В большом, круглом, плохо освещенном зале, вокруг крупной прямоугольной каменной плиты, располагающейся прямо посередине, на равном удалении друг от друга стояли люди в глухих, черных балахонах, с глубокими капюшонами, полностью скрывающими лица. В руках каждый из них держал черный, явно сделанный из обсидиана клинок. Перед каждым из них, на коленях, стояли их жертвы. Совсем еще молодые парни и девушки, на окровавленных лицах которых застыла маска всепоглощающего ужаса. При взгляде на них, создавалось ощущение, будто еще секунда и они все единовременно сорвутся с места, в попытке убраться подальше от этого странного ритуала. Это происходило потому, что несмотря на то, что жертвы стояли без единого движения, глаза на их лицах испуганно вращались с ужасающей частотой, норовя вырваться из глазниц. Фигуры же в балахонах, стоящие над ними, напротив, монотонно раскачивались, очевидно пребывая в каком странном и завораживающем трансе.

Под куполообразным потолком зала, наверху, на высоте двух человеческих ростов, по кругу, располагался полутораметровый подмост, на котором сейчас стояло двое. Один из стоявших, также как и остальные был одет в глухой балахон с капюшоном, второй же был одет в дорогой охотничий костюм, состоящий из выделанной кожи с удобными металлическими вставками на куртке. При взгляде на его открытое лицо, по спине начинали бежать мурашки и было от чего. Глаза с радужкой настолько темной, что казалось, будто бы она сливается со зрачком. Грубые, словно выточенные из горной породы черты лица. Сухие, потрескавшиеся и в некоторых местах кровоточащие губы. Все это производило весьма гнетущее впечатление, довершаемое правой стороной лица, испещренной мелкими, кое-где сочащимися гноем, язвами.

Оба сейчас не отрывали взгляда от происходящего внизу. Там сейчас двое в балахонах вытянули в центр круга крупного бородатого мужчину, по пояс оголенного. На его груди слева, над сердцем алел свежий надрез. На лице у мужика, торс которого весь был буквально перевит мышцами застыло странное выражение. Испуг в перемешку с неверием и непониманием. Было видно, как он изо всех сил напрягает мышцы (они вздувались словно канаты), но не может шевельнуть ни пальцем.

Покрытое язвами лицо наблюдателя исказила гримаса.

– Мастер Ренхардт, опять ничего не выйдет. Посмотрите на него. Я отчетливо чую его страх.

– Ну почему не выйдет, Аластар. Напомни, у меня хоть раз не получилось, –раздался из-под капюшона тихий, чем-то похожий на шелест выскальзывающего из ножен клинка, голос.

– Мастер, при всем уважении, то, что у вас получалось до сих пор, совершенно никуда не годится. На них нельзя рассчитывать, нельзя положиться. Эти одержимые нестабильны. Не могут как следует контролировать свою силу. И это я не говорю о продолжительности их жизни, – воскликнул Аластар, возмущенный тем, что его учитель полностью игнорирует его мнение.

– О сроке жизни будешь говорить мне ты? Напомни, сколько, по твоим прикидкам тебе осталось? – Язвительно ответил Мастер, а затем продолжил, – да и твой контроль силы оставляет желать лучшего.

–П-прошу прощения, – запнулся побелевший от гнева и изо всех сил стискивающий кулаки Аластар, – но это не я виноват в том, что задуманный вами ритуал почему-то прошел совершенно не так, как того следует. Вы отмерили мне этот срок! – Слегка экспрессивно закончил он свой эмоциональный взрыв.

– Отвечай на вопрос, – лязгнул Ренхардт, слегка наклонив голову. Его капюшон начал трепетать словно на ветру, а тени вокруг будто бы зашевелились.

Несколько мгновений невидимой обычному глазу борьбы и вмиг склонивший голову Аластар глухо проговорил:

– Если все пойдет так и дальше, то около года. Максимум полтора.

– Усмирить не получается?

– Нет. Моей мощи не хватает, чтобы совладать с Гневом.

– Это он так давит на тело? – Капюшон легко качнулся в сторону правой половины лица.

– Да, мастер. Прошу, помогите мне. Вы обещали, – от былого гнева в Аластаре не осталось и следа. Как только он вспоминал, что жить ему оставалось совсем ничего, вся спесь слетала моментально.

– Не переживай, ученик, я помогу. Я знаю способ, как извлечь его, не нанеся тебе непоправимых повреждений. Правда для этого нам понадобится чистый хаосит с сильным даром, достаточно изменившимся телом и высоким сродством к бездне.

– Мастер, у нас полно таких служителей еще не прошедших ритуал принятия…

– И ни один из них не бывает в бездне достаточно для того, что я хочу совершить. – Безжалостно обрубил его причитания Ренхардт, – я уже говорил тебе, кто мне нужен. Мастер из Империи, ученик самого Литиса. Доставь его и я избавлю тебя от Гнева.

– Но.. – Взмах руки прервал не успевшие зародится возражения Аластара.

– Смотри! Сейчас! – Возбужденно проговорил Ренхардт делая шаг вперед, вцепляясь руками в поручень и не отводя взгляд от происходящего внизу.

И там было на что посмотреть. Диспозиция в зале разительно изменилась. Амбалоподобный бородатый мужчина лежал прямиком на каменной плите с широко расставленными руками и ногами. Его глаза метались из стороны в сторону, а из уголка рта, на плиту, стекала слюна. Двое, что втащили его в круг и расположили на плите, сейчас с воздетыми к потолку руками, стояли с разных сторон этого ужасного алтаря.

Внезапно, из-под пол широких рукавов вздетых к потолку рук в воздух прямиком над расположенным на алтаре мужчине рванулась тьма. Столкнувшись с легким хлопком, темная субстанция закрутилась вначале в воронку, потом схлопнулась, буквально стянувшись в одну точку и с громким треском разошлась в стороны рваной раной на ткани самой реальности. Темный провал, в зев которого страшно было даже просто заглядывать потянул инфернальным холодом, а по залу начали гулять сквозняки. Полы балахонов, собравшихся здесь людей трепетали и рвались из стороны в сторону, в то время как все не отрываясь прикипели к раскрывшемуся ужасающему разлому.

Впрочем, не прошло и секунды, как люди, до этого стоявшие со вскинутыми руками захрипели и начали оседать на землю, а края самой трещины реальности, медленно, но неуклонно начали сжиматься. Мир спешил отвоевать обратно границы, вероломно захваченные потусторонней реальностью.

– Начали! – Рявкнул тот из круга, что стоял со стороны изголовья алтаря. Откинув капюшон, длинноволосый блондин с голубыми глазами, мягкими чертами лица и бледной, практически серой кожей сделал легкий шаг вперед, левой рукой схватил стоявшую перед ним девушку за волосы и оттянув их назад, с оттягом резанул зажатым в правой руке клинком прямиком по открывшейся нежной шее. Из рваной раны потоком хлынула кровь, а девушка захрипела и, словно только что обретя способность двигаться, руками потянулась к шее, при этом неверяще смотря куда-то в пол.

Продолжая удерживать ее за волосы, блондин клинком указал прямиком на сжимающуюся и болезненно пульсирующую дыру в пространстве. Мгновение и кровь на кинжале, словно начала истаивать черным дымом двигаясь к провалу, смешиваясь с ним и мешая ему закрыться. Спустя мгновение от тела девушки также отделился вязкий, дымный шар, поднялся в воздух, а затем прочертил воздух стрелой и врезался в темную воронку. Бездыханное тело в ту же секунду рассыпалось невесомой пылью.

– Это же, ее суть... – Пробормотал Аластар, впервые наблюдающий доработанный вариант ритуала учителя.

– Тихо. Смотри дальше! – Лязгнул Ренхардт, который, словно стремившись оказаться еще ближе к сердцу ритуала, дабы ничего не пропустить, буквально вжался в ограничивающие помост перила.

Секунд десять не происходило ничего, а потом портал снова начал затягиваться.

– Следующий! – Прохрипел блондин, одной рукой смахивая проступившие на лице капли пота. И экзекуция повторилась. На сей раз жертвой выступил парень лет четырнадцати с кучерявыми рыжими волосами и веснушками на лице, с обильно текущими из глаз слезами.

Все повторилось в точности еще пять раз. Семь жертв из двенадцати осыпались прахом на пол этого ужасающего зала, холод внутри которого уже был такой, что стены начали покрываться изморозью.