Мелькнула новая мысль.

– Розет, а если я здесь погибну, то случайно не проснусь ли?

– Ну, попробуй.

Я кашлянул.

– Что-то не хочется.

– Если твоей веры хватает, чтобы находиться здесь, то ее хватит и для того, чтобы взаправду умереть.

– При этом все это – плод моего воображения? – уточнил я, нахмурившись.

– Нет, не плод. И не воображения. Все это есть ты сам.

– Почему же я не могу все это изменять как хочу?

– А с чего вдруг должен мочь? – воскликнула она с неожиданным возмущением.

Я смутился.

– Ну… раз это я сам…

– А ты можешь изменить ритм своего сердца? Отменить поседение волос? Силой воли выделить желудочный сок?

– Однажды я смог сдержать чих! – сказал я.

– Я к тому, что твоя психика – это не ты. Точнее ты в целом, но не ты конкретно, понял?

– Да, понял.

Она зарычала.

– Я же знаю, что ни черта не понял! Если упрощать до психологических понятий, то ты – это сознательный компонент, а вся остальная часть – бессознательное.

– А кто тогда ты? – спросил я.

– Автономный психический комплекс.

– Кажется, раньше ты не отвечала на этот вопрос, – припомнил я.

– А мы были недостаточно близки для таких откровенностей!

Я улыбнулся. Близость всегда приятна, даже если она с автономным психическим комплексом.

Любым разговорам приходит конец, и наступает пора заняться делом. Делом неприятным и рискованным. Приняв боевую стойку, я выставил перед собой острие меча и шагнул к выходу.

Первого псеглавца я пронзил, еще не выйдя за каменную кладку. Клинок миновал призрачную завесу без всякого сопротивления, и так же легко вошел в плоть монстра. Я выпрыгнул наружу, одновременно очерчивая мечом полукруг. Два монстра рухнули, перерубленные пополам. Соседние взвизгнули и отпрянули. По столпившейся у входа стае прошел ропот. Не ждали!

Псеглавцы, отвлеченные Себастьяном, давно вернулись, и теперь зверские морды были повсюду, куда ни глянь. С легендарным мечом Дерека я одолею любого, но у меня нет глаз на затылке! Требовалось запугать их, иначе меня не спасут ни меч, ни вампирическая рука. Теперь я всерьез опасался за свою жизнь, и монстры из игровых мобов превратились в реальных чудовищ. Даже если все это сон, то они – ночные кошмары, способные довести до инфаркта. Неприятненько. Угрожающе вращая клинком и обливаясь потом, я двинулся вперед.

Вожак выделялся среди прочих как волкодав среди пекинесов. Огромное тело с длинными лапами усеивали металлические пластины, крепящиеся к шерсти. В отличие от цельного доспеха, они позволяли монстру оставаться гибким и подвижным. Впервые я видел, чтобы псеглавец пользовался оружием. Он стоял опершись на алебарду, и ее древко напоминало мачту! Исполинский наконечник – помесь копья и топора – застыл в небе металлическим взрывом. Череп напоминал башню танка – приплюснутый, грубые очертания выдают толстую кость, полоски шрамов обнажают в золотистой шерсти грубую черную кожу. Весь облик выражал дикую зверскую силу, но глаза – маленькие и утопленные в броне черепных изгибов – горели умом и хитростью.

Как и положено настоящему альфа-самцу, вожак не полез в драку лично. Стоя среди моря оскаленных морд, он проследил за мной с высоты своего роста, и вдруг взорвался отрывистым лаем. Я аж присел, уши заложило, а волосы встали дыбом!

Они напали одновременно. Мохнатые тела слились в единое движение – летящий на меня ураган из клыков и когтей. Я вытянул руку с мечом и закружился, как танцующий суфий. Оборот вокруг себя получился достаточно быстрым, чтобы клинок прошелся по всей волне атакующих. Поляну сотряс вопль и визг – хор голосов, поющих короткую агонию.

Мельтешение не позволяло ничего рассмотреть, и я регулировал высоту летящего клинка интуитивно. Если сначала лезвие вспарывало сплошную стену прущих напролом, то теперь вздрагивало лишь иногда, коротко приветствуя выскочек и прощаясь с ними навсегда.

Я продолжал кружиться. Честно говоря, боялся остановки. Стоит прекратить, как все поплывет перед глазами. Достижением будет, если удержусь на ногах, не говоря уже о том, чтобы избежать атаки!

Чуть сбавив обороты, я стал отклоняться к скале, чтоб обезопасить себя хотя бы со спины. Мир летел перед глазами смазанными картинками, в которых виделось все меньше псеглавцев. Наконец я остановился и, превозмогая головокружение, сделал несколько вращений в обратную сторону. Перед глазами все плыло, сикось накось наезжало друг на друга. Накатила тошнота. Я сконцентрировал взгляд на острие вытянутого клинка и застыл, хотя мне казалось, что я карусель.

Мелькнул силуэт – огромный, заслоняющий догорающее на горизонте солнце. Я узнал вожака по наконечнику алебарды, похожему на заточенное крыло самолета. Мне казалось что вожак прыгает из стороны в сторону, однако он приближался неспешной походкой готового к броску хищника. Псеглавцы не произносят пафосных речей перед нападением! Он рванул внезапно – я же был занят тем, что старался устоять на ногах и не проблеваться.

– Держу! – крикнула в голове Розет.

Взгляд прояснился, мир перестал вращаться, став четким, как хрустальная грань. Наконечник алебарды летел на меня сверху и наискось, словно самонаводящаяся гильотина – от такого удара не отойти в сторону, да и пригнуться не получится. Я вскинул руки, выставляя блок мечом.

Рукоять дернуло, раздался скрежет.

Клинок разрубил металлическую махину, словно на бритвенное лезвие упал лист бумаги. Неверяще я смотрел, как моя рука, совсем не похожая на фарш, извлекает меч из расщепленного древка. В лапах вожака осталась деревянная палка.

В следующее мгновение он обрушился на меня, но я успел взмахнуть мечом и огромный псеглавец свалился неподвижной грудой шерсти и железа. Всего один удар! Я прислонился к скале, хватая ртом воздух. Легендарный меч творит чудеса, но с мельтешением в глазах я бы не продержался и секунды!

– Это была ты? – спросил я.

– А кто же еще, – ответила Розет.

– Как ты это сделала?

– Вылезла из твоей кружащейся головы, села на плечи и сжала бедра. Еле удержала.

– Серьезно.

– Ну-у, если серьезно, то я проделала это не вылезая.

– Так… ладно. А что ты еще можешь?

– А чего изволишь? Чего я только не могу…

– Да что с тобой? Тебя так заводят драки?

– Хм-м. Мне нравится, когда ты побеждаешь, – сказала она и хихикнула. – Если вдруг в пылу битвы услышишь визг в голове – не обращай внимания.

– Извращенка, – резюмировал я.

– Ой, да кто бы говорил. У тебя в голове и шагу ступить некуда, чтобы не вляпаться в либидо. Надо навести тут порядок…

– Это тестостерон, женщина, не трожь!

– Ла-а-адно. Ближайшей ночью навещу тебя во сне – померимся извращениями!

Возникли некоторые идеи на этот счет, но сейчас было не до этого.

Я оглядел место сражения, похожее на поле битвы, где полегло целое войско. Тела покрывали землю сплошным шерстяным одеялом. На фоне красного заката черными колючками торчали фрагменты доспехов и задранные к небу когтистые лапы. Никто больше не пытался меня атаковать. На пределе видимости среди деревьев носились в сумерках испуганные тени.

У входа в пещеру еще металась стайка псеглавцев. Присмотревшись, я понял, что это посаженные на цепь охранники. Я подошел ближе. Никто из них не горел желанием кинуться на мой меч. Скалясь и огрызаясь, они отступили на максимальное расстояние, какое позволяла цепь.

В груди у меня что-то шевельнулось. С одной стороны, весь этот мир дважды нереален – игра и подобие сна. С другой, он был родным, если не сказать мной самим, из-за чего я испытывал к нему сложные теплые чувства, которые так сходу и не опишешь. Так или иначе, я решил, что нельзя поступить иначе. Я вскинул меч и обрушил вдоль железного столба. Бесподобный клинок рассек цепи, как паутину. Псеглавцы сорвались с места и помчались в лес. Цепи волочились вслед неимоверно длинными стальными змеями. Странное зрелище.

Я нашел Себастьяна под склоном холма. Привел к нему запах дыма, что поднимался от нескольких воронок, оставленных взрывами гранат. Вокруг валялось с десяток мертвых псеглавцев. Сам же охотник лежал, навалившись на походный рюкзак, запрокинутая голова смотрела на проступающие звезды. Они стали бы последним зрелищем в его жизни, если бы не пришел я.