– Но, но, послушайте, да кто это такой, – вспылил Дима. На них начали обращать внимание, с соседних столиков оборачивались. Любопытные глазки сверкали в уютном полумраке.

– Дмитрий, успокойся, – твердо сказал генерал.

Но того уже нельзя было остановить просто так.

– Вы видели, а? Какой-то невоспитанный пройдоха занимает мое законное место и отказывается от вежливого предложения его покинуть. Да ты знаешь, морда ты этакая, что это мои будущие…

– Вершинин! – вдруг резко, как выстрел, прервала его молчавшая до сих пор Анастасия. Бледная, без кровинки в лице, она вскинула голову. В глазах ее блестела затаенная ярость, и через сжатые губы она добавила уже тише, – Вершинин, уйди отсюда.

– Настя, успокойся, – генеральша положила руку на плечо дочери.

– Что? Что ты сказала? – почти задохнулся красавчик Дима.

– Пошел прочь, – жестко повторила Анастасия, почти отбросив руку матери.

– Это ты мне? Это я пошел? Да? – Дима несколько раз ударил себя в грудь согнутой пятерней, – Ну, ладно, ты ещё пожалеешь, да, вспомнишь, ладно.

Смазливое лицо его исказилось, Лёшке показалось, что он даже расплачется сейчас. Уж таким он был жалким и ощипанным. Ни слова более не говоря, древнегреческий герой развернулся и, размахивая руками, зашагал к выходу. На него обращали внимание, кто-то улыбался, закрывая рот салфеткой, насмешливые взгляды сверлили его прямую спину, пока он не вышел из ресторана. Слышалось негромкое шушуканье.

– Настя, девочка моя, зачем ты так с ним, а? – спросила почти шепотом генеральша, заглядывая в глаза дочери.

– Извините, Анастасия, но ваш жених – крайне невоспитанный молодой человек, – слова Алексея хлестали жёстко. Он понял, кем тут является этот Дима и задал вопрос в лоб.

– Я… – девушка, казалось, вдруг смутилась, растерялась как-то. От минутного ее гнева не осталось и следа, глаза ее заблестели теперь уже от надвигавшихся слез, она беспомощно взглянула на Алексея, но тотчас отвела взгляд.

– Не стоит так расстраиваться, – мягко сказал Алексей. Ему стало вдруг жалко ее, эту пепельноволосую матрону. Обидно и горько за нее, за ее будущую судьбу, связанную с таким человеком, как этот Дима. Легкое презрение было во взгляде Князева, презрение и жалость. Нет, не виновата она была, и, наверное, не ее выбор был, а отца с матерью. Но никуда же она, бедняжка, не денется. Так уж у них положено в этих тихих, солидных, обеспеченных семейках, в своем кругу, где все повязаны друг с другом родством и делами даже.

– Вы уж, Алексей, извините нас, это всё так, – генеральша виновата улыбнулась, – Дима, он хороший, поверьте.

Генерал сердито молчал, постукивая пальцами по столу.

– Мама, перестань, – дрогнувшим голосом произнесла Анастасия, – Алексей, простите нас всех за испорченный вечер.

– Хорошо. Я ухожу. – Алексей вытер губы салфеткой, скомкал её и бросил в тарелку, поднимаясь.

– Простите, ради бога! – почти причитала Зоя Степановна.

– Постойте! Постойте, куда же вы? – вдруг неожиданно окликнула его Настя, – в девять мы идём на палубу, там открытый бар с танцплощадкой. Не хотите ли вы пойти с нами?

Алексей удивлённо вскинул брови. Он не ожидал такого вот поворота и на какое-то мгновение запнулся.

– Да, если вы действительно не против видеть меня в вашем обществе, я приду.

Остатки гордости всё ещё чувствовались в его голосе, но вместе с тем и потерянная надежда вновь вернулась к Алексею. Он с благодарностью взглянул на девушку, улыбнулся ей, кивнул супругам и, небрежно кинув на стол мятую сотню, покинул зал.

Оценили 3 человека

Сашка Рыжов и Шурик Колычев возвратились в номер 7 «люкс турист», где-то без двадцати девять. Ужин для них был подан на столике в салоне, бутылка с шампанским высовывалась из блестящего ведерка, бифштексы аппетитно дымились, высокие фужеры сверкали в лучах вечернего солнца, падающего сквозь окно на сервировочный стол. Они оживленно обсуждали "Красную жару" с участием короля культуристов Арнольда Шварценеггера, смеялись, размахивали руками и с аппетитом накинулись на ужин.

– Ну, как дела? – спросил друзей Лёшка, выходя из ванной.

– Нормально, – буркнул Колычев с набитым ртом.

– Куда так вырядился? – Сашка окинул Алексея ленивым взглядом, выражающим полное безразличие к предметам гардероба, как к чужим, так и к своим тоже. На Алексея были белые летние ботинки, чёрные свободные штаны и чёрная же безрукавка с крылышками, с широкими вырезами под мышками.

– По-моему, довольно изящно, – ответил Алексей, – Через двадцать минут мы идём в бар на веранду, будут танцы и женщины.

– Накачался, что ли? – Колычев взглянул на мускулисты руки Алексея, не такие мощные, как у самого Шурика, но всё же впечатляющие рельефными бицепсами.

– Нет, просто я работал, – ответил Лёшка, – Работа сделала из меня человека, короче, всё это ерунда. Я познакомился сейчас с любопытной семейкой. Генерал и компания. Дочка у него хороша, ну та, которую вчера видели.

– Ааа, – протянул Колычев, – ничего, ну и как успехи?

– Да никак пока. Дальше посмотрим. Только не мешайте мне. У неё что-то вроде жениха. Слюнтяй такой, скандалист и сволочь, короче. А у него дружки. Ну и в общем, будем на чеку, мужики. В случае чего, сразу в пятак.

– Ну, ясно дело, – кивнул Колычев, – и за борт.

– Сколько их? – спросил Сашка Рыжов, переставая жевать.

– Вроде четверо, – ответил Алексей.

– А, ну фигня всё это, положим, – Рыжов успокоился и продолжил поглощение свиных бифштексов.

Ровно в девять трое друзей уже сидели за лёгким круглым столиком в ажурных креслах – шезлонгах, потягивая через соломинку удачно приготовленный тёмно-бордовый коктейль. Бар находился на корте, под съёмным тентом, а чуть ниже довольно обширная танцплощадка, заставленная по бокам могучими акустическими системами и цветовыми установками, включая сюда гирлянды, развешанные на бортиках и под самой палубой.

Свежий речной ветерок продувал всю террасу бара. Было тепло, вода блестела в лучах заходящего красного солнца. Было тихо и лишь мерный плеск воды под лопастями огромных винтов выдавал то, что они движутся, находятся на корабле, а не на плавучем ресторане, пришвартованным у берега.

– Вон, смотрите, – Алексей наклонился к друзьям, взглядом указывая на четверых парней, пристроившихся в противоположном углу, – Вот они, наши враги.

– Ботаны! – презрительно хмыкнул Колычев.

– Да, и папы у них, видать, шишки большие, – подначивал друга Алексей.

– Да плевать, – Колычев пожал плечами, – не волнует.

– Ага, вот и ваша принцесса, – Сашка Рыжев кивнул в сторону приближающейся генеральской четы.

Они на секунду остановились посредине бара, заметив Алексея и Диму с его дружками, но лишь на секунду. Анастасия уверенно направилась к столику. Прическа у неё уже была другая, да и одежда тоже. Черный с блёстками брючный ансамбль ловко сидел на ней, подчеркивая линии точенной фигуры, тонкую талию, плавный обвод узких бёдер, длинные ноги в туфлях на высоких шпильках. Прическу Анастасии украшала жемчужная диадема, ослепляющая ее пышные пепельные волосы. Наконец все трое сели у парапета через столик от друзей. Алексей обменялся с девушкой чуть заметными улыбками.

– Ну как? – самодовольно спросил товарищей Князев.

– Да ничего, – протянул Рыжов, прищурившись оценивающе и оглядывая Анастасию. Колычев промолчал, отвернувшись. Очевидно, он понимал, кто тут играет первую скрипку.

Алексей щелчком пальцев подозвал кельнера, шепнул ему что-то, указывая на стол генеральской семьи. Через минуту тот уже расставлял пред ними, изумлёнными и обескураженными, холодную закуску, коктейли, пирожные и прочие деликатесы корабельного бара.

Кельнер отказался получать по счёту за всё это с генерала, с улыбкой ответив, что это дар человека в чёрном, и загадочно подмигнув, удалился.

– Добрый вечер! – Алексей приветливо улыбаясь, подошёл к их столику, – Разрешите присесть?