Как известно, большую помощь в рамках ленд-лиза американцы оказали и СССР после начала Великой Отечественной войны. Вплоть до сегодняшнего дня в работах американских историков прослеживается тенденция считать ленд-лиз едва ли не решающим вкладом в победу Красной армии. Сами соратники Ф. Д. Рузвельта, имевшие непосредственное отношение к программе военных поставок, этой точки зрения не разделяли. К примеру, Г. Хопкинс писал впоследствии «Мы никогда не считали, что наша помощь по ленд-лизу является главным фактором в советской победе над Гитлером на восточном фронте. Она была достигнута героизмом и кровью русских солдат»[272].
В количественном отношении до сих пор нет общепринятых оценок того, какую долю в общем объеме вооружения и боеприпасов, произведенных в Советском Союзе в годы войны, занимали заокеанские поставки. В вышедшей вскоре после войны книге «Военная экономика СССР в период Отечественной войны»[273] председатель Госплана Н. А. Вознесенский оценивал эту цифру примерно в 4 %. Анализ показывает, что эта оценка, возможно, несколько занижена, однако даже с существенными поправками в сторону увеличения вклад ленд-лиза в общее военное производство Советского Союза в годы войны едва ли превышает 7 %. Таким образом, речь идет о цифре, которой невозможно пренебречь, но которая в то же время вряд ли может считаться решающей.
Стоит учитывать также качество поставленных товаров и организацию процесса поставок. Грубые срывы в отправке военной помощи в СССР допускались в течение всего периода войны, однако особенно часты они были на начальном ее этапе, когда Красная армия как никогда нуждалась в технике и боеприпасах. Не всегда на должном уровне проходила и доставка груза. В переписке с Рузвельтом сам Сталин отмечал, что «танки, артиллерия и авиация приходят в плохой упаковке, на разных кораблях, а самолеты настолько плохо упакованы, что мы получаем их в разбитом виде»[274].
Что касается качества поставлявшегося вооружения, то оно также не всегда было на высоте. Если направлявшиеся в СССР самолеты пользовались популярностью среди советских летчиков (достаточно вспомнить, что прославленный А. И. Покрышкин летал на «Аэрокобре»), то бронетехника и стрелковое оружие приобрели среди фронтовиков дурную славу. У многих солдат и офицеров складывалось впечатление, что американцы используют ленд-лиз, чтобы избавиться от устаревшего оружия. В уже упомянутой переписке Сталин информировал американского президента, что «американские танки очень легко горят от снарядов противотанковых ружей»[275]. Средний танк М3 «Ли» («Грант») получил у советских танкистов обозначение БМ-6 — «братская могила на шестерых» — за свою невысокую скорость и посредственную маневренность, которая делала его отличной мишенью. Холодный прием получили в Красной армии и легкие танки М3 «Стюарт» или британский «Черчилль», о котором сам английский премьер отзывался, будто у этого танка еще больше недостатков, чем у него самого.
Не лучше обстояло дело со стрелковым оружием. Когда известный по гангстерским фильмам пистолет-пулемет Томпсона попал на восточный фронт, советские солдаты обнаружили, что это грозное оружие не пробивает даже зимний ватник. Эксплуатация иностранного оружия Красной армией серьезно ограничивалась и тем обстоятельством, что оно требовало соответствующих боеприпасов, которые не выпускались в СССР и также должны были быть поставлены из-за рубежа. Кроме того, техники и инженеры отмечали капризность зарубежного вооружения, нуждавшегося в тщательном уходе в условиях сурового климата.
В целом, среди широкого спектра военной продукции, поставленной Соединенным Штатами в СССР в рамках ленд-лиза, безусловной популярностью среди фронтовиков пользовались автотранспорт, начиная от внедорожников «Виллис» и грузовиков «Студебеккер» и заканчивая полугусеничными бронетранспортерами и специализированными машинами-амфибиями, которые сослужили РККА хорошую службу при форсировании водных преград. Другой популярной среди солдат и офицеров статьей ленд-лиза были продукты, в особенности американская тушенка, которую бойцы иронически называли «Второй фронт».
Наконец, нельзя преуменьшать значение американских поставок комплектующих и стратегического сырья. Значительную ценность для советской экономики имели, к примеру, американский алюминий или каучук. В этом отношении вклад США возможно признать немаловажным, хотя и далеко не решающим. И, конечно, нельзя забывать о том, что американская помощь была исправно оплачена сначала СССР, а потом и Россией, которая произвела последние платежи по ленд-лизу уже в 2006 году. Кстати говоря, в том же году свои долги перед американцами закрыла Канада. Были и другие варианты оплаты. Так, Париж уже в первые годы после войны предпочел сделать ряд торговых уступок Вашингтону взамен на списание задолженности.
Одним из главных механизмов экономического сотрудничества с нацистами в годы войны стал Банк международных расчетов (БМР). Эта структура была создана в 1930 году для обслуживания плана Юнга. В отличие от Великобритании, Франции, Бельгии, Германии и Италии, подключившихся к деятельности банка на государственном уровне, США остались в стороне. Формально, это объяснялось тем, что Вашингтон не имел репарационных претензий к Берлину. Однако это американское место за столом в совете директоров БМР, расположившегося в швейцарском Базеле, не осталось пустым. Его заняли представители «Нэшнл Бэнк оф Нью-Йорк» — флагмана ФРС и одного из главных звеньев финансовой империи Моргана. Более того, с 1930 по 1935 годы посты председателя совета директоров и президента занимали люди Моргана (Г. Макгарра и Л. Фрэзэр), а близкий к американскому магнату Т. Маккитрик был президентом БМР с 1940 по 1946 годы. Вместе с ним в годы войны советом директоров Банка руководил британец О. Нимейер. Таким образом, институтом, который стал одним из главных финансовых инструментов нацистов, руководили выходцы из государств антигитлеровской коалиции.
Во многом стараниями талантливого министра финансов Третьего рейха Я. Шахта Германия активно включилась в работу БМР, вследствие чего позиции немцев в руководстве Банка в самом скором времени стали неоспоримы. Шахт понимал, что БМР является идеальным инструментом для внешнеэкономической деятельности независимо от международной обстановки. Понимая, что рано или поздно Гитлер начнет новую войну, финансист не желал столкнуться с повторением ситуации 1914–1918 годов, когда экономическую изоляцию Берлину приходилось преодолевать окольными методами. С этой целью, в частности, в устав Банка был включен пункт о его неприкосновенности безотносительно складывающейся политической конъюнктуры.
В совете директоров БМР собирались люди не только с общими финансовыми интересами, но и c общей идеологической ориентацией. Конструктивное сотрудничество облегчало то, что заседавшие в руководстве банка представители США, Англии, Франции и Бельгии симпатизировали делу нацизма. Поэтому нет ничего удивительного в том, что БМР самым активным образом защищал финансовые интересы Третьего рейха, не только помогая наращивать военные возможности нацистской державы в мирное время, но и способствуя эффективному ресурсному обеспечению войны.
Когда Гитлер аннексировал Чехословакию, нацисты обнаружили, что руководство страны заблаговременно отправило свой золотой запас на хранение за границу. Конечным пунктом назначения был Банк Англии, промежуточным — БМР. Несмотря на это, нацистам не составило труда вернуть обратно чешское золото в полном объеме. Сделано это было после звонка одного из немецких директоров БМР главе Банка Англии М. Норману, который был большим поклонником фюрера и отнесся с пониманием к его желанию получить обратно причитающееся ему. Нужно, однако, отметить, что решение Нормана не означало, что золото было отправлено назад. Были лишь проведены соответствующие взаиморасчеты, тогда как золото осталось в Лондоне. Тем самым выиграли обе стороны: британцы оставили в своих хранилищах золото, а нацисты получили возможность в счет этого золота осуществлять необходимые торговые операции.
