Я вскинула голову, когда гнев пронзил меня.

— Черт, он избил тебя палкой? Ублюдок.

— Бэррону нравилось причинять людям боль. Ему нравилось бить нас, но ему было мало просто ударов кулаком. Он заставлял нас часами стоять на одном месте или сидеть в напряженных позах, пока наши мышцы не сводило судорогой. Я предпочитал побои, даже когда он использовал трость.

Какой гребаный ублюдок.

— Разве твоя мать не пыталась защитить тебя?

— Если бы мы обратились к ней за помощью, она бы сказала: «Прими это как мужчина и терпи». Иногда он заставлял ее смотреть, как он бил нас палками, или, когда пытался заставить нас бить друг друга.

Я открыла рот от шока.

— Он заставлял вас всех… — я не смогла закончить предложение; не смогла осмыслить то, что он сказал.

— Виновник должен был стоять на стуле. Бэррон приказывал одному из нас бить его сзади по ногам. Оливер легко справлялся с ударами трости; мы вздрагивали от боли, чтобы Бэррон не заметил. Кент обычно уходил в свои мысли и терпел. Тревис не мог отключиться от происходящего; он рыдал во время и после, что казалось Бэррону забавным.

Боже, этот человек был гребаным монстром. Я обняла Дейна за талию и поцеловала его в грудь, хотя знала, что это его не утешит.

Дейн посмотрел на меня.

— Я отказался причинять боль кому-либо из них, но не думай, что это моя совесть остановила меня. Я даже не уверен, что у меня она была. В некотором смысле Оливер был моим моральным наставником. Я просто так сильно ненавидела Бэррона, что отказывался подчиняться ему. Он был настроен выбить из меня непокорность, поэтому я проводил много времени в подвале. Иногда он пробирался в мою спальню посреди ночи и тащил меня туда, чтобы «дисциплинировать».

Что объясняло, почему он так чутко спал и почему ненавидел, когда кто-то был в его комнате. Я сглотнула.

— Ты ведь это имел в виду, когда сказал, что твой отец виноват в том, что ты не близок со своими братьями. Он пытался заставить вас всех причинить друг другу боль, чтобы не было ни доверия, ни преданности, — и он также стал причиной тому, что они не могут доверять другим людям.

— Разделяй и властвуй, — Дейн облизнул передние зубы. — Людьми легче управлять, когда они не объединены. Причина, по которой Бэррон заставил нашу мать смотреть, заключалась в том, что он хотел, чтобы мы увидели, что она никогда не защитит нас; что нам не к кому обратиться.

Я положила подбородок на грудь Дейна.

— Удивительно, что вы общаетесь друг с другом.

— Я полагаю, это наш способ показать Бэррону средний палец. И, возможно, общее прошлое странным образом связало нас. Но это не родственная связь. Больше похоже на общение выживших вместе людей. И годы, проведенные с Хью, помогли сплотиться. Он дал нам «нормальную жизнь».

— Раньше я удивлялась, как Тревис мог так легко попытаться разрушить твой «брак». Но с раннего возраста его поощряли причинять боль и предавать; приучали верить, что это нормально. Но с Кентом это не сработало.

— Кент решил, что он будет абсолютной противоположностью Бэррону. Может, это была его личная форма бунта. Также Тревис никогда не заканчивает трапезу, и все потому, что Бэррон заставлял нас либо съесть все до крошки, либо съесть остальное на завтрак на следующий день. Но Тревис также перенял некоторые дурные привычки Бэррона — азартные игры, мошенничество, умение залезать в долги. Он ненавидит меня.

Я нахмурилась.

— Почему? Ты никогда не делал ему больно.

— Так и есть. Я выстоял против Бэррона. Тревис ненавидит, что я сопротивлялся, когда он не мог, хотя мы были всего лишь детьми, и это никоим образом не делало его слабым.

— Он возмущен твоей силой, — поняла я.

— Так же, как Хизер возмущена твоей.

Я снова поцеловала его в грудь. Теперь я понимала его намного лучше.

Понимала его потребность в тишине, покое и пространстве — у него просто никогда не было этого. Он провел большую часть своего детства в доме, наполненном страхом, криками, плачем, болью и оскорблениями. Тишина напоминала ему, что этого больше нет. Он чувствовал себя в безопасности, только когда был один. Удивительно, что он не поселил меня в своем гостевом доме.

Теперь я также поняла, почему он держался особняком и всегда стремился к большему. Единственным человеком, с которым Дейн когда-либо был по-настоящему близок — был его близнец. После потери Оливера Дейн никогда никого не подпускал достаточно близко, чтобы заполнить пустоту, с которой он остался, и поэтому он шел по жизни, чувствуя себя неудовлетворенным, независимо от того, чего он достиг или приобрел. Он был… опустошен.

Будильник зазвонил, прервав мои мысли.

Дейн потянулся и вытянул его.

— Ты не против, если с этого момента мы не будем пользоваться презервативами?

Я моргнула, ошеломленная резкой сменой разговора. Но опять же, возможно мне не стоило удивляться. Дейн всегда был честен. Правда, я была удивлена, что он рассказал так много.

— Нет, — ответила я.

В его глазах вспыхнуло удовлетворение.

— Хорошо. Мне нравится входить в тебя без них.

— Да, я заметила.

Глава 27

Вынув фен из розетки в субботу утром, я услышала, как зазвонил мой телефон. Обернутая в одно только плюшевое полотенце, я подошла к комоду и взяла свой сотовый. Увидев имя Эшли на экране, улыбнулась. Я подозревала, что она хотела перепроверить, что я все еще собираюсь пойти завтра по магазинам с ней и Ханной.

Провела большим пальцем по экрану и ответила:

— Доброе утро.

— Однажды я убью его, Виена, — сказала она мрачным голосом. — Однажды это случится. Я тебе уверяю. Я посмотрела достаточно серий «C.S.I.: Место преступления», чтобы знать, как сойти все с рук.

Я прикусила губу.

— Что случилось?

— Я поймала его с поличным.

— Что он делал?

— Он смотрел порно. Хуже того, он дрочил, пока смотрел. О, он не думает, что в этом есть что-то плохое. Говорю тебе, это то же самое, что мошенничество. Он сказал, что это ничем не отличается от того, когда я читаю эротические книги. Я сказала, что это чушь собачья, потому что ты не видишь меня развалившийся на диване с салфетками и смазкой рядом, пока я трогаю себя. Извини, что запечатлела этот образ в твоей голове, но, знаешь, я должна была высказать свою точку зрения.

— Нет проблем, — сказала я, поморщившись.

В этот момент в комнату вошел мой фальшивый муж. Он направился в свою спальню после нашего совместного душа, и теперь вернулся полностью одетый и выглядящий неотразимо. Его стальные глаза смело скользнули по мне. Я ожидала, что он сорвет с меня полотенце, но вместо этого он опустился в мое громоздкое кресло.

— Что бы ты сделала на моем месте? — спросила меня Эшли.

— Ну, мне уж точно не хотелось бы войти в комнату и застать Дейна за просмотром порно… — я нахмурилась, услышав три громких хлопка. — Что это было?

Эшли фыркнула.

— О, мистеру порно-наркоману не нравится, что я заперлась в ванной, поэтому он колотит кулаком в дверь.

— Я не порно-наркоман, — услышала я жалобу Такера. — Господи, Эшли, мужчины и женщины по всему миру смотрят порно. Это нормально.

— Мужчины и женщины во всем мире также совершают убийства первой степени, — парировала она. — И это плохо.

— Ты сравниваешь то, что я сделал, с убийством? — спросил он, его голос сочился недоверием.

— Ну, ты убил мое доверие к тебе. Прямо сейчас оно разорвано в клочья. Я не вижу, как мы можем исправить это.

— Ты сказала это вчера, когда тебе не понравилось, как я загрузил посудомоечную машину.

— Ну, это, мать твою, не ракетостроение, Такер! Извини меня, Виена, я должна пойти и разобраться с этим изменяющим мудаком.

— Женщина, я не изменял тебе.

— Хорошо, Эш, — сказала я, не в силах скрыть веселье в своем голосе. — Увидимся завтра.

— До завтра, — она закончила разговор.

Постукивая пальцами по подлокотнику кресла, Дейн приподнял бровь.

— У тебя интересные друзья.