Я такая же плохая, как он?

Могу ли я хладнокровно убить человека?

Мысли роятся в моей голове, я теряюсь в них, пока скрип открываемой двери не заставляет мои глаза зажмуриться. Чувствую, что это он. Ни у кого другого не хватило бы наглости вломиться в мою комнату не потому, что они боятся меня, а потому, что они боятся его.

— Я знаю, что ты проснулась, Маленькая птичка.

Я вздыхаю и поворачиваюсь к нему спиной, снова лицом к окну. Дверь захлопывается, и на мгновение мне кажется, что он ушел, но затем мягкий звук его шагов эхом отдается в темноте, и другая сторона кровати опускается, когда он переносит на нее свой вес. Мне не приходится долго гадать, что он делает, пока он откидывает простыни и устраивается позади меня.

— Что ты делаешь? — шепчу я.

— Это то, что ты делаешь, когда кому-то нужно утешение, не так ли?

— Хочешь меня утешить?

— Тсс, Маленькая птичка. — Его руки обвивают меня, притягивая ближе и сильнее. Его подбородок мягко ложится на мою макушку, в то время как его тело принимает форму моего.

Это странно.

Этот человек монстр.

И все же я нахожу именно то, что он сказал. Комфорт.

Безопасность.

Бессмысленно чувствовать себя в безопасности с дьяволом, но это именно то, что обрушивается на меня и тащит в беспамятство.

Когда я просыпаюсь на следующее утро, мои глаза будто засыпаны песком, а голова затуманена. Его тело по-прежнему является твердой опорой позади меня. Мы в том же положении, в котором заснули, и когда я пытаюсь вырваться из его рук, но они только крепче обнимают меня.

— Нет, нет, — сонно ворчит он, и в его тоне звучит мальчишеская невинность, — еще немного.

— Нам нужно поговорить, — шепчу я.

— Господи Иисусе, женщина, — рычит он, — еще даже нет семи.

— Ты бы предпочел, чтобы мы поговорили за утренним кофе и завтраком в постели? — Мой голос источает мед. Мед, который ядовит и заставит ваши внутренности гнить.

— Не говори со мной так, черт возьми.

Я сглатываю, когда чувствую, как его толщина давит на основание моего позвоночника.

— Я хочу знать, что произошло. Все.

— Я не имею права делиться с тобой этими подробностями.

— Тогда чем ты можешь делиться, хм? Ты убил человека прошлой ночью. На самом деле двух, если считать Лоусона.

Когда я говорю это вслух, у меня першит в горле.

— Да.

— Кто был вторым?

— Его звали Гарри.

— Ты чувствуешь себя виноватым?

Молчание отвечает на мой вопрос, но затем он вздыхает и отвечает:

— Нет.

— Ты злой.

— У зла много лиц, Маленькая птичка, то, что мы с тобой классифицируем как зло, очень разное.

— Так что же с ним теперь?

— Его почистят.

— Он исчезнет, — поправляю я.

— Да.

— Как давно ты этим занимаешься?

— Всегда.

— А Лоусон? Он хотел навредить мне?

— Да.

— Ты уверен?

— Если тебе нужно подтверждение, Райкер был свидетелем.

Я усмехаюсь.

— Как будто я поверю, что он скажет мне правду.

— Если бы я попросил его, он бы сделал это.

— Слишком рано для этого, — ворчу я.

— Ты хотела поговорить. — Александр отодвинулся от меня, и тепло его тело исчезло. Он сидит на краю, потирая руками лицо.

— Ну, я извиняюсь за то, что хочу понять, как я вписываюсь во все это.

— Происходит больше, чем я думал, но это все, что тебе нужно знать. — Он встает и потягивается. — Здесь ты в безопасности.

— С тобой, — невозмутимо отвечаю я.

Его стальные глаза заманивают меня в ловушку, но он ничего не говорит, просто смотрит, заставляя меня извиваться на кровати. Чтобы отвлечься, я вылезаю из постели и иду в ванную, закрывая и запирая за собой дверь. Я прислоняюсь к дереву, делая глубокий вдох.

Когда я выхожу через двадцать минут, моя комната пуста. Нужда в кофеине слишком сильна, чтобы его игнорировать, и так не может продолжаться вечно.

Я надеваю одно из своих любимых летних платьев, когда за окном палит солнце. Меня не выпускают на улицу, но я могу сидеть у окна и притворяться. Собрав волосы в хвост, я роюсь в вещах, которые он доставил в дом, и нахожу пакетик с таблетками.

Я пропустила так много, но я должна быть в порядке. Достаю одну и проглатываю насухо, прежде чем спрятать пакетик в косметичку и спуститься вниз.

На кухне раздается болтовня, приглушенные голоса, и на мгновение я думаю о том, чтобы отойти и подслушать, но взгляд, который бросает на меня один из парней Лекса, заставляет меня передумать.

Когда я вхожу в большую кухню, все разговоры прекращаются. Три головы поворачиваются ко мне. Лекс сидит на островке, потягивая кофе, пока Графф, он же Райкер, опирается на стойку, а блондинка, которую, как я теперь знаю, зовут Эйнсли, сидит на стойке, болтая ногами.

Она склоняет голову набок, изучая меня, прежде чем ее взгляд перескакивает на Лекса. Его глаза изучают мое тело, и одна темная бровь заинтересованно изгибается.

— Кофе, — ворчу я, вступая в неловкость. Эйнсли отходит, пока я наклоняюсь, беру чашку и ставлю ее под рожок на кофемашине, но ее глаза не отрываются от меня, как будто она может заглянуть прямо мне в голову и вытащить все мои мысли.

— Эйнс, — суровый голос Лекс заставляет ее голову резко дернуться в его сторону, — ты можешь это сделать или нет?

Она усмехается:

— Конечно, могу, я уже однажды взломала его систему, вернуться будет проще простого.

— За высокомерие тебя убьют, — ворчит Графф.

— Не будь ребёнком, — цедит она, — я вряд ли буду стоять лицом к лицу с расстрельной командой за экраном компьютера, к тому же я могу постоять за себя. — Я снова чувствую, как она смотрит на меня. Она, наверное, до сих пор злится, что я однажды надрала ей задницу.

Я могу сделаю это снова.

Когда мой кофе готов, я добавляю сахар и немного молока, а затем снова выхожу из комнаты, оставляя их наедине. Пока я там, они не станут обсуждать дерьмо, которое на самом деле даст мне какую-либо ценную информацию, так что какой смысл торчать здесь. Я направляюсь к дверям внутреннего дворика. Кажется, вокруг никого нет, и мне интересно, как легко я смогу выскользнуть наружу. Как ни странно, моей первой мыслью было не бежать, я просто хочу немного воздуха и солнца. Я собираюсь потянуться к рукоятке, когда звук заряжаемого пистолета заставляет мою голову повернуться.

— Отойдите от двери, мисс Рен, — говорит один из парней Лекса, и пистолет направлен прямо на меня. Он не нацелен ни на что жизненно важное, но, тем не менее, это будет больно.

— Я просто хочу немного воздуха, — говорю я ему.

— Приказ не выпускать вас наружу.

— Пожалуйста, — умоляю я, — Я сяду прямо здесь. — Я указываю на стулья и стол во внутреннем дворике. — Можешь даже связать меня, если хочешь. Просто немного воздуха.

— Я не могу этого сделать, мисс Рен.

— Все в порядке, — голос Лекса пугает нас обоих. — Опусти пистолет.

— Сэр?

— Сделай это, — рычит Лекс. — Выпусти ее.

Парень кивает и прячет оружие в кобуру, хмуро глядя на меня, прежде чем вернуться на свое место.

— Вперед.

Я тяну ручку вниз и сглатываю, ожидая подвоха.

— Я могу идти?

— Во двор, да. Но я думаю, ты знаешь, что если ты побежишь, я найду тебя.

Я прекрасно это знаю, и эта мысль воодушевляла меня. Может быть, однажды я проверю эту теорию.

ЛЕКС

Она свернулась калачиком в плетеном кресле, а ее летнее платье лениво спадает на согнутые колени, и она потягивает кофе. Ее глаза все еще слегка припухли, хотя выглядят яснее, чем прошлой ночью, и не так затуманены эмоциями.

Я не мог ожидать, что она поймет, и не мог надеяться, что она сможет обработать то, что она увидела, как остальные из нас. Ее приютили, держали в неведении, и тем не менее она была ценным игроком всю свою жизнь. Кажется жестоким держать кого-то вроде нее в тени.

Если бы не я, это был бы кто-то другой. До сих пор на Валентайна никто не обращал особого внимания, он был бесполезен, не то чтобы угроза, скорее досадная неприятность, пока он не решился напасть. Теперь я понимаю, что он устал быть маленьким человеком в этом мире и идет за большими пушками. Но это мой город. Если бы он выбрал другой город, они бы разобрали и его жизнь, нашли его слабые места и использовали их, кто знает, что могло бы случиться тогда с Рен? Есть так много способов, как такие девушки, как она, могут пропасть без вести, и не каждый раз это означает смерть.