С голоду Сашка тоже не помирал. Мать с отцом подбрасывали иногда картошку, лучок, яблоки. А мяса он ел мало. Дорогое оно было, зараза. Да и можно ли все время жить так, как Лешка? Ни в чем не нуждаясь, развлекаясь, как принц? Скучно же. В конце концов, это надоедает, когда нет проблем, забот. А, впрочем, почему их у него нет? Есть дело, значит, есть и проблемы. Да еще какие, раз он делает такие деньги.

Только эти вот сынки, типа Димы, до сих пор ходящего с опухшими, запавшими губами, только они живут просто. За них кто-то работает, большой начальник папа думает, решает, выдает на кутежи. Только не замечает, что растет-то у него сынок – сволочь. А хватиться – поздно будет. И пойдет папа по дружкам, таким же начальникам, отмаливать родное чадо от вышки. Нет, не жизнь эта, страх вечный. Дурак Леха со всеми своими делами. Зароется он когда-нибудь, нарвется. Дружба – дружбой, а уж служба, извольте. Не на того напали.

Сашка не лез в их с Колычевым беседы. Ходил в бассейн, играл в бадминтон. У него был разряд. И Лешкина Настя иногда составляла ему партию. Она хорошо играла в теннис. А эти две игры были похожи, и они учились друг у друга.

Генеральская дочка была премилой двадцатилетней девушкой, классической красавицей, как кинозвёзды в Голливуде. Когда Сашка играл с нею, он немного даже гордился такой партнёршей. На их игру обычно собирались поглазеть несколько десятков человек. А когда она играла в теннис с Лёшкой, это было событием на "Руслане". Пассажиры сбегались повсюду, наслаждаясь их грациозной партией. Да, их с Князевым узнавали, им улыбались, кивали радостно.

Уж до того приятная это была пара, и Сашка с гордостью шёл иногда рядом, шутил со Стаси. Она отвечала ему тёплой улыбкой. Да, это была королева! Но королём был тут не он, не Сашка, и это слегка удручало. Ну да что уж, насильно мил не будешь, да и признаться, кроме чистого восхищения перед её красотой и кроме дани острому уму Анастасии, у Рыжова не возникало чувств сколько-нибудь более глубоких. Всяк сверчок знай свой шесток. В юности Лёшка переделал эту пословицу и любил повторять иногда «Лёша жесток, знай свой шесток». Тогда это звучало по меньшей мере смешно. Князев, в бытность свою, ещё Мерзликин, был довольно добродушным, беззащитным увальнем. И баб у него толком не было. Так, дешёвые похождения по дискотекам, левые знакомства с какими-то девицами или даже лимитчицами. Но всерьёз он никем не увлекался и даже не занимался.

Не было у него таких влюблённостей, как у Сашки. Лёшка был холодный какой-то, чёрствый, эгоистичный. А может даже и скучновато с ним было, девчонкам. Они любили весёлых, развязных, вольготных парней. Чтобы и в драку за них, и в кабак, и чтобы звонил. Звонил каждый день, ждал по часу на морозе. Короче, избалованные были-то девчонки. А Лёшка сам был гордым, не кланялся красоткам. И мотался один почти всегда.

А сейчас, до Стаси, не знал Сашка, была ли у Князева подруга. Говорил тут что-то, но ничего конкретного. Впрочем, Сашка замечал, как смотрел на неё Алексей. Как смотрят только влюблённые. Жадно, не отрываясь, ловя каждый взгляд, каждый вздох, каждое движение. Рыжов не мог ошибаться. Он сам прошёл через это трижды, по меньшей мере. И знал тут практически всё. Ну дай бог Лёхе удачи, коли это у него всерьёз. Он всегда шутил, что хотел бы в жёны генеральскую дочку. И вот она, Анастасия Соболева, с пепельными волосами, стройная, как с картинки рекламного журнала, которые видел иногда Сашка у своего второго хорошего друга Андрея Михеева, бывшего одноклассника, тоже инженера, который заканчивал уже свою диссертацию и готовился к защите. Андрюха жил неплохо, он был тоже сынок, только не заносился особо никогда, не придавал значения помощи отца, работающего за границей. Ну, конечно, одевался, тачку имел, дачу, квартиру, видео, всё как положено. Малый был отличный, свой парень!

Все друзья, вот они все кем-то стали за счёт отца или за счёт себя самого, а он, кто он такой, Александр Рыжов, инженер второй категории, аспирант, честный, бедный и гордый. К чёрту, забыть и не думать.

Сашка , вздохнул полной грудью, плюнул за борт и расслабился, глядя на берег. Теплоход шёл уже в обратный путь, это была последняя крупная стоянка – Ярославль, туристы группами сходили на берег и растворялись в пёстрой толпе морского вокзала. Надо будет прогуляться.

Сегодня Лёшка не везёт их с собой, они со Стаси решили одни побродить по городу. Она жила тут когда-то с отцом-полковником, Лёшка служил здесь около года, конечно, им будет что вспомнить. Ага, вот и они.

Сашка перегнулся через парапет и помахал рукой. Лёшка был в серых штанах и белоснежной рубашке, трёхтысячный «Никон» был небрежно перекинут через плечо, его спутница была в отчаянно короткой мини-юбке. Мини снова возвращались, сейчас это было пиком, и у Сашки аж слюнки текли, когда он видел стройные загорелые ножки Стаси. Да, шикарная пара! Александр ещё раз помахал рукою, облизнул пересохшие от жары ли или от чего-то другого губы, и отправился переодеваться.

– Ну, и куда же мы пойдем? – спросил Алексей Настю, когда они выбрались из шумного порта и вышли на городскую набережную, зеленую, уютную, с уходящими от нее направо тихими улочками с потрескавшимся асфальтом.

– Куда? – Стаси пожала плечами, – давай прямо до стрелки.

Они взялись за руки и неспешно двинулись вперед.

Да, уже 8 лет Лёшка не был в этом городе, который навсегда остался у него в памяти. И вот такой зеленый, веселый и суровозаснеженный зимний, когда после годичной службы Алексея, тогда просто рядового Мерзликина командировали в Ярославль. 14 месяцев он уже отслужил. Тяжело привыкал Лёшка к армии, не умел поначалу даже пришить погоны, задыхался от километрового кросса и как мешок висел на турнике, а из учебки его выгнали за драку, да и за то еще, что цапался постоянно с сержантами.

Работал он в армии телеграфистом, стал потом уже хорошим мастером, за это его послали в штаб в город. Любил Алексей этот город до сих пор, хотя восемь лет прошло с тех пор, когда он впервые прошел по его улицам, худой, стриженный, едва ли не пугающийся мчащегося потока машин, ежеминутно козыряющий всем подряд офицерам, но счастливый хотя бы только тем, что он мог побродить по улицам города.

Вспоминать это Лёшка любил, это были приятные воспоминания. Навсегда запомнил он армию, навсегда запомнил этот гостеприимный город, где служба казалась ему мёдом. Работал он честно и спал под столом на шинели часа четыре в сутки, ежеминутно подвергаясь риску быть пойманным и отправленным на гауптвахту начальством.

А сейчас он – молодой, счастливый, полный сил и энергии, шёл по этому же городу под руку с красивой девушкой и оглядывались на них ярославцы.

После прогулки на Стрелке, полуострове на Волге, любимом месте отдыха горожан, где стоял все тот же открытый для просмотра самолет Як-40 и были красивые фонтаны, пройдясь по центральному парку с шумными аттракционами, что был на острове неподалеку от главного пляжа на реке Которосль, Настя спросила – Куда теперь, бравый солдат?

– Давай махнём через мост. Там есть один шикарный пляж, чуть дальше от того места, где Которосль впадает в Волгу. Помнишь, может?

– Конечно, это около кладбища кораблей, там наверху ещё церквушка, а дальше по Волге большой пляж.

– Мы бывало купались там, когда удавалось вырваться на пару часов, – пустился в воспоминания Алексей, – пляж был заброшенный, ни души народу, только мы в синих трусах.

– Хорошо, идём, – сказала Настя, – только предупреждаю, я плохо плаваю, придётся за мной поухаживать.

Минут через сорок они уже были на месте. Действительно, этот уголок, казалось, был всеми забыт. Песчаный пляж почти зарос травой, невысокая церквушка, поднималась выше по склону речной поймы. Там шумели, раскачиваясь верхушками, древние могучие клёны, свидетели того, как много лет назад несколько существ приходили сюда, чтобы на несколько часов забыть обо всём.