Я медленно поднимаю глаза. Сталкиваюсь взглядом с очами парня. К дрожи добавляется звон в ушах. Чёрт. Я в жизни не видела настолько красивых глаз. Карие словно так любимый мною шоколад. С крохотными крапинками золотистого цвета. В обрамлении густых чёрных ресниц. Зачем мальчику такие? Зачем? Чтобы заставлять терять голову таких неопытных глупышек, как я?

Коленки подгибаются. Клянусь. Просто подгибаются, как после тяжелой физической нагрузки. Как при болезни, когда мало сил.

Что же творится то такое? Зачем этот едва знакомый мне парень так на меня смотрит?

— Сашенька, — тихий голосок заставил меня вздрогнуть. Будто кувалдой по голове ударили. Со всей дури. Оглушили. Заставили вернуться в реальность. В реальность, где помимо затягивающих в свою глубину глаз есть ещё актовый зал и одноклассники. И Сашина девушка, которая сейчас стоит сбоку и смотрит на наши соединённые руки. Чёрт. Что ты творишь, Дашка?

Выдернула ладошку из руки парня и спрятала за спину. Попятилась, не разрывая зрительного контакта. С каждым моим шагом лицо парня становилось всё мрачнее. Развернулась и скрылась за кулисами с противоположной стороны. Так, чтобы не видеть Сашу. Чтобы он не видел меня. Дура. Идиотка. Все мозги испарились? Стояла истуканом и пялилась влюблённо на чужого парня. Таяла от его прикосновений.

— Котёнок, ты чего? — на плечи легли чужие руки и сжали. Я вздрогнула и перевела взгляд на лучшего друга, который обеспокоенно смотрел в моё лицо. — Дашок, тебе плохо? — Лёва потрогал мой лоб тыльной стороной ладони. — Ты вся горячая. Ты заболела.

— Не заболела я, — слабо возразила я, обмякая в сильных руках друга. Подаваясь к нему ближе, обвивая руками его торс и лбом вжимаясь в мускулистое плечо. Почему я в него не влюбилась? Почему я не влюбилась в своего лучшего друга? Идеального парня. Красивого. Доброго. Заботливого. Он бы точно не стал заигрывать с девушкой, состоя при этом в отношениях. — Всё нормально, Лёвушка. Просто я перегрелась. Жарко очень.

— У тебя руки ледяные, Даш, — вздрогнул друг, когда я руками пробралась под его футболку и положила руки на его поясницу. Тепло родного человека успокаивало, а знакомые с раннего детства запах успокаивал мои заполошно мечущиеся мысли.

— Всё хорошо, честно, — пробормотала я.

— Тебя кто-то расстроил? Снова Якушев к тебе приставал? Я ему рожу начищу, — зарычал друг.

— Настоящий Лев, — улыбнулась я, чувствуя, как слёзы, наконец, отступают. — Никто не обижал. Просто настроения у меня нет…

— А… — протянул Лёва с умным видом. — Скоро у тебя Эти дни. Вот мелкий котёнок и рычит на всех.

— Лёва! Я же просила меня так не называть, — я нахмурилась и отодвинулась от друга. — Барсова я. Бар-со-ва.

Друг только глаза закатил и повторил со смешком:

— Котёнок.

Я зарычала и треснула кулаком его по плечу. Лев заржал и рванул от меня по узкому проходу. С визгом налетела на него, запрыгнула на спину и шутливо сжала шею ладонями. Парень завалился на сложенные стопкой маты на живот и замер. Смеясь, я села на его спине и выпрямилась. Вскинула голову и увидела Коршунова.

На его скулах играли желваки. Ноздри широко раздувались, будто парень был зол. Увидела, что на руках Саши вздулись вены, а кулаки крепко сжаты.

Лёва зашевелился, и я чуть не упала. Пришлось вцепиться в него руками. Когда подняла голову, новенький уже ушёл, будто его и не было. Настроение снова испортилось. Чёрт. Как я смогу учиться рядом с Коршуновым, если всегда буду так остро на него реагировать. Лёва что-то спрашивает, но я уже не слышу. Отвечаю невпопад, пока друг не отвлекается на одноклассника. До конца репетиции стою в стороне и только открываю рот, когда мы поём песни. Прячусь за Лёвой от пронизывающего и испепеляющего взгляда новенького. Этот год обещает быть тяжёлым…

Лев

Сижу на крыше многоэтажного дома, руками упершись в колени, и смотрю на огни ночного города. В груди всё жжёт. Переворачивается от противоречивых эмоций. С*ка. Как же мне Хр*ново. Писец как. А перед глазами лицо новенькой. Млин. Ещё никогда меня так не вставляло. Никогда так не выворачивало наизнанку только от одного взгляда на девчонку. Никогда. А тут…

А тут я, чёрт подери, взгляда отвести не мог. Смотрел на куклу, как на седьмое чудо света. А в голове только одна мысль металась. Никого красивее не видел. Никогда в жизни. Девчонка на куклу похожа. Будто не настоящая вовсе. Белокурые волосы обрамляют лицо. Она почти не отрывала взора от носков своих белых кроссовок, но мне было достаточно единственного раза увидеть её глазища, чтобы запомнить их глубину. Яркие, почти прозрачные, как горный хрусталь. В обрамлении чёрных густых ресниц, которые только подчёркивали цвет глаз. Испуганных. И влажных, будто она вот-вот разревётся. Чёрт. Это вообще нормально, что мне её тут же захотелось успокоить? Подойти и обнять? Это что за сопли? Что за хренотень такая? Пришлось мотнуть головой, чтобы избавиться от гула в башке. Девчонка переступала с ноги на ногу и всем телом жалась к этому… новенькому. Я, чёрт подери, никогда не знал, что от ревности так может драть внутренности. Что может разрывать на части от желания разнести всё вокруг. Какая к херам ревность? Какая ревность, если я вижу эту Куклу впервые в жизни? Только голос разума не работал. Как бы я сам себя не пытался убедить в том, что я элементарно не имею на это права. Что Кукла занята. В голове я прокручивал, повторял и пытался убедить себя в этом. Только всё равно мысли неслись не туда. Перед глазами вставала другая картинка. Картинка того, как девчонка жмётся ко мне, а не к этому уроду с надменной миной. Что на меня она будет смотреть ТАКИМ взглядом. Взглядом… с*ка… будто я её личный Бог. Руки сводит от того, с какой силой я сжимаю кулаки. Я испепеляю взглядом новеньких, дожидаясь момента, когда Кукла почувствует мой взгляд. Когда вскинет голову. Встретится со мной взгляд. Да, я блин хочу увидеть в её глазах то же самое, что чувствую сейчас я. Хоть слабый огонёк интереса. Но Кукла только к Саше жмётся.

Классуха велит Дашке сценарий им дать. И когда подруга протягивает малышке сценарий, я забываю как дышать. Просто кажется, что мне резко перекрыли весь воздух. И при этом не забыли кулаком по роже проехаться. Потому что Кукла улыбнулась. Стеснительно. Робко. Но так искренне. Её и без того красивое лицо преобразилось. Стало ещё красивее. Засияло. И меня в который раз за день припечатало мыслью, что я хочу делать всё, чтобы эта стеснительная, но писецки красивая девчонка сияла от счастья всегда. Невольно взгляд перевожу на новенького. Замечает ли он, какая девчонка стоит рядом с ним? Но только это урод на Дашку мою пялится. Пялится блин так, как полагаю, я на Машу. Замечаю, как он рукой специально руку подруги накрывает. И от этого ярость накрывает. Урод. С*ка. На что он рассчитывает?

Только Кукла даже не замечает этого. Смотрит рассеянно на Дашку и улыбается уголками губ. Пухлых и идеальных губ. Которые я обязательно попробую на вкус. Потому что эта девчонка будет моей. Я сделаю так, чтобы стала. Всё. Чтобы она не могла думать больше ни о ком кроме меня. С*ка. Опять эти сопливые мысли. Несвойственные мне. Незнакомые. И пугающие.

Наблюдаю, как Дашка убегает. Как Саша что-то говорит на крохотное ушко Куклы. Как та глаза распахивает и ладошками в его предплечье вцепляется. Как он в висок её целует и из актового зала выходит. Как Кукла стоять остаётся перед сценой, обхватив себя руками за плечи. Беззащитная. Маленькая.

И снова я не обдумываю свои действия. Спрыгиваю со сцены. Оказываюсь возле Куклы. Та глаза широко распахивает. Смотрит на меня с испугом. Вблизи вижу, что в них слёзы стоят. Сжимаю руки от беспомощности. Прячу за спину, чтобы по гладкой бледной щёчке пальцами не провести. Чтобы успокоить. Чтобы почувствовать шелковистость её кожи.

Девчонка оказывается ещё меньше, чем я думал.

Ломает. Выкручивает. Выворачивает наизнанку. От необходимости коснуться. Убедиться, что эта девчонка не морок. Не плод моей фантазии. Что она настоящая.