Сомнений не было. Из категории странной личности он перешел в категорию подозрительной личности.

Одно только непонятно. Если его везли в центр, занимающийся генетикой, то почему такое изменение в отношении? Или это только называется, что генетикой центр занимается? Или уже совсем другие планы по его поводу, и его везут в другое место?

Комментарии, которые рождались в голове по этому поводу, были забавные:

— Ну, вот. А я им светлое будущее устраивал, жизнью рисковал. Настоящий отец нации получился. Такую кучу подвигов, судя по книжке, совершил. Нехороших работорговцев одной левой расшвыривал. Таких последователей воспитал! Один могучий шаман Кваку, в честь которого целый элитный госпиталь назвали, чего стоит! Неблагодарные потомки!

Великого неопознанного отца нации не очень вежливо запихнули на заднее сидение автомобиля традиционно черного цвета и с сильно тонированными стеклами, оба мужичка сели по бокам, а Лиз вспорхнула на место рядом с водителем. Ехали очень быстро. Миша попытался найти на панели спидометр, вроде нашел, но непонятно было, в каких единицах у него шкала.

Вообще машина оказалась тоже незнакомой, лейбл на руле состоял из букв НВ, как на машине Лиз, но та была гораздо меньше. Ничего похожего в своем двадцать первом веке Миша не видел. Возможно, это местное производство, поскольку промышленность явно в этом мире развита, но было странное ощущение, что это буквы русского алфавита.

Миша немного поглазел на виды города, но через тонированное стекло на боковых окнах почти ничего не было видно, только контуры высоких зданий и деревьев, вид в переднее окно частично загораживала массивная фигура здоровенного водителя. Изредка несчастный дважды попаданец поглядывал на Лиз, ее тоненькую шейку с кудряшками, выбивающимися из прически.

Дальше все было практически в духе вестернов. Остановились на каком железнодорожном переезде сразу на выезде из города. Через несколько минут вдали показался медленно идущий длинный пассажирский поезд. Поезд притормозил рядом с машиной, Мишу почти впихнули в один из вагонов, и поезд тронулся, стремительно набирая скорость.

Вагон был явно не просто пассажирский. Несколько довольно крепких молодых людей сидели в разных его точках, а Миша, Лиз и все те же мужчины, с которыми они ехали, зашли в отдельное купе с полуприкрытыми жалюзи на окнах. Свет с улицы едва пробивался между ламелями.

Почти все время молчали, только изредка раздавались слова-команды, да с улицы были слышны раскаты грома. Миша решил, что его спокойствие по поводу странных перемещений выглядит подозрительно, поэтому решил повозмущаться:

— Лиз, позвольте узнать, почему такой странный способ перемещения выбран? Поезд всех пассажиров в поле подбирает? Или для меня отдельный трюк придумали?

Сосед справа ощутимо хмыкнул, а Лиз, уткнувшаяся в электронное устройство, нехотя подняла прекрасные глазки и буркнула:

— Ни в одной стране вас нет в базах данных. Это может быть опасным и для вас, и для нас.

Мише было скучно ехать, а Лиз так забавно моргала ресничками, отводя взгляд, поэтому он продолжил:

— Можно подробнее?

— Нет, нельзя, парень, — раздался голос сопровождающего слева.

Лиз посмотрела на того мужчину и кивнула головой.

— Вы меня арестовали?

— Пока нет, — проговорил все тот же мужчина.

— Пока?

— Специалисты разберутся. Парень, ты слишком много вопросов задаешь для человека, потерявшего память. Отдыхай пока, водички вот попей, если рот занять нечем. Отдыхайте, Лиз.

Лиз вновь кивнула, достала с подвесной полочки дорожную подушку в упаковке, пристроила ее за головку и закрыла глазки, показав всем своим видом, что спит и на вопросы потому не отвечает. Даже села чуть вполоборота, от чего полы юбки чуть завернулись.

Зря она это сделала. Чуть выше правого колена открылся шрам в виде буквы П.

Окно купе с полузакрытыми жалюзи озарилось вспышкой молнии, и раздался оглушительный раскат грома.

Какая-то зараза упорно била его по грудине и шлепала по щекам. Было неприятно, но сначала Миша терпел, не желая расстаться с приятными, но тревожными мыслями о поездке вместе с Лиз. Кстати, где она?

Возможно, она спала, уютно устроив кудрявую головку на дорожной подушке, потому ее голоса не было слышно. Во всяком случае, те голоса, которые он слышал, совсем не были голосом Лиз.

Сначала какой-то мужчина раздраженно прикрикнул:

— Анна, давай быстрее. А вы, мамаша, не мешайте, дайте мне работать. Анна, что копаешься?.. Ну, вот, дыши, дыши, парень. Никуда не денется лейтенант. Будет жить. Мамаша, прекратите рыдать, иначе вас тоже придется реанимировать. Все в порядке.

— Мишенька, сынок, как же так? Мишенька, живи!

Мама? Почему она плачет? А откуда она здесь, в Африке?

— Мамаша, все хорошо. Аня, накапай ей что-нибудь успокоительное, что у нас там есть. И давление померяй. Сейчас ваш мальчик придет в себя. Вы у нас не первые и вряд ли последние. Ну-ну, не плачьте! Миша! Лейтенант! Приказано ожить и открыть глаза. Давай, парень, это приказ!

С каждым разом все страшнее открывать глаза. Вечно что-то происходит с тобой, Миш, то есть, Миша. Все же придется глаза открыть.

— Ну, вот! Видите, как хорошо! Нормальный парень понимает, когда ему правильный приказ отдают. Правда, Миша?

— Сынок!

— Все, давай, Миша, успокой маму. Видишь, как переживает? Сейчас мы тебе укольчик сделаем, и все будет в порядке. Хорошо, что мы у ваших соседей по лестничной клетке были на вызове, потому быстро прибыли. Давай, парень, вставай. Собирайся, в больничку поедем на несколько дней. Надо посмотреть, как на тебя повлияла встреча с этой гадостью. Нечасто такое случается. Только телевизор, выходит, у вас пострадал. Вряд ли его получится реанимировать, — хохотнул толстенький доктор, — с человеком проще оказалось. В рубашке, парень, родился.

Хорошо, что мать быстро скорую вызвала, да мы рядом были. Садись, давай, на диван. Нормально чувствуешь себя? Мамаша, не лезьте под руку. Соберите лучше сына в больничку. Чашку, ложку, умывальное, полотенце. Давайте, давайте. Аня, ты ей каптоприльчик дала? Ну, и ладненько. Все хорошо. Пятно видишь? Здесь тебя и долбануло небесное электричество. Интересная форма какая-то у пятна, как будто очертания Африки на карте.

Миша сидел на диване, с изумлением оглядывая знакомую комнату. Он дома! Все до боли знакомое. Только телевизор лежит на полу, обгоревшее покрывало рядом. И в воздухе стоит отчетливый запах горевшей проводки.

Молния! Вон оно что!

А Лиз? Как же Лиз? Обе Лиз? А Лиза Чернова?

Мишаня, ты запутался! Распутывайся со своими женщинами!

Немного заторможенного Мишу одели. Мама сунула ему в руки пакет с вещами и в сотый раз торопливо проговорила, что она положила в него. Просила обязательно звонить ей из больницы, иначе она умрет от переживаний. В прихожей он забыл обуться, его вернули из подъезда, чтобы он надел кроссовки.

Уже усаживаясь в карету скорой помощи, Миша спросил:

— Мам, а сколько времени я был в отключке?

— Не знаю, сынок. Я же на часы не смотрела!

— Минут пять-шесть, парень, откачали ведь. Давай, садись, в больнице еще обследуют тебя. Электротравмы коварны, могут позже проявиться.

Из больницы Миша позвонил на работу и предупредил, что попал в больницу. Кадровичка ему пожелала выздоровления и пообещала решить вопрос со сменщиком.

Миша положил трубку и долго тупо смотрел на штамп больницы на постельном белье. Штамп стоял прямо на рисунке жирафчика с бантиком на длинной шейке.

Дома. Пять минут отсутствовал. Как же так? Лиз там, в Африке номер три, хотя есть Лиз в Африке номер два, а Лиза здесь, где Африка номер один. Лиза здесь.

Так, где телефон. Какие новости из Африки? Что там происходит?

И почему-то особо не удивился, что Африка номер один осталась Африкой номер один.