Сторонники противоположной точки зрения доказывают, что бомбардировки значительно приблизили победу и сохранили десятки тысяч солдатских жизней, поскольку с их помощью был нанесен такой удар по нацистской военной промышленности, что гитлеровские армии в буквальном смысле остались без оружия, боеприпасов, топлива и продовольствия. Те, кто придерживается данной теории, склонны оправдывать даже налеты на мирные города, утверждая, что тем самым был значительно подорван моральный дух немецкой армии, солдаты которой не могли эффективно сражаться на фронте, зная, что их родственники в тылу погибают под бомбами. Для приверженцев подобной точки зрения организаторы бомбардировок Германии и Японии являются если и не героями, то в любом случае дальновидными стратегами, обеспечившими победу относительно невысокой ценой.
Практически сразу после начала активных боевых действий в Европе у военно-политического руководства Англии появилась идея «выбомбить» Германию из войны. Первые крупные налеты англичан не имели практически никакого военного значения. Немцы называли их «атаками по Беддекеру» (по имени автора туристического путеводителя), имея в виду, что объектами действий англичан становятся прежде всего центры культурного наследия. Выбор цели был обусловлен этими соображениями: скажем, Любек и Росток были старинными городами, в которых прослеживалось явное деление на исторический центр с капитальной каменной застройкой и остальные кварталы, в которых риск пожаров, смазывающих последующую оценку налетов, был выше. Таким образом, старинные ганзейские города с бесценными культурными памятниками были избраны британским командованием для отработки варварской тактики ковровых бомбардировок. Подлинным вандализмом стало, к примеру, разрушение любекского собора, который был возведен еще в начале XII столетия. Его гибель стала потерей не меньшей, чем уничтожение немцами собора в британском Ковентри.
В январе 1943 года на конференции в Касабланке Рузвельт и Черчилль договорились начать совместную воздушную войну против Германии. Директива англо-американскому бомбардировочному командованию, которое теперь базировалось в Британии, гласила: «Вашей первоочередной целью будет все большее разрушение и расстройство военной, промышленной и экономической системы Германии, подрыв морального состояния народа до такой степени, чтобы его способность к вооруженному сопротивлению была серьезно ослаблена».
На первых порах бомбардировочное командование союзников действительно следовало этой директиве. В первой половине 1943 года основное внимание было сосредоточено на уничтожении промышленных объектов Рура, а также плотин, разрушение которых могло бы лишить немцев источников электроэнергии и парализовать внутреннее водное сообщение. Эти налеты могли проводиться лишь днем, поскольку при существовавшем в то время навигационном оборудовании найти ночью нужный завод или фабрику было практически невозможно. Однако дневные действия без прикрытия дальних истребителей, которых у англичан не было, представлялись крайне опасными. Города же являлись прекрасными объекты для ночных налетов.
Уже в начале июня Черчилль, которого не устроили ограниченные цели операций, заявил в палате общин, что не только объекты промышленности, но и германские города «будут подвергаться такому огромному, непрерывному и жестокому испытанию, какое не переживала еще ни одна страна». Одновременно командовавшему бомбардировщиками маршалу Харрису была предоставлена полная свобода действий: фактически теперь он мог по своему усмотрению уничтожать любой город с населением свыше 100 тысяч человек.
Харрис не заставил ждать результатов, спланировав операцию «Гоморра», целью которой стал Гамбург. С 24 июля по 2 августа более 3 тыс. бомбардировщиков союзников практически безостановочно бомбили город, на который обрушилось 10 тысяч тонн бомб. Это была принципиально новая тактика, в результате которой удалось добиться ужасающего результата: разрозненные пожары слились в единый огненный шторм, не только уничтожавший город, но и заставлявший население покидать бомбоубежища в тщетной попытке найти спасение на улице. Те, кто предпочитал оставаться в укрытии, погибали от воздействия продуктов горения и ядовитых газов. Очевидцы рассказывали, что от высокой температуры расправлялся не только асфальт, но и стекла. Сами летчики вспоминали, что удушливый дым проникал даже в кабины. Вот как описывал это явление очевидец: «Когда пламя прорвалось сквозь крыши множества зданий, возник столб раскаленного воздуха. Он поднялся на высоту более 2,5 миль и имел диаметр, как оценивалось в самолете, летевшем над Гамбургом, 1 — 1,5 мили. Этот воздушный столб находился в бешеном движении; его питал стремительный приток более холодного воздуха у основания. В 1 — 1,5 мили от пожара эта тяга воздуха увеличила силу ветра с 11 до 33 миль в час. У границ площади, охваченной пожаром, скорость воздуха, по-видимому, была еще больше, так как там были вырваны с корнем деревья диаметром 3 фута. Температура быстро достигла точки воспламенения любых горючих материалов, и вся зона пылала. Выгорело все без остатка. Не осталось и следа от всего, что могло гореть. Только через два дня можно было приблизиться к зоне пожаров»[290].
Итогом действий союзников стала гибель более 30 тысяч человек, что составило 60 % от общей численности жертв бомбардировок города за всю войну. Более 900 тысяч жителей лишилось жилья и бежало из города. На первый взгляд, единственным чудом в разыгравшейся трагедии стало то, что абсолютно нетронутым оказался бесценный Кельнский собор — шедевр готической архитектуры. Однако в реальности его сохранность объяснялась лишь тем, что летчики отказались от мысли уничтожить это сооружение, чтобы сохранить хороший ориентир для последующих бомбардировок. Налет на Гамбург, который Фуллер в своей истории Второй мировой войны назвал «ужасным истреблением людей, которое опозорило бы самого Аттилу»[291], был с восторгом воспринят Лондоном. Примечательно, что даже многие видные деятели англиканской церкви выступили в защиту этой варварской акции.
Вскоре американская авиация, которая над Гамбургом действовала вместе с англичанами, начала отрабатывать самостоятельные рейды. Первый крупный налет был совершен на Швайнфурт и Регенсбург, где производились подшипники и авиазапчасти. Казалось, немцы мало что могут противопоставить 363 «Летающим крепостям», которые не только отличались исключительной живучестью, но и были оснащены двенадцатью пулеметами. Несмотря на это, потери оказались катастрофическими — 60 бомбардировщиков (16,5 %), — что на время заставило американцев отказаться от налетов без истребительного сопровождения.
Тем временем Харрис планировал серию налетов на Берлин, которые начались в ноябре и продолжались до марта следующего года. Столица Третьего рейха имела особое значение для британского руководства. Один из ближайших помощников Рузвельта — Г. Хопкинс в своем дневнике метко назвал город «вторым Карфагеном». Налеты на Берлин начались еще на первом этапе войны — до «битвы за Англию» британцы успели семь раз бомбить этот город. Теперь же они и их американские союзники взялись за дело более основательно. В ходе воздушной «битвы за Берлин» было произведено 16 налетов, в результате которых на город упало около 50 тысяч тонн бомб. Если раньше для уменьшения потерь предпринимались исключительно ночные налеты со всеми соответствующими неудобствами для навигации и прицеливания, то с появлением у союзников дальних истребителей «Мустанг», которые были способны сопровождать бомбардировщики, начались дневные рейды. И хотя в Берлине в силу особенностей местного климата и городской застройки (широкие улицы, капитальная каменная архитектура) не наблюдался «огненный шторм», жертвы были значительны — до 50 тысяч человек погибшими. Город покинуло более миллиона беженцев. Половина всех зданий была разрушена. В тяжелые дни союзных бомбардировок в Берлине большой популярностью пользовалась характерная шутка: «Кого в наши дни можно считать трусом? — Берлинца, который ушел добровольцем на фронт».
