Боль. Мир, состоящий из одной только боли. Маленькая девочка барахталась в бескрайнем океане боли, захлебываясь и погружаясь всё глубже и глубже. Она утонула бы, растворилась без следа, не появись один посторонний фактор. Звон, чистый колокольный звон, разносящийся над океаном. Целую вечность девочка не обращала на него внимания, но тот повторялся и повторялся. В какой-то момент она вспомнила, что означает этот звук. Звон колокола всегда предвещал молитву. Услышав его, надо было бежать в храм, чтобы вознести хвалу Покровителям.

Звон и вытащил девочку из пучины. Она устремилась на звук, потянулась к нему всем своим существом. Борясь со стихией, которая, стоило начать сопротивляться, начала утягивать её вниз, девочка тянулась из последних сил. И вырвалась!

Боль никуда не делась. Но теперь, вместо бескрайнего океана, она ограничивалась размерами тела. Алёна лежала лицом вниз, чувствуя эту боль каждой клеточкой тела. Рот был заполнен кровью, но сил сплюнуть её не было. Девушка вообще с трудом открыла глаза, не говоря о чём-нибудь более значительном.

Валяясь без движения, Алёна провела, как могла, ревизию полученных травм. Сломанное ребро или даже пара, судя по боли при каждом вдохе. Левая рука, державшая щит, тоже сломана. А вот правая, держащая меч, похоже, была в относительном порядке. С ногами же всё обстояло ещё хуже. Она вообще их не чувствовала! Совсем! Вся нижняя часть тела просто перестала ощущаться. Насколько понимала Алёна, это говорило либо о том, что ног у неё действительно нет, либо о том, что у неё сломана спина.

Вокруг опустилась ночь. Лежа на дне провала, Алёна чувствовала, как понижается температура вокруг. Будь она в своей привычной форме, это не стало бы большой проблемой. Но раны и потеря крови превратили даже такое небольшое похолодание в смертельную опасность.

Инстинкт самосохранения преодолел нежелание двигаться. Стиснув зубы, едва сдерживая стоны от вспышек боли при каждом сокращении мышц, Алёна подняла голову, вглядываясь в густые сумерки. Вокруг была ровная площадка, усыпанная камнями всяких размеров и форм. Стены провала уходили вверх, практически вертикально. Взобраться по ним не было никакой возможности. Что же делать? Как поступить? Девушка повернула голову вправо. Новое цунами боли, от которого едва не погасло сознание. Но это стоило усилий. Алёна заметила чернеющий провал в стене. Пещера? Или просто ниша? Так или иначе, это может стать укрытием как от тех, кто находится наверху, так и от холода. Не позволяя себе раздумывать, сомневаться, воительница поползла к избранной цели.

Путь в двенадцать шагов оказался настоящим изматывающим марафоном. Цепляясь кончиками пальцев, Алёна подтягивала непослушное тело. Она ползла медленнее, чем улитка. Каждое движение порождало взрыв боли, который приходилось пережидать, стискивая зубы что есть силы. На то, чтобы добраться до стены, ушли литры пота и почти два часа времени. Которые самой воительнице показались вечностью.

Чёрный провал оказался пещерой. Узкой и низкой, всего метр в высоту. Из последних сил воительница протиснулась в неё, после чего отключилась, провалившись в благословенное беспамятство.

Пришла в сознание Алёна поздней ночью. Если раньше она могла ориентироваться в сумраке, то теперь тьма вокруг стала непроницаемой. Слабый духом человек на месте Алёны сдался бы, оставшись лежать на месте и истекать кровью. Но характер девушки был крепче стали клинка, что всё ещё оставался при ней. Она не знала, что находится впереди и есть ли там вообще хоть что-то. Бойцовский дух пылал, заставляя двигаться, сражаться. Сражаться не против врага, не против обстоятельств, а против самой себя, против слабости плоти.

Алёна ползла в темноте, шепча потрескавшимися губами слова молитвы. Временами она теряла сознание, сбивалась, путалась, но всякий раз, когда сознание прояснялась, девушка снова вытягивала руку вперёд, цеплялась за камни и подтягивала себя дальше, ещё на полсантиметра. Путь через тьму, к цели, сформулировать которую она бы и самой себе бы не смогла.

Она ползла, цепляясь за острые камни, раздирая руки в кровь. Пальцы уже почти потеряли чувствительность, превратившись в разодранные, распухшие сосиски, почти не способные сгибаться. Продвижение вперёд, и до этого крайне медленное, стало почти незаметным. Лишь упрямство, горящее в сердце, не позволяло остановиться и тихо умереть.

Слова молитв становились более несвязными, даже образы, что заключались в них, тускнели и отступали перед лицом надвигающегося отчаяния. Алёна настолько обессилела, что перестала даже шептать. Мысли путались, безнадёжность положения начала просачиваться через барьеры слабеющей воли. Последнее движение, пальцы коснулись чего-то холодного и липкого.

Этот холод начал распространяться от пальцев к локтю, затем к плечу, а после принялся растекаться по груди. Удары сердца становились всё тише, кровь густела в жилах.

"Здесь я умру? В холодной пещере, истекая кровью? Как глупо…"

Лёгкий сквозняк пронёсся внутри черепа, на несколько секунд проясняя голову и очищая мысли от налёта усталости и измождения.

- Чего ты хочешь?

Шёпот, почти не отличимый от шелеста бегущей по венам крови. Алёна даже не была уверена, существует ли этот шёпот. Ей казалось, будто она разговаривает сама с собой, предсмертная горячка порождает галлюцинации в разуме.

"Я хочу отомстить! Отомстить за смерть моей семьи!"

Образы пиратов вспыхнули в памяти, наполняя тело последними крохами силы. Воительница шевельнулась, делая ещё одну бессмысленную попытку сдвинуть непослушное тело.

- Чем ты готова заплатить за то, чтобы это желание сбылось?

"Всё, что угодно! Я заплачу любую цену! Заплачу любую!"

Эта мысль вспыхнула и пропала, унося с собой погасшее сознание несчастной юной воительницы.

Боль вырвала её обратно практически в ту же секунду. И это уже была совсем другая боль. Если прежняя находилась внутри тела, терзая его изнутри, то сейчас у Алёны словно бы содрали кожу и бросили в чан с расплавленным свинцом. Девушка закричала, что есть мочи. Хотя на самом деле её измученное горло смогло выдавить из себя только слабый хрип. Боль сжигала воительницу, не оставляя после себя даже пепла. И, что самое страшное, спасительное беспамятство никак не приходило. Сознание держалось, словно прикованное к телу стальными цепями.

Раскалённый металл уже прожёг мышцы, добравшись до костей. И тут боль вышла на новый, ещё более жуткий уровень. Алёна выгибалась дугой, с губ срывались бессвязные проклятья, воздух со свистом вырывался сквозь стиснутые до боли зубы. Девушка находилась на самом краю болевого шока, балансируя на той тонкой грани, когда её сердце ещё могло выдержать.

Какой бы жуткой не была боль, но и она не могла длиться вечно. Измученная до предела девушка начала понимать, что терзающее её чувство отступает, а ему на смену приходит нечто неожиданное. Прежде всего, вернулось ощущение ног. Это было слабое покалывание в ступнях и пальцах, но даже такое стало для девушки потрясением. Следующим изменением стало дыхание. Боль при каждом вдохе слабела, пока не исчезла. Алёна с удивлением прислушивалась к себе, начиная сомневаться в том диагнозе, который поставила себе после падения. Может, и не было никаких сломанных рёбер, не было перебитого позвоночника?

Девушка шевельнулась, переворачиваясь на спину. Это движение породило целый каскад болевых импульсов. Самый сильный зародился в левой руке. Алёна опустила взгляд и увидела торчащий через прорванный рукав обломок кости. Едва она успела сделать это, как рука сама собой дёрнулась, боль скачкообразно усилилась, став практически невыносимой. Воительница зажмурилась, слёзы сами брызнули из глаз. Обострившимся слухом она различила хруст, рука ещё несколько раз дёрнулась, а после… После всё отступило, быстро сходя на нет. Девушка открыла глаза и с изумлением посмотрела на руку. Никакой кости больше не было! Рука выглядела вполне обычно. Пошевелив пальцами, Алёна убедилась, что это ей не чудится. Да и кровь на одежде доказывала её адекватность. Ей не приснилось! Сломанная рука выправилась и полностью исцелилась.