Для начала его просветили: кто тут кто. Их с Катей отец был богатым уважаемым торговцем и столпом местного общества. Общество представляло собой приграничный городок некоего королевства, облепленный несколькими хуторками. Что примечательно, хуторки таились в лесах – этих тут навалом, что можно было легко понять по комментам окружающих. Натурально, засилье всякой дремучей экваториальной растительности – судя по отдельным представителям флоры, торчащим в огородах и садах. А вот деревень в округе не водилось – не было здесь подобной моды на сельскохозяйственные объекты. Сельскохозяйственные работники жили в городке за офигительными стенами.
Что касается городка, так тут и вовсе сплошная мелодрама. Инга с Катей числились молочными сёстрами, что здесь котировалось так же высоко, как кровное родство. Но, у Инги с Машкой… То есть, у каштарий Лэйры и Лэти отец и старший брат являлись каштарами – представителями местной воинской элиты, имеющей большой вес в обществе. Этакие воины-феодалы со всеми отсюда вытекающими. Владения каштаров входили в состав неких провинций, которыми управляли каштартаны – что-то вроде баронатов в составе графства или герцогства. Скажем, их городок Лээт находился в провинции Нуоб. А та, в свою очередь, входила в состав цээрата – королевства – Хашаш, где король, соответственно назывался цээром.
Вот и всё, что Инга с Катей успели нарыть в разрезе местной геополитики. Традиции «потрещать на кухне о политике», как явления культурной жизни, тут вообще не существует. Местный народ интересует одно: крепка ли рука у их каштара. Тот ведь обязан защищать своё население от набегов и диких зверей, которых тут, натурально, бесчисленные стада. Все эти толпы зверья так и норовят кого-нибудь сожрать – отсюда и стены, которых не постеснялся бы Московский кремль.
Каштар Лэрин из рода Лээт – откуда произошло название городка – слыл одним из самых крутых феодалов. О его подвигах на поле брани сложили несколько легенд, чем лээтцы страшно гордились: вставляли это обстоятельство и в благословения, и в проклятья с угрозами. От первой жены он имел двоих детей. Старший брат Лэйры-Инги и Лэти-Машки звался Лэксом – такая у них тут фишка: вставлять родовое имя в собственные у всех членов семьи. Лэкс практически ровесник Дона: реального, а не этого перерожденца. На пару лет помоложе, но уже получил статус каштара и числился наследником, который должен был заменить отца в роли градо и землевладельца. А его сестру Лэрис планировалось отправить замуж с приданым подмышкой.
Что-то около десяти лет назад их мать умерла, и каштар Лэрин женился на матери Лэйры-Инги и Лэти-Машки – знаменитой лекарки. Та тоже умерла, рожая Лэти – невезуха у Лэрина в этом вопросе просто фатальная. Хотя наличие у него целых четырёх отпрысков признаётся редким везением. Какая-то здесь проблема с деторождением – предстоит выяснять, что за чума. Дону-то фиолетово, а девчонкам нужно готовиться в силу половой принадлежности.
В последний набег армов – каких-то крутых вояк из какой-то Империи – была схвачена и увезена в эту самую Империю старшая сестра Лэрис. Не в рабство, как подумалось всем землянам поначалу, а замуж. Такой вот у местных дефицит в этом вопросе, с чем тоже разбираться и разбираться. Вопросик насущный, ибо у Дона на руках организовалось целых три сестры. Правда, две из них тётки взрослые и опытные: сами, кого хочешь, схватят за что угодно, с каким угодно травматичным результатом. Но Дон чувствовал, как они жмутся к нему поближе. Так сказать, психологически. И льстит, и страшновато за такую прорву ответственности, какой он сроду не нюхал.
Отец с братом не смогли помешать краже дочери и сестры. Неведомые армы из Империи считались непобедимыми бойцами, наделёнными какой-то сверхъестественной силой. О магии тут никто и не заикался. Значит, речь шла про особые, но вполне естественные навыки, а не швырки молний с двух рук. Однако навыки, которым тут ничего не могли противопоставить. Прозвучало даже определение: порченные – что вообще не понять, как характеризовало армов. Дон смутно чувствовал, что каким-то местом причастен к когорте порченных. Пакс и сам, в какой-то мере, сверхъестественный. Был. Однако прятал эти свои фишки даже от матери с отцом. А ещё давным-давно взялся опекать Лэйру с Лэти из-за их… То ли телепатии, то ли ещё каких-то – пока неисследованных – талантов. Во всяком случае, после того, как Инга поведала о них, в башке Дона прозвенели первые тревожные звоночки по этому поводу. Вот то, что с полным правом можно назвать: влипли по самое «не хочу».
Он, было, собрался немедля покопаться в себе и докопаться до сути, когда в сумерках их уединение решительно нарушила женщина-мать. Не особо выбирая выражения, Татона сообщила, что сегодня ночью у Лэйры с Лэти не станет отца. Мол, к её великому сожалению, каштар так и не пожелал никого слышать: ни её, ни других каштаров. Что-то в нём такое произошло, что даже самые близкие не смогли ничего поделать с его душевной мукой. Каштар Лэрин и после смерти второй жены уже не жил – пробивался. Даже крошка Лэти не смогла растормошить его тоски. А тут такой удар: у него забрали дочь, а он не смог её защитить.
Резонов для него не существовало. Да, он помнил, что от простых воинов империи каштары всегда отбивались. Да, в этот раз на них навалились аж девять армов, а это, считай, целое войско. Да, против тех сволочных порченных никто не устоит. Да, никто в селении не погиб – совесть-то, поди, и у армов есть. Каштару чуть ли не орали в лицо все эти правильные слова. А что толку урезонивать мертвеца – сдержанно вздохнула Татона. Она понимала, что отца у Лэйры с Лэти нет давным-давно, потому и опустила руки первой. Короче, этой ночью девчонки станут круглыми сиротами. Старший брат Лэкс, понятно, заменит отца, но куда ему – вчерашнему мальчишке.
Упомянутый брат явился за ними уже в потёмках. Даже речи не шло о том, что детям на подобных мероприятиях не место. Каштарии – не дети, а дочери великого воина со всеми вытекающими. Присутствие Паксаи-Кати тоже строго обязательно: молочная сестра Лэйры, никуда не деться. А вот Пакс может остаться дома – Дон категорически воспротивился такому великодушному предложению. Что бы там эти аборигены не учудили, он своих девок одних не отпустит.
Плевать он хотел на местные семейные связи – теперь они вчетвером одна семья, а остальные индивиды с боку припёку. Естественно, ни о каком самостоятельном плавании и речи быть не может – он же не псих. Дон снова щенок, остро нуждающийся в защите одних взрослых от других. Не столько он – чего мальчишке сделается – сколько Инга, Катя и Машка. Сегодня они соплячки, а завтра куча мужиков станут охотиться за невестами с приличной родословной и приданым. Дон с них глаз не спустит, пока они снова не подрастут. И потом не спустит, пока не раздаст замуж за тех, кого они сами выберут. А пока…
А пока он торчал в перинах бессильным мальчишкой с не понять какой травмой хрен его знает какого органа. И пялился на молодого стопроцентно здорового облома в чешуйчатом доспехе. В принципе, ничего нового: такие и на Земле были почти у каждого народа. Правда, Дон подобными вещами никогда не интересовался. Но в интернете за какую только ерунду не зацепишься, когда тебе скучно, и нет особых предпочтений в способе убить время. Шаришься, бывало, шаришься – нет-нет, да и залезешь на сайт реконструкторов истории. Там – хочешь-не хочешь – обязательно покопаешься, дабы убедиться, что ты реально никчёмный убийца времени.
Мужики, конечно, молодцы: такую работу провернуть, чтобы склепать хотя бы один средневековый доспех. И пошить всё, что к нему прилагается – для Дона вообще запредельный подвиг. Он к пришивке пуговицы обычно готовился, как к выходу в открытый космос. Реконструкторы на его фоне просто титаны терпения и труда. Но… Всё равно не цепляет. И тут оно ему не стало интересней, чем было там.
Лэкс вон жутко гордится своей принадлежностью к воинскому братству – пятки вместе, носки врозь. А Дона оторопь берёт при одной мысли, что и на него через несколько лет навздрючат весь этот металлолом. Да погонят махать саблей. Да, не дай бог, в него самого станут тыкать такой же. Да при местной средневековой медицине. По совокупности, совершенно непонятно, для чего вообще трудиться расти – проще сдохнуть прямо сейчас, не переводя напрасно на дерьмо кучу еды и времени.
