– Ира, никому не давай мой адрес. Запомни, никому. Он у тебя где-нибудь записан?

– Нет, нет. Я просто помню, – она повисла на Александре, почти лишившись чувств, – Саша, мне страшно, милый.

– Никому не давай мой адрес, – ещё раз повторил Рыжов и сам изумился новым железным ноткам в своём голосе. Он уже почти пришёл в себя, и хотя не знал точно, что делать дальше, картина была ясна для него.

Значит, Шлифер, преступник и мафиози, убийца даже, это не вызывало сомнений. Тут всё было ясно. Но кто такой Бич, то есть Лёшка Князев? Одно из двух. Либо он охотится за мафией Шлифера, чтобы разоблачить её, или, скорее всего, они – жесточайшие конкуренты в преступном мире. Вот оно как повернулось. Дошёл Лёшка до точки. Вот откуда у него такие деньги. А он-то, Александр, верил, что всё это – плоды загранкомандировок. Вот ведь лопух, одурачил его Князев, факт. А может, тут всё не так, всё гораздо сложнее?

Боль в висках вернулась, и Сашка вдруг почувствовал себя совершенно разбитым, как после нескольких часов напряжённой работы над диссертацией, или как после 12 часов перетаскивания мешков с картошкой на овощной базе. Он понял одно. Нужно было уходить отсюда, но не бежать, не сразу рвать когти, а уйти не спеша. Не спешить, и дома в спокойной остановке обдумать положение.

Ещё крутилась одна мысль. Нужно предупредить Лёшку. Будь он хоть из Козы Ностро или агент мирового империализма, он был его другом, и никогда не простил бы себе Александр, если бы он покинул друга в беде. Новый Лёшкин телефон он успел уже запомнить, так что, тотчас же выйдя от Шлиферов, он решил позвонить ему из ближайшего автомата.

– Забудь всё, о чём здесь говорили, – сказал Сашка, подталкивая Ирину к дверям, – Выгляни, есть ли кто в коридоре.

Ира безропотно повиновалась и через секунду махнула Сашке вялой бледной рукой. Он вышел вслед за ней в пустынный холл, сходил в туалет и через пару минут появился в гостиной, где собрались уже все гости ко второму десерту. Время было уже одиннадцатый час. Сашка, пытаясь вежливо улыбаться, съел что-то, выпил ещё пару рюмок коньяку. Гости постепенно начали расходиться по домам, и Сашка откланялся один из первых. Шлифер на прощание пожал ему руку и улыбнулся. Сашка едва не закричал от ужаса, глядя напоследок в его глаза, до того они были зловещие, коварные и проницательные. Казалось, он уже знал, что Сашка стоял за шторами час назад.

Выйдя из подъезда в тёмный, почти не освещённый переулок, Александр едва не сорвался на бег и, лишь попав на Калининский проспект, вздохнул свободно.

Александр медленно брел по Суворовскому бульвару вверх Пушкинской площади. Он с юности еще любил эти места, и хотя никогда не жил тут, всем сердцем привязался к этому уголку старой Москвы. Здесь он учился в институте, здесь, в тенистых аллеях и скверах, целовался с девчонками на полуразваленных скамеечках, ел мороженое, смеялся после успешной сдачи очередной сессии. В общем, здесь была его вторая родина, и его всегда сюда тянуло, хотел ли он побыть в одиночестве и погрустить, или, наоборот, посмеяться и погулять в шумной компании?

Теперь же состояние его невозможно было определить каким-то одним из этих двух чувств. Он не грустил и не радовался, страх, неизвестность и смятение вели его по бульвару в столь поздний час. Куда он идет, Сашка и сам не мог ответить. Вдруг, как молния, ударила мысль, ведь он же собирался предупредить Князева, чем скорее, тем лучше.

Ускорив шаг, Рыжов подошел к ближайшей телефонной будке, набрал номер друга и услышал ровный Лешкин голос после первого же гудка.

– Здравствуйте, хозяина нет дома, говорит автоответчик.

– Ладно, не валяй дурака, – сказал Сашка, но ровный бесстрастный голос продолжал в трубку.

– Если вы хотите что-либо сообщить или передать мне, я прошу вас говорить. Телефонный автоответчик запишет вас.

В трубку проиграла короткая мелодия. Александр понял, что это не шутка. Он раньше слышал про такие системы.

– Короче, слушай внимательно, – Сашка разговаривал как с живым человеком, но старался говорить четко и ясно, понимая, что его записывает автомат, – Говорит Рыжов. У меня важные новости. Они касаются твоей личной безопасности. Повторяю, под угрозой твоя жизнь. Срочно звони мне домой. Лучше подъезжай в любое время. Понял? Не теряй ни секунды. Я не шучу. Ну, пока.

Сашка повесил трубку. Стало как-то легче, но все равно тревога оставалась на душе. Кусая губы, он дошел до метро и отправился домой. Сперва у него мелькнула мысль взять такси, но в конце концов он отбросил её. Он почти никогда в жизни не ездил на моторах, предпочитал метро и автобус. Отчасти из соображений экономии, отчасти просто по привычке не шиковать, а жить и вести себя так, как подобает своему положению в обществе, где надо признаться, он занимал далеко не высшую ступень иерархии. Поэтому-то Сашка не хотел иметь свою машину, вернее, даже не смел мечтать о ней, как мечтал иногда о всяких мелочах, как о прибавке к зарплате. Хотя это было крайне маловероятно. Или о хорошей подруге жизни, которую он когда-нибудь все-таки должен был повстречать. Однако в основном мечты и чаяния Сашки сводились к минимуму. Дописать очередную главу диссертации до выходных, выиграть в нарды на работе, купить в магазине батон хорошей колбасы, сходить в конце концов на тренировку по бадминтону или посмотреть по телевизору хороший или на худой конец любой футбольный матч.

В вагоне метро Сашка укачало, он задремал, свесив голову на грудь. Где-то на Автозаводской или Коломенской он продрал глаза, увидел перед собой смазливую девчонку в мини-юбке, которая тоже дремала. Голые загорелые её коленки соблазнительно блестели в тусклом неверном свете. Эти ножки были пухленькие, Сашка любил такие, и в другое время непременно начал бы улыбаться и строить глазки сонной красотке.

Но недавнее происшествие не давало ему покоя, новыми и новыми волнами накатывали на него то страх, то какое-то непонятное чувство ответственности за подслушанный разговор, а порой его охватывало даже безразличие, какое его собственно дело. Ира болтать мужу не будет, что Сашке грозит в конце концов. Он в стороне от всех этих дрязг мафии, пусть там себе лбы порасшибают.

Девушка в мини вышла за одну остановку до Сашкиной и даже не глянула на него, у нее было усталое лицо, такое же, наверное, как и у Александра, в блестящем стекле на фоне темного тоннеля он улавливал свои очертания. И лишь одна мысль прочно укрепилась в нем, скорее бы домой. Да, он устал, было уже почти двенадцать, когда Сашка переступил порог своей квартиры, с облегчением захлопнул за собой дверь, одними ногами стащив ботинки на старой, давно не модной шнуровке, он прошел в комнату, зажег неяркий свет, и, как был в костюме, завалился на смятую постель. Впервые за весь этот вечер он вытянулся, расслабил все мышцы, до чего же хорошо было лежать, вот просто так, глядя в потолок, с желтоватой от табачного дыма извёсткой.

Все, что случилось в кабинете Шлифера, представилось вдруг нелепым сном, бредом, недостойным даже того, чтобы обсуждать это, думать об этом. Завтра ему позвонит Лешка, должен позвонить, ведь не вечно же он будет мотаться, черт знает где, успеть бы все же предупредить его. Мысли Александра начали путаться, он подумал еще, что неплохо было бы, если бы завтра ему звякнула Ирина, они сходят куда-нибудь.

Дыхание его стало ровным и спокойным, и Сашка сам не заметил, как заснул.

Войдя в прихожую, Настя сразу услышала телефонный звонок. Почему-то ей показалось, что звонят долго, настойчиво, и первым её желанием было броситься к аппарату. Она скинула туфли и вошла было в комнату, но что-то остановило её руку, которая касалась уже широкой пластиковой трубки. Стоит ли вообще её поднимать? Кто это может так упорно названивать ей в 10 вечера.? Одно из двух: или это Светка и её противные ребята, от которых полчаса назад ей пришлось просто уйти, убежать даже, или это Алексей. Тогда тем более стоит подумать, нужно ли подходить к телефону. Он не звонил ей целую неделю. Последний раз они виделись и говорили в тот вечер, когда Лёшка отвёз её домой со своей квартиры.