездны. Они действовали чётко и слаженно, прикрывая спины друг другу.

Каждый взмах клеймора Плачущего Рыцаря отдавался тяжестью, сопровождаемой убийственным свистом разрезаемого воздуха. Движения его были медленными, но безупречными и смертоносными, словно движения древнего механизма, созданного для уничтожения. Он крошил тварей направо и налево, ловко избегая их неуклюжих атак, ибо уже сражался с ними в те далёкие времена, когда он и Лунотень ещё не примкнули к отряду.

Голос Бездны с холодным спокойствием рассекал толпу монстров, как жнец, собирающий урожай. С каждым ударом булавы воздух вокруг него вздрагивал и покрывался рябью, а из-под ног вылетали клубы густого дыма. Когда же лезвия оружия погружались в плоть монстров, те начинали громко верещать и корчиться от боли, а затем обращались в горстки пыли, уносимой ветром.

Воздух наполнился скрежетом металла, треском ломающихся костей и воплями умирающих тварей, сливаясь в единую симфонию смерти. Запах крови, пота и пыли щекотал ноздри, а ветер разносил по пустошам стон замученных душ.

Мощь в руках Голоса Бездны пугала Айрэна даже больше, чем кровожадные мутанты. Он с ужасом наблюдал за тем, как легко колдун расправляется с бесчисленными отродьями пустошей. Его сила была неестественной, чуждой и опасной. Айрэн чувствовал, как в нём растёт не только страх, но и отвращение к этой могуществу, к этому человеку, ставшим живым воплощением тьмы и посланником бездны, несущим её волю.

Вскоре у колдуна появилось небольшое окно, которое он использовал, чтобы применить магию. Он достал таинственный мешочек и высыпал его содержимое на землю. Внутри него оказались длинные и острые осколки стекла. Голос Бездны прошептал пару слов и резко взмахнул рукой. Осколки, оживлённые его волей, превратились в вихрь смертоносных лезвий. Они с пронзительным звоном врезались в плоть монстров, разрывая её в клочья, отсекая конечности, дробя кости.

Лунотень тоже не стояла в стороне. Пока монстры отвлеклись на её спутников, она забралась по отвесной скале, вонзила кинжал между камней и привязала себя к нему верёвкой. В таком положении она могла безопасно расстреливать чудовищ из лука с высоты.

Лунотень, подобно пауку, плетущему смертоносную паутину, быстро и бесшумно перемещалась по скале, находя новые позиции для стрельбы. Её стрелы, выпущенные с холодным расчётом, находили самые уязвимые места в телах монстров - глаза, горло, сердце.

Один, второй, третий, десятый, двадцатый... Кровь лилась рекой, а счёт убитых тварей давно перевалил за сотню, но им всё не было видно конца.

Айрэн боялся, что спутники случайно зашибут его в пылу битвы, поэтому он держался подальше от них. Однако он не стоял в стороне сложа руки, а тоже принимал участие в бою, пусть и не мог принести столько же пользы.

Айрэн, задыхаясь, отбил атаку одного врага, затем другого. Его руки устали, а сердце колотилось в груди, требуя выхода. Серией быстрых взмахов он отрубил очередному монстру две самые крупные клешни, а когда тот раскрыл рот и зарычал, Айрэн пронзил его брюхо. Затем он услышал за спиной громкий топот.

Айрэн перекатился, избежав внезапной атаки, а потом выставил перед собой щит, укрывшись от мощного удара хвоста. В следующее мгновение он стиснул зубы и контратаковал тварь. Он оббежал её со стороны и запрыгнул на спину, принявшись протыкать рыхлое тело, словно пирог.

- Сдохни! Сдохни! Сдохни! - повторял без умолку Айрэн, чувствуя, как гнев разливается по венам, подобно кипящему маслу.

Он продолжил кромсать поверженное чудище, даже когда оно упало на землю и перестало подавать признаки жизни.

Айрэн отшатнулся, чудом избежав удара когтистой лапы, просвистевшей в сантиметре от его лица. Он поднял голову и увидел, как на него налетает огромная тварь, раскрывая пасть, полную кривых, пожелтевших зубов. В этот момент что-то свистнуло в воздухе, и голова монстра взорвалась фонтаном крови и мозгов. Лунотень, не теряя времени, выпустила вторую стрелу, вонзившуюся в грудь падающего отродья.

- Я твой должник! - махнув рукой, крикнул подруге Айрэн.

Монстры всё наступали и наступали, подобно цунами из гнилой плоти и костей, готовые смести отряд с лица земли. Воздух задрожал от их зловонного дыхания, а земля от грохота тысяч когтистых лап. Айрэн чувствовал их приближение каждой клеточкой тела, словно волна холода и страха пронзила его насквозь. Отряд отступил назад, сбившись в кучу, как стадо овец, окружённых хищниками.