– И, кстати, Лэкс тебя так усиленно разыскивал, что почти поклялся убить, – поделилась сестрица.

– Меня-то за что? – ещё больше удивился Дон. – Эту свинью не я вам подложил.

– Он в курсе. Но не понял, почему ты с этой свиньёй до сих пор не разделался.

– То есть, он против этого многообещающего брака, – немного успокоился Дон при известии о том, что у него имеется соратник по борьбе.

– Мой братец сказал: если я выйду замуж за Хураба, он собственноручно нас всех передушит, – поделилась Лэйра, любуясь, как сосредоточенно Лэти отрезает от туники длинный подол.

Не от праздничной, расписанной под хохлому, а от простой, тёмной и функциональной.

– Вы что, собираетесь удариться в бега? – осведомился Дон.

– Да уж пора. Карету мне, карету! – патетически провыла Лэйра, шевеля пальцами босых ног.

– Перетопчешься. Марш-бросок будет на своих двоих.

– Щас! – возмущённо выдохнула Паксая, швырнув в него диванной подушкой. – Будь мужиком и обеспечь нам транспорт.

– Вообще-то, за пару часов степных рысаков не обеспечить, – напомнил Дон. – Даже при наличии нашего солидного капитала. Каждая покупка степняка сродни народному гулянью. Даже если я найду целых четырёх коней зараз, то о подобной сделке века раструбят прежде, чем я их спрячу.

Нормальных коней привозили из-за гор: из северных степных краев. Кочующие там орды степняков умели делать лишь два дела: выживать без надзора централизованной власти и выращивать лошадей. Воевать с южными государствами они тоже пытались научиться. Но сотни лет, пролетевшие после конца света – не срок для такой важной науки. И, получив в очередной раз по соплям, неугомонные кочевники выкупали отважно выживших в плену сородичей за таких вот скакунов.

– Это не твоя забота, – отмахнулась Лэйра. – Ты чего расселся, стабилизатор? Иди, стабилизируй. Лэкс уже во дворе. Я отсюда чую его нечеловеческую радость за будущее сестры-гадины.

– Два графа встречают третьего. Я там, каким местом? – не понял Дон.

– Лэкс просил, – пояснила Лэти, подняв тунику и критично оглядывая криво срезанный подол. – Он считает, что нам нужно срочно смываться. И почти всё уже приготовил. Вам с ним осталось придумать план побега.

Тем временем Лэйра сунула руки в огромную кучу разноцветного тряпья. Выудила оттуда серенькую замызганную с виду тряпку и набросила на голову. А тут и Паксая подоспела с золотым тонким обручем невесты в руках. Натянула благородное украшение на макушку подруги и взялась заматывать тряпку на манер арафатки.

Дон оглядел невесту и хмыкнул:

– Крыса помойная!

Сколько их не гоняй в тренировочных боях, бабы обязательно замешкаются и упустят минимум пару секунд. А он абсолютно честно не включал защиту, пока не дошёл до последней буквы в слове «помойная». Так что удар опомнившейся гадины бесполезно ткнулся в преграду, расходясь волнами по сетке. Лэйра это почувствовала и слегка разозлилась. Не на него – на себя недотёпу. Дон просканировал её голову, не дожидаясь конца затухания: досада, раздражение, максимальная концентрация. Он подчёркнуто укоризненно покачал головой, ещё и поцыкав со значением:

– Лэйра, ты не крыса. Ты курица. У тебя в глазу уже торчит арбалетный болт. Или нож в сердце. Так что, не напрягайся: ты уже почти сдохла.

– Необязательно, – подавив проклюнувшийся вызов, сдержанно возразила она. – Могли стрелять и не в глаз. Даже если бы ранили, я успела бы выключить нескольких нападающих.

– Это мы уже проходили, – проворчала Паксая, затягивая на её шее узел тряпки. – Помнишь свой последний результат? Твоя реакция на боль сожрала целых пять секунд. За это время из тебя бы ёжика сделали.

– И это ещё Донат тебя просто пнул, – невинным голоском укусила сестру Лэти.

– В голень, – напомнила Лэйра, регулируя вспыхнувшее раздражение. – Самое болючее место.

– Братик, а стрела в бок больней пинка в голень? – деловито поинтересовалась Паксая.

И отступила, любуясь на сотворённое собственными руками пугало.

– Стерва, – холодно выругалась Лэйра.

Дон проверил уровень её возбуждения: ноль-два-семь. Неплохо держит себя, но не безупречно. Когда она сосредоточена, то второй уровень пробоя всегда нулевой. Да и на третьем такой постыдной семёрки не нарисуется. Стабильно удовлетворительный уровень самообладания гадины: ноль-ноль-пять и ни дюймом выше.

– Дон, что там? – поинтересовалась Лэйра, уловив, как он прощупывает её фон.

– А что там может быть хорошего? – сухо осведомился он. – Ты тупишь, бизнесменша.

Паксая мигом развернулась к брату и залепила ему подзатыльник:

– Не хами дамам, сопляк! И вообще, вали, куда велено. Не пускай на самотёк панику Лэкса.

– Стерва, – поддержал он Лэйру и нехотя поднялся: – Полагаю, чемоданы вы уже собрали?

– Не волнуйся, – усмехнулась Паксая, подталкивая его в спину к двери. – Мы, в отличие от некоторых, по библиотекам не шляемся. Одна красная ракета, и мы готовы к этому твоему марш-броску. Надеюсь, маршрут уже продуман? – ехидно прокудахтала она.

И вытолкала его из покоев, громко хлопнув дверью. Пришлось тащиться во двор, откуда даже сюда доносились приветственные речи, не окрашенные зычным гуделовом духового оркестра. Дон протопал к толпе встречающих и попытался притормозить за ней, не вылезая из-за спин. Но какая-то сволочь из конюших обернулась и заметила Нуобатова фаворита. Мужик принялся дёргать всех за руки, и в результате толпа перед ним расступилась. Бежать было глупо – пришлось тащиться на авансцену.

Там как раз держал ответную речь обласканный Нуобатом жених. Каштартана провинции Хурабат Дон знал давно. Тот наезжал в гости к старшему коллеге ежегодно. В тот год, когда они с девчонками здесь появились, Хураб как раз похоронил отца и взошёл на престол. А через полгода похоронил и жену, умершую при родах их первенца. Было ему в ту пору всего восемнадцать, однако задатки правителя и воеводы пёрли из него во все щели. Дон был готов полюбить образованного парня, с которым можно вполне прилично поболтать на разные интересные для новичка манипулятора темы. Хураб фанател по истории и успел набить свою копилку знаний любопытными фактами.

Но, впервые увидав малолетку Лэйру, этот подонок решил, что нашёл следующую супругу. Тогда, понятно, сватовство не состоялось: не принято тут подобное непотребство с несовершеннолетними детьми. Но, Лэйру, как бы, негласно застолбили за каштартаном Хурабата. Дон, честно говоря, начисто позабыл о таком пустяке. На кой хрен помнить о всякой несбыточной чешуе? Они уже четыре года планируют побег – всё никак не соберутся за ненадобностью. А надобность подкралась незаметно.

– Дон! – искренно обрадовался Хураб, заметив старого приятеля по научно-просветительским посиделкам.

Ладно бы просто рыкнул и кивнул. Здоровенный детина – косая сажень в плечах – полез с ним пожамкаться. На местный манер: с троекратным обниманием до хруста в костях слабейшего. Дон на голову ниже и на одного человека тоньше – он и проиграл, когда процедура подошла к концу. На свободу его выпустили изрядно помятым и скрипящим от боли зубами. Высокопоставленный качок весело заржал, констатируя прискорбный факт: с их прошлой встречи год назад парень так и не набрался ума. Всё такой же хлипак и недотрога.

Что, впрочем, не мешает каштартану Хурабата уважать и почитать сей могучий ум их эпохи. Слышал бы это препод по «Управлению инновациями», которому Дон ради вшивого трояка сдавал экзамен два года. Старика бы кондратий хватил от столь вопиющей профанации его святой веры в содержимое лучших умов эпохи.

– Брат, ты здоров? Благополучен? – в свою очередь стиснул его в сокрушительных объятьях Лэкс и шепнул на ухо: – Убью, гадёныш!

– Тогда сам с ними и возись, – успел сипло отгавкаться Дон, прежде чем вырвался из лап смерти. – Здоров ли ты? Благополучен?

– Ещё как, – радушно оскалился каштар Лээта.

Они обменялись подобающими случаю репликами. Основная их доля пришлась на хвалебную оду благородству и гостеприимству каштартана Нуобата, призревшего талантливого юнца. И вырастившего из этого барахла истинного мудреца, слава о котором вот-вот пойдёт гулять по городам и весям.