Мы сворачиваем на Коммершл-авеню, когда разбивается заднее стекло.

— Блядь!

Я низко пригибаюсь, вытаскивая пистолет, но огонь сильный и быстрый. Пуля пробивает перегородку впереди меня, прямо там, где должна быть голова моего водителя, и машина кренится в сторону, прежде чем врезаться в уличный фонарь. Мое тело бросает вперед, ударяюсь о сиденья передо мной, моя голова врезается в борт автомобиля. Огонь продолжается, обрушивая на меня осколки стекла. Такое ощущение, что он со всех сторон, но я знаю, что только с левой стороны, поэтому использую это как преимущество и выскальзываю вправо, низко опуская голову и игнорируя то, как мое тело сопротивляется движениям.

Я выглядываю из-за края машины и обнаруживаю два мотоцикла, водители которых наводят на машину пулеметы. В нос ударяет запах бензина. Бля, бак пробили, с минуты на минуту он загорится.

Я быстро понимаю, что эти ребята — ничтожные люди, без сомнения, принадлежащие к одной из небольших банд, постоянно появляющихся в южной части города. Валентайн, вероятно, имеет их в своей платежной ведомости.

Я проверяю патроны в своем пистолете и выясняю, как лучше их достать, не рискуя при этом снести себе голову. Если бы они были моими парнями, они бы расположились по обеим сторонам машины, чтобы гарантировать, что никто не сможет сбежать, но это то, что вы получаете когда нанимаете идиотов. По всему, Валентайн не умный человек.

В конце концов, пули перестают летать, и я выглядываю из-за угла, обнаруживая, что гонщики дергают руль своих мотоциклов влево, прежде чем вывернуть дроссельную заслонку и умчаться прочь.

Блядь.

Вздохнув, я встаю со своего места и смотрю в окно. Мой водитель безжизненно смотрит на меня, лобовое стекло покраснело от его крови.

Опять же, если бы они были частью моей команды, они бы проверили, что цель мертва, прежде чем отправиться в путь.

Единственный способ, которым они могли понять, что я был один, это с чьих то слов. Сэмюэл увидел, как я ухожу, и вызвал их.

Ублюдок. Вот почему он был здесь. Не для того, чтобы передать какое-то бредовое сообщение, а для проверки моего местонахождения, моих перемещений. Я должен был знать.

Я должен был понять это дерьмо! Я не продвинулся так далеко, будучи глупым, и виноват только один человек в том, что я отвлекся.

Рен, чертова, Валентайн.

РЕН

Я слышу, как громко хлопает дверь. Учитывая, насколько тихо в доме последние три дня, могу предположить, что тот, кто только что вошел, сильно разозлился или был медведем.

Встаю с кровати, не знаю, откуда я знаю, но уверена, что кто бы это ни был, он идет за мной. Мои нервы напрягаются, адреналин бурлит по венам, скручивая мышцы. Я могу умереть здесь, но черт возьми, я не уйду без боя. И обязательно нанесу урон, куда смогу.

Я готова, когда замок на двери моей спальни щелкает, и в комнату врывается мамонт человека, которого зовут Александр.

Он весь в крови, на лбу порез, из которого сочится алая кровь и растекается по лицу, синяки уже начали затенять линию подбородка и частично спускаются вниз по шее. Черт, он выглядит так, будто его сбил грузовик.

Я замечаю пистолет, который направлен на меня: не в голову, а в грудь. Он не нажимает на курок, несмотря на убийственный блеск в его стальных глазах.

Я тороплю его, если бы он собирался меня застрелить, он бы уже сделал это, либо это, либо у меня есть последнее желание. Выстрела нет, когда мое плечо врезается ему в живот. Не буду врать, такое ощущение, что я только что врезалась в кирпичную стену, хотя он немного пошатывается от удара. Из его рта вырывается ворчание, но он быстро обхватывает меня руками за талию, отталкиваясь собственным весом, который значительно больше моего. Этот человек — танк: широкоплечая стена из чистых мускулов и насилия, хотя размер — это еще не все в бою. Я гибкая, даже элегантная, двигаюсь быстро и ни на минуту не думаю, что мой рост делает меня слабым противником.

Я выскальзываю из его хватки и обхватываю пальцами его запястье, скручивая его, пока его локоть не угрожает сломаться.

Пистолет с грохотом падает на пол, и я отпинываю его, наблюдая, куда он скользит, чтобы схватить его для дальнейшего использования.

Я использую его слабость прямо сейчас, и тот факт, что он явно потерпел поражение, прежде чем прийти сюда, является моим преимуществом, даже если крошечная частичка меня беспокоится о его травмах. Я имею в виду, насколько это пиздец? Парень похищает меня, трахает и потом уезжает на три дня. Всякий раз, когда я спрашивала, где он, в ответ слышала хрюканье и рычание, похоже, это родной язык ублюдков, которых нанимает Александр.

Он вырывается из моей хватки и толкает меня с такой силой, что я натыкаюсь на кровать. Он приближается, как лев, преследующий газель, глаза следят за каждым движением, каждым вздрагиванием и подергиванием. Я скатываюсь с кровати, пока это единственное, что нас разделяет.

Его плечи вздымаются, а глаза прищурены.

— Нужно было нажать на курок, — поддразниваю я.

Его бровь дергается:

— Ты права, я должен был.

— Почему же ты медлил, а?

— Возможно, я хотел дать тебе фору. Может быть, хотел посмотреть, как ты бежишь. Хотел посмотреть, как далеко ты сможешь зайти, прежде чем я, в конце концов, поймаю тебя.

Я усмехаюсь:

— Конечно, так ты и сделал.

Я не скучаю по жаркому взгляду, который он бросает на меня, не скучаю по тому, как расширяются его зрачки и сжимаются челюсти, когда его глаза блуждают по моему телу. Я снова в шортах для сна, которые уже постирали, и в маленьком спортивном лифчике после того, как здесь было слишком жарко прошлой ночью. Я бы не стала спать голой, но этого было достаточно, чтобы сохранять прохладу.

Он хочет меня. Даже когда хочет меня убить, Александр вожделеет меня, я просто не определилась, чего тот хочет больше.

Это одновременно пугает и восхищает.

Наверное, мне следует проверить голову.

Мои глаза скользят по двери, он оставил ее широко открытой, вероятно, не ожидая такого толчка в ответ. Он ухмыляется, с окровавленным лицом и яростью, сияющей в глазах, он выглядит чертовски маниакально и сексуально.

Просто уходи, говорю я себе, мы можем любоваться им издалека. Желательно далеко-далеко.

На моей стороне скорость, но действительно ли я думаю, что смогу это сделать? Есть только один способ выяснить. Я бегу к выходу, пробираюсь мимо мебели, и она прямо здесь, свобода так близка, что я чувствую ее вкус, но толстые руки обвивают мою талию, и меня тянет назад достаточно сильно, чтобы выбить мои легкие, когда я сталкиваюсь с его грудью. Его дыхание становится тяжелым, когда он тяжело дышит рядом с моим ухом, отчего локоны вокруг моего лица щекочут мою кожу. Теплый запах виски окутывает его, но есть и другие запахи: бензина, дыма; хотя я не могу сосредоточиться на этом, пока он прижимает меня к стене, грудью к моей спине. Я чувствую, как его твердость лежит на моей спине, и воспоминания о последнем разе, когда мы были здесь, вспыхивают в моей голове.

Тепло наполняет меня.

— Что с тобой, хм? — Он рычит, сильнее вдавливая в меня свой член. — Каждый раз это делает меня тверже, чем гребаный камень.

Я не хочу, но я стону, легкий всхлип, который вырывается из моих губ.

— Ты ебаный мудак, вот почему, — выдыхаю я.

— Боюсь, тебе нравятся это сумасшествие Маленькая птичка.

Да…

— Нет.

Лекс поднимает руку, чтобы обхватить мою шею сзади, прижимая меня к стене, в то время как его другая рука ускользает от моего тела, возвращаясь через мгновение. Что-то острое прижимается к моей грудной клетке, достаточно, чтобы впиться в кожу, но не порезать.

Смесь адреналина, страха и желания заставляет меня сжиматься, волна похоти и жара разливается по моему телу. Я не могу ясно мыслить, только чувствовать. И я все чувствую. Каждый вздох, каждое движение его пальцев на моей шее, то, как его твердый стержень вонзается мне в спину.