Машина срывается с места. Смотрю на дорогу, мыслями снова возвращаясь к Даше. К нашему разговору в коридоре. Сжимаю руль до треска. Она мне солгала. И я понятия не имею когда именно. Когда убеждала, что встречается с рыжим уродом. Или же в тот момент, когда, краснея и отводя взгляд, убеждала, что они с Одинцовым просто друзья. Только какого хрена она потом с ним целовалась в актовом зале? Хотела вновь заставить меня ревновать? У неё это прекрасно получилось. Снова. И снова.
С ней я теряю возможность контролировать свои эмоции. Свои чувства. Становлюсь совершенно другим человеком. Зависимым от неё. От её запаха. От её голоса. Её смеха.
И даже тот факт, что она мне солгала, отходит на задний план. А ложь я ненавижу. Ненавижу настолько, что готов рвать все отношения. Потому что вся моя грёбанная и полная дерьма жизнь была одной сплошной ложью. Одной. Сплошной. Ложью. Каждый день был пропитан фальшью.
Я вспылил. Разозлился на малышку, о чём пожалел, едва вернулся в зал.
Остановился на светофоре и перед глазами замелькали картинки сегодняшнего утра:
Обернулся и увидел, как Колючка заходит в актовый зал. С припухшими глазами. Тут же в груди резануло чувство вину перед ней. Я был резок. Я был груб. Я должен был по-другому отреагировать на её слова.
— Саш, — Маша дёрнула меня за руку. Обернулся к сестре. Она часто моргала, а из её глаз текли слёзы. — Что-то в глаз попало, не получается вытащить. Режет. Можешь посмотреть?
Я склонился над ней.
— Запрокинь голову, ничего не видно, — ладонями обхватил её голову и повернул под нужным углом.
— Ай! — Маша руками схватилась на мои плечи.
— Открой глаз шире, — буркнул, когда заметил, что слева от меня появилась Голован. Настырная и назойливая девка. — Положи руки мне на затылок, — велел Машке.
— Зачем? — Маша так часто заморгала, что я увидел, как из её глаза вместе с ресницей скатилась слеза.
— Голован, — буркнул я. — Я сказал, что ты моя девушка.
— Зачем? — Маша положила ладони мне на затылок.
— Потому что все и так считают, что мы парочка. Зачем рушить эту иллюзию? — я криво усмехнулся. — Мне не придётся отгонять от тебя всяких назойливых уродов. А ко мне не будут лезть назойливые дуры.
— В этом ли причина? — Маша лукаво улыбнулась, склоняя голову набок. — Не в том, что ты хочешь заставить кое-кого ревновать?
Я промолчал. Маша пальцами зарылась в мои волосы и мягко погладила. Удивительно, насколько разняться прикосновения рук Машки и Колючки. Машины прикосновения только успокаивают. А прикосновения Колючки заставляют желать её ещё больше. Хотя казалось, что хотеть Дашу больше невозможно. Но каждое её прикосновение — разряд грёбанной молнии. Прошибающей всё тело.
— Саш, я ведь не слепая. Я вижу, как ты смотришь на Дашу. И знаю, что вчера ты не в клубе был, — снова лукавая улыбка. — Ты пах её духами.
— Всё ты знаешь, — фыркаю недовольно.
— Всё знаю, — кивает. — Как знаю, что она сделает тебя счастливым. Даже сейчас ты меняешься. В твоих глазах наконец-то я вижу блеск. А ещё… — Маша понижает голос и привстаёт на носочки, чтобы шепнуть на ухо: — Ты во сне говорил её имя.
Вот же мл***. Прокололся по полной. Неопределённо пожимаю плечами. Оборачиваюсь, чтобы взглядом найти Колючку. И тут же замечаю её стройную фигурку. Тут же вспоминаю изгибы её нежного тела, которые я оглаживал каких-то пятнадцать минут.
Только вот то, что я увидел, категорически мне не понравилось. Заставило зарычать от жгучей ревности и сжать кулаки. Она. Целовала. Рыжего. С*ка. Это было в разы хуже лжи. Это было… больно. Именно больно. Я не видел, как чужие губы касались её рта. Но широких ладоней на тонкой талии было достаточно. Достаточно, чтобы вывести из себя. Чтобы озвереть. Озвереть от желания разбить рожу Одинцову. А дальше всё закрутилось. С бешеной скоростью. Я видел, как Даша падает. Видел, но не успел поймать. Хоть и рванул к ней быстрее, чем понял, что происходит.
Сзади посигналили. Снова вырывая из воспоминаний. Тронулся с места, сворачивая направо к городской больнице. Припарковавшись, вышел из машины. Подошёл к стойке регистрации, где сидела молодая девушка с тугой косой, перекинутой через плечо. Как можно обаятельнее улыбнулся, опираясь руками о стойку.
— Добрый вечер, — склонился к ней.
Девушка вскинула на меня глаза и тут же засмущалась. Я даже не удивился, прекрасно зная, какой эффект произвожу на женский пол. Всегда так.
— Здравствуйте. Чем я могу помочь.
— Мне нужно знать, где лежит Дарья Барсова.
— Я не могу… Я…
— Прошу Вас, — перегнулся через стойку и обхватил рукой ладонь девушки. — Мне очень нужно. Пожалуйста.
— Ладно… Только часы приёма закончились. Я…
— Я очень тихо и незаметно, — подмигнул я. — Пожалуйста. Вы мне жизнь спасёте.
Девушка перевела взгляд на экран. Быстро напечатала на клавиатуре фамилию Колючки.
— Пятнадцатая палата. По коридору почти до самого конца. Слева.
— Спасибо, — выпрямился. Стёр дебильную улыбку с лица.
— А Вы ей кто?
— Жених, — не задумываясь, ответил я.
Увидел, как мигом вытянулось лицо девушки. Как пропал заинтересованный блеск. Она отпрянула и пока она ничего не успела сказать, я быстрым шагом направился по коридору к палате Колючки. Приоткрыл осторожно дверь. В палате было пусто. Только на кровати, свернувшись клубочком лежит Даша. Осторожно прикрыл дверь и зашёл внутрь. Стараясь не шуметь подошёл к кровати. Даша спит, приоткрыв во сне губы. Осторожно коснулся пальцами родинок на её щеке. Они сводят меня с ума. Заставляют терять голову. Каждый раз хочется коснуться их губами. Лизнуть, заставив девчонку вздрогнуть. Малыш. Моя девочка. Будто пружина разжалась в груди, когда увидел её. Когда убедился, что спит. Дыхание ровное. Под щекой тонкая рука. Проигнорировав стул, опустился на пол рядом с её кроватью. Взял в руку вторую ладошку и поднёс к лицу. Уткнулся. И задышал часто, втягивая запах.
Люблю эту девчонку. Словами не передать как.
— Кто здесь, — Даша завозилась и открыла глаза.
Я застыл, встретившись взглядом с её глазами. Только вот… смотрела она мимо. Сквозь меня.
— Я… — ответил хрипло, чувствуя, как невидимая рука сживает горло.
— Я… я не знаю, кто ты… — Даша кажется беспомощной. — Я не понимаю по голосу.
— Лекс, — сорвалась с губ кличка, которой меня зовут на ринге.
— Я не помню, — в голосе слёзы. — Я… Я многое забыла. Врачи говорят, что я со временем вспомню.
— Ты не помнишь последнюю неделю? — хриплю я.
Колючка задумалась. А потом выдала тихо:
— Вообще ничего. Мой доктор сказал, что это шок. А мы давно знакомы? — хмурит брови. На лбу появляется морщинка, которую я спешу разгладить пальцами. Мне кажется, что нежность давит на рёбра, грозясь их проломить.
— Недавно, — я целую её ладошку. — Мы ходили на свидание.
— Я уже целовалась? — она смешно приоткрыла рот.
Чёрт. Малыш. Я ещё удивлялся тому, насколько ты неумело отвечаешь. Ты подарила мне свой первый поцелуй. Чёрт. Ты моя. Вся моя. Казалось, что нежности больше быть не может, но я ошибался. Она просто затопила. Накрыла волной. Смела.
Привстал и осторожно прикоснулся губами к её губами. Чтобы не напугать. Чтобы показать, как она действует на меня. Колючка приоткрыла губы. Задышала часто. И снова как в первый раз. В туалете. Исследую её рот языком. Посасываю поочерёдно её губы. Ласкаю.
Моя сладкая. Невероятная девочка.
Колючка кладёт ладошку мне на затылок. Пальчиками зарывается в волосы.
Меня тут же прошибает знакомой дрожью. Тут же мозг туманится от желания. Я люблю её любой. Бледной. Заспанной. С опухшим лицом. С забинтованной головой. В белой сорочке, которая сползает с плеча. Потому что роднее неё нет никого. Потому что она одна такая. Колючая. Острая на язычок. Смотрящая лукаво. Но такая отзывчивая и нежная.
