— Бомани, я отдам все уши тебе! Ты их пожаришь на костре и отдашь собакам, потому что они слишком старые. Я люблю такое мясо, чтобы жир по рукам стекал!

— Ой-ей! Я тоже такое хочу!

Потом округлил глаза и добавил еще больше ужасов:

— Храбрый Миш, а мне можно кисти рук? В моей деревне всегда их к столбу прибивают. Очень почетно принести вождю кисти рук своих врагов! А как девушки любят таких героев! Зато тех, кто без кистей, никто не любит, потому что им без кистей гладить красавиц неудобно и за круглые попы ущипнуть невозможно!

— Бомани, ты, конечно, жестокий, но я разрешу взять столько кистей, сколько захочешь, если хоть один из них шевельнется. Того, кто слов не понимает, сразу пристрели и обе руки забери! Мне не жалко! Живо, все бросайте оружие и крепко держитесь за свои уши, носы, кисти и прочие места, которыми девушек любите!

Бомани и Узома с восторгом округлили глаза, явно пытаясь представить высказанную угрозу.

Оба охранника, сопровождавших хозяев, бросили свои ружья и кнуты на землю, а сами по команде Миши уселись на землю.

Слушая самопровозглашенного предводителя восстания, Абубакар молча вытащил из-за пояса Диего кнут и принялся связывать его длинным сыромятным ремнем. Затем вытащил тесак Диего.

Миша, видя тесак в руках Абубакара, тихо шепнул, предоставив Бомани и Узоме возможность орать и творчески развивать интересную картинку на заданную тему:

— Абубакар, он нам нужен живым. Все надо делать быстро, пока наемники не очнулись. Иначе вспомнят, что у них ружья есть.

— Понимаю, Миш.

Миша продолжил свое смертельно опасное представление:

— Кто еще не все понял? Где ваш умелец, который расковывает? Где он? Я сейчас начну освобождать себя и своих друзей. Мне ваш умелец ни к чему, я сам могу все сделать. Но если он сейчас не появится, то ваша участь будет гораздо хуже. Ну, что. Я начинаю! Следите за моими руками, обезьяны глупые!

Зайдя вместе с Узомой за спину Абубакара, Миша вытащил какой-то небольшой предмет из своей набедренной повязки, сделал пару движений и откинул запорное устройство рогатины. Абубакар был свободен.

Удивились все, а участники восстания — в первую очередь. Миша уже зашел за спину Бомани и проделал тот же трюк.

Конечно, Миша очень рисковал. Если он неправильно оценил личные качества Абубакара и Бомани, то сейчас мог остаться в одиночестве и все в той же рогатине.

Но внезапное освобождение двух невольников оказало на охрану неожиданно сильное влияние. Из рядов безмолвно стоявших наемников вышел черный мужчина, поднял руки и закричал:

— Я иду!

— Иди медленно. Что у тебя в руках?

— А как я вас освобожу? Инструмент!

Абубакар не менее других удивился своему чудесному освобождению, но вида не подал и не забыл о главном ни на секунду. Он закончил обвязывать ремнем кнута Диего и бросил тушку отца к сыну. Диего что-то тихо шептал, но даже обнять сына не мог.

Грозный Диего, много лет водивший караваны невольников, сейчас не видел ничего и никого, кроме сына, лежащего совсем рядом. Он видел, что сын жив, но без сознания. Жив. Пока жив.

Миша продолжал орать, боясь упустить инициативу и рассеять внимание толпы:

— Хорошо, иди сюда. Если сделаешь лишнее движение, то будешь сразу убит. Покажи свое умение на мне! Я посмотрю, насколько ты ласков, и можно ли тебе доверить моих друзей! Тут у нас девушки есть. Не хочу, чтобы ты им не понравился.

Своей маленькой армии шепнул тихонько:

— Следите за ним. И шуметь надо продолжать, чтобы не успокаивались.

Стараясь делать вид, что ему нет дел до наемника, орудующего у него за спиной, и что он совершенно спокоен, Миша продолжал командовать сгрудившимся охранникам, чтобы они сдавали оружие. Кучка ружей, ножей, тесаков и кнутов росла, но очень медленно.

Умелец не подкачал. Миша скоро почувствовал, что свободен, следом за ним был освобожден Узома, затем сняты ножные кандалы со всех мужчин, а потом и с женщин Акоко и Яа. Своих российская полиция не бросает.

Почувствовав свободу, повстанцы немного расслабились. И эта была роковая ошибка. Миша знал, что такое случается, но отсутствие ненавистной рогатины сделало свое дело.

Михаил, находившийся в состоянии эйфории от внезапно обретенной свободы, услышал глухой щелчок откуда-то справа, а затем женский вскрик. Почти тотчас отреагировал пистолет в руках Абубакара, и Бомани, передвигаясь зигзагом, бросился проверять в дальние кусты, достиг ли выстрел цели. Скорострельность кремневого оружия не очень велика, поэтому можно было рассчитывать на несколько секунд форы, если у стрелявшего не было еще одного заряженного ружья.

Выяснилось, что Абубакар очень метко стреляет даже на звук. В кустах обнаружился труп одного из приспешников Диего. Как он оказался в той стороне, было непонятно. Возможно, на начало конфликта он отсутствовал в лагере, а потом мужчина наблюдал издали и ждал возможности вмешаться. Стрелял охранник явно хуже Абубакара. Было сомнительно, что он собирался попасть в девушку, скорее всего, целью был Миша. Во время выстрела совсем рядом с пострадавшей Яа была Акоко, а Миша немного дальше.

Ранение Яа было легким, по касательной. Но для очень впечатлительной девушки это был стресс. Она лежала на земле, тяжело дышала и, кажется, готовилась умереть. На взгляд Миши, часто наблюдавшего огнестрельные ранения, ситуация была простой даже при отсутствии нормальной медицины. Но развернуть максимально масштабную в данных условиях спасательную операцию пришлось. Акоко оторвала кусок от того, что называлось платьем, и перевязала подругу. На этом помощь считалась оказанной.

Мужчины тем временем закончили разоружать и связывать охрану, и сажать на цепи собак. Бомани и Узома от души позубоскалили, рассказывая жуткие истории об удивительных личных качествах великого вождя Миша, который может без отмычек открывать рогатины, усмирять ненавистных хозяев и убивать без оружия, обращаясь за помощью к духам. А уж как он умеет дождь вызывать в засуху! Никто не может сравниться с ним в этом умении! Какие обряды проводит!

Миша истории слышал, но не пресекал. Как в эти истории могли верить охранники, которые, скорее всего, были свидетелями битвы тела Миши за жизни отца, жены и ребенка, непонятно. Почему-то такой великий человек не смог помочь своей семье. Вполне возможно, именно сейчас рождалась легенда, которую будут пересказывать из поколения в поколение. Легенда о человеке, который безоружный победил вооруженную команду.

После того, как оружие было собрано, все наемные работники связаны, а собаки изолированы, перешли к невольникам в караване, им до поры до времени было велено не мешать. Освобождаемые узники вели себя по-разному. Некоторые сразу убегали, почувствовав себя свободными. Некоторые долго благодарили. Некоторые подходили к сидевшим на земле связанным охранникам и плевались на них.

Ирония судьбы: охранники, которые вели несчастных невольников, сами стали невольниками, поскольку на них нацепили освободившиеся рогатины и наножные кандалы.

Бывшим невольникам предлагали переночевать всем вместе, чтобы не стать ночью добычей диких зверей. Некоторые слушали совет, но некоторые, не веря внезапному счастью, сбивались в небольшие компании и разбегались в разные стороны.

Вскоре на месте лагеря остались только шестерка восставших рабов, Диего и Арнальдо в наножных кандалах и ошейниках, наемные работники Диего в рогатинах и негры братья Иму и Нгози. Потрясенные внезапным освобождением, бывшие невольники просили освободителей взять их с собой. Куда угодно, но с собой. Деревня парней сгорела, родители погибли, и все равно идти им было некуда. Судя по их словам, они знали ту область, в которой сейчас находились. И это большая удача для повстанцев.

Абубакар, Бомани и Узома явно хотели поговорить с Мишей, но он понимал, что пока не готов к разговору, и делал все, чтобы не оказаться с ними наедине. Самому еще надо было все обдумать.

Темнота наступила внезапно, как всегда в регионах, близких к экватору. Сложный день подошел к концу. Надо было ночевать, а утром уходить в новую жизнь. Составили график охраны, назначили очередность и отправились спать. Ночью к лагерю подходили дикие звери, но ушли, отпугнутые выстрелами охраны.