Киан свирепо посмотрел на своего отца.

— Я должен был победить! Даже Фродо знает это.

Алисия ахнула, услышав прозвище, которое он ей дал. И она набросилась на него.

— Черт возьми.

Я пересекла комнату, намереваясь вмешаться, но мой отец опередил меня и оттащил ее прочь. Я произнесла свою обычную речь «бить людей не хорошо», в то время как она дала мне свой обычный ответ «Я знаю, знаю, но он такой неудачник» в оправдание.

После того, как я отослала ее поиграть с Сабриной, повернулась к своему отцу, который качал головой и улыбался.

— Почему они всегда заканчивают тем, что ссорятся? — спросил он.

— Оба хотят быть вожаками, — сказала я.

— Киан считает, что, как самый старший, это должен быть он. Алисия не видит причин, по которым четырехлетний возраст должен мешать ей что-либо делать — даже водить машину.

Саймон фыркнул.

— Она Дэвенпорт до мозга костей.

Я кивнула.

— Чистая правда.

Прямо тогда Эддисон переоделась в свой наряд дьяволицы.

— Я выиграла, мамочка! — сказала она мне, ее глаза сияли.

— Я знаю, и я очень горжусь тобой, — я подхватила ее на руки и поцеловала в щеку. — Ты умница.

Она обвила руками мою шею.

— Где папа?

— Он поднялся наверх, чтобы забрать твоего брата. А, вот и он.

Дейн вошел в комнату, неся Оливера Хью Дэвенпорта, которого я нарядила в костюм тыквы, к большому ужасу его отца.

Лицо Эддисон просияло.

— Могу я снова подержать его? И накормить? И помочь ему отрыгнуть?

— Конечно, — сказала я.

— Ура! — Алисия взвизгнула, подбегая. — Олли! Олли! Олли!

Дейн взглянул на меня.

— Больше не давай ей сладкого сегодня.

Алисия обвилась всем телом вокруг ноги Дейна.

— Он просто такой маленький, папочка. Мне нравится, как он пахнет. Я хочу его съесть.

— Я рад, что ты сдерживаешься, — сказал Дейн.

Прежде чем у меня даже появился шанс попытаться подержать сына, мой отец унес его прочь, заработав хмурый взгляд Уайатта, который тоже пытался забрать его. Мелинда сунула стакан в руку Эшли, а затем последовала за ними, явно тоже желая потискать Оливера.

Снова подойдя ко мне, Эшли прочистила горло.

— Алисия, Киан хотел бы извиниться за то, что назвал тебя Фродо, — она мягко подтолкнула своего сына. — Продолжай.

— Извини, — выдавил он.

Алисия шмыгнула носом, отпуская ногу отца.

— Извинения приняты, — сказала она, любезная и надменная, как особа королевской крови.

— Теперь ты извинишься за то, что ударила его, — сказала я ей.

Она выглядела так, словно собиралась возразить, но потом повернулась к нему и сказала:

— Извини.

— Хорошо, — пробормотал он.

Она прищурилась.

— Ты должен был сказать: «Извинения приняты».

Вместо этого он хихикнул.

Она посмотрела на меня, ее глаза вспыхнули.

— Мамочка, он не принял мои извинения.

— Он принял их, — вмешалась Эшли. — Не так ли, Киан?

Он фыркнул.

— Нет.

Алисия сжала свои маленькие кулачки и наклонилась к нему.

— Тогда я больше не сожалею.

— А мне все равно, — крикнул он.

— Потому что ты бестолковый!

Я быстро оттащила их в разные стороны.

— У вас обоих есть выбор. Либо вы скажите друг другу что-то приятное, либо будете молчать.

Неудивительно, что они оба захлопнули рты.

Неся Купера, Такер подошел к нам.

— Киан, иди сюда и перестань дразнить четырехлетних девочек, — с этими словами он увел своего сына прочь.

Эшли улыбнулась Алисии.

— Ты прекрасно выглядишь в этом платье. Какая принцесса твоя любимая?

Лицо Алисии сморщилось, словно вопрос был идиотским.

— Я.

Эшли приоткрыла губы

— Ну, конечно.

— Разве я не самая красивая принцесса, папочка? — спросила она, то ли не обращая внимания, то ли безразлично отнесясь к каплям сока на своем платье, сдвинутой на голове тиаре, шоколаду на лице и тому факту, что на ней была только одна туфля.

Дейн кивнул.

— Конечно, самая красивая, детка.

Она просияла ему и подняла руки.

— Целую!

Дейн услужливо поднял ее и принял множество поцелуев, которыми она осыпала его лицо, оставляя на нем шоколадные разводы.

Эддисон извивалась в моих руках.

— Я хочу пойти поиграть с Олли.

— Я тоже, — заявила Алисия.

Дейн и я опустили наших дочерей на пол, которые затем обе убежали.

Он повернулся ко мне со своим классическим невозмутимым выражением лица.

— Сколько всего шоколада у меня на лице?

— Немного, — соврала я.

— Знаешь, нехорошо лгать, — проворчал он, вытирая щеку.

Я улыбнулась.

— Ты не сможешь обмануть меня. Я знаю, что ты счастлив.

Выражение его лица смягчилось, и он выглядел одновременно серьезным и нежным.

— У меня больше нет ни единой причины не быть счастливым, верно?

Бонусный эпилог

от лица Дейна

Выругавшись, Дейн еще раз пролистал бумаги, разложенные перед ним на столе. Никаких признаков контракта, который ему нужно было прочитать.

Не было также никаких признаков Виены.

Он взглянул на свои наручные часы. Обычно к этому моменту она заканчивала завтракать. Но она еще не вышла из своей спальни, что было совсем на нее не похоже. Она не опаздывала.

Он нахмурился, когда ему в голову пришла одна мысль. Неужели ее засранец бывший снова позвонил ей? Казалось, в последнее время это было одним из любимых занятий Оуэна — звонить ей и ругать Дейна в попытках вернуть ее себе.

Дейн сдал губы и прошел через гостиничный номер в ее спальню.

— Виена, ты не видела… — он остановился прямо в дверях, пораженный видом ее в одном лифчике и трусиках. Иисусе.

Она тихонько пискнула, ее глаза расширились.

— Ты не мог постучать?

Дейн не ответил, слишком завороженный видом изгибов ее тела. Реакция его тела была мгновенной — оно напряглось. Возбудилось. Стало твердым.

Кровать. Ему нужно было уложить ее на кровать и трахнуть так сильно, чтобы она чувствовала его весь день, всю ночь, всю чертову неделю.

Сексуальное напряжение натянуло воздух и заиграло на его нервных окончаниях. Он встретился с ней взглядом, зная, что в его глазах горело истинное желание. Она уставилась на него в ответ, держась неестественно неподвижно.

— Я думал, ты уже одета, — сказал он ей. — Обычно ты всегда готова вовремя.

— Мне просто нужна минутка, — довольно прохрипела она.

— Я вижу.

Возможно, другой мужчина извинился бы за то, что так откровенно пялился на нее, но Дейн не был таким. Он в последни раз изучил ее взглядом, прежде чем покинуть комнату.

Дейн зашагал обратно в гостиную, хотя ему чертовски сильно хотелось вернуться в комнату и…

Он провел рукой по лицу, жалея, что не мог выбросить ее откровенный образ из головы и то, что он хотел с ней сделать.

Не то чтобы это было чем-то новым. За эти годы он часто представлял, как творит многие грязные вещи со своей помощницей. Пока это не стало чем-то обыденным. Однако теперь, когда она была рядом, ему было трудно держать свои руки подальше от нее.

Теперь он знал, какова она на вкус. Какой мягкой была ее кожа. Какой тугой и горячей была ее киска для него.

Дейн тихо выругался. Он не должен был трахать ее. Он не планировал это. Это просто… произошло. Но в том-то и дело. Ничего из того, что делал Дейн, не происходило просто так.

Он не терял контроль. Он был мастером притворяться безразличным и оставаться невозмутимым — благодаря этому он выжил в детстве. Но Виена умела рушить его контроль, превращая его в клочья. В таком случае, сделать ее своей «женой» было не самым мудрым поступком в его жизни.

На самом деле, его ошибка заключалась в том, что он вообще сделал ее свое помощницей. Он знал, что лучше не сеять искушение в лице нее на своем пути изо дня в день. Но он все равно это сделал.

Его первоначальная реакция на Виенну была чистым инстинктом: ему хотелось овладеть ею. Потрясающе сногсшибательная, она сразила его наповал. Ему хотелось прикусить эту сочную нижнюю губу. Хотел высвободить эти великолепные светлые волосы из тугого пучка, в который она их собрала. Хотел задрать ей юбку, наклонить над своим столом и наброситься на нее. И он понял, что жалеет, что не встретил ее в другом месте; что она не работала в другой компании, чтобы он мог неустанно ухаживать за ней, дабы сделать ее своей.