Если сравнить довоенную и послевоенную карту Европы, станет очевидно, что американская инициатива позволила фактически расчленить побежденных. В пользу новых государств — Польши, Венгрии, Чехословакии, Югославии, Латвии, Литвы — были отторгнуты значительные территории центральных держав. Победители также надеялись, что Россия лишится Украины и Белоруссии, как она лишилась польских и финских территорий. Тем самым был бы воздвигнут «санитарный кордон» вокруг потенциально опасной страны. Кстати говоря, эта идея была высказана в том числе Макиндером (см. главу 1), принимавшим деятельное участие в разработке английской внешней политики в то время, а карту с «санитарным кордоном» вдоль западных рубежей России можно найти в его книге «Демократические идеалы и реаль-ность»[248], написанной под влиянием Версальской конференции. В этом смысле не будет преувеличением утверждать, что уже тогда англосаксонская геополитическая практика шла рука об руку с зарождавшейся англо-американской геополитической теорией.
Произвольность использования принципа самоопределения демонстрирует пример Австро-Венгерской империи, расчлененной победителями на четыре государства. Стремясь избежать окончательного уничтожения австрийцев как нации, австрийская Конституционная ассамблея в марте 1919 года постановила присоединить государство к Германии. Налицо было использование принципа самоопределения: два родственных народа выражают желание объединиться. Однако эта инициатива была полностью проигнорирована победителями. При этом от Австрии в пользу Чехии была отторгнута Судетская область, населенная немцами. Принцип самоопределения оказался, таким образом, новой разновидностью права сильного. И вновь под послевоенный мир закладывалась мина замедленного действия — оба указанных обстоятельства, как известно, позднее использовал Гитлер.
Венгрия — также испытала на себе «достоинства» вильсоновского принципа. По итогам Трианонского договора за ее пределами осталось более 25 % от общего числа этнических венгров, проживавших в регионе. И здесь будет подготовлена плодотворная почва для переманивания «обиженной» нации, желающей воссоединиться, на сторону гитлеровской империи.
В то же время сами государства Антанты пытались жестоко подавить всякие попытки подвластных им народов самоопределиться. В качестве примера можно привести войну в Ирландии, разгоревшуюся вскоре после Версаля, Индию, французский и итальянский колониальный террор в Северной и Восточной Африке. Насколько «последовательно» американцы придерживаются принципа самоопределения народов в наши дни, показывают события последних десятилетий, прежде всего воссоединение с Россией Крыма в 2014 г.
Другой ключевой идеей президента Вильсона было создание надгосударственной организации, которая взяла бы на себя роль международного арбитра при решении международных споров. С этой целью была образована Лига Наций — прообраз современной ООН. Американский лидер считал ее вершиной своей деятельности. В то же время разногласия в Конгрессе (Вильсон представлял демократическую партию, тогда как в парламенте господствовали республиканцы) привели к тому, что сам Версальский договор и законопроект о присоединении США к Лиге так и не были ратифицированы. Навязав миру послевоенное устройство, США остались в стороне.
Лига Наций явилась высшей инстанцией, регулировавшей мандатную систему. Организация была уполномочена выдавать мандаты на управление колониальными территориями, отторгнутыми у проигравших стран. Была разработана система из трех видов мандатов, дававших разные полномочия, вплоть до запрещения проникновения иностранного капитала на подмандатную территорию.
Лига продолжила свое существование вплоть до Второй мировой войны, но очень быстро превратилась в символ попустительства и даже оправдания всех форм международной агрессии. За двадцать лет своего существования Лига не предотвратила ни одного крупного военного конфликта. Более того, односторонние санкции и эмбарго, наложенные на Испанию во время гражданской войны 1936–1939 гг., причиняли дополнительные страдания мирному населению, одновременно способствуя победе фашистских сил. Разворачивавшаяся параллельно итальянская агрессия в Эфиопии, которая сопровождалась уничтожением мирного населения химическим оружием, вызвала лишь вялую реакцию Лиги. Логическим финалом существования этой организации стала Вторая мировая война, показавшая крах замысла Вильсона[249].
Лига наций с подачи США позволила закрепить в международной практике традиции неоколониализма. Безусловно, США в отличие от Англии, Франции или Нидерландов не вели колониальных войн против китайцев, вьетнамцев, индийцев, бирманцев, непальцев, малайцев, индонезийцев и десятков других народов. Однако практиковавшая более тонкие, в основном экономические методы, американская экспансия представляла собой все тот же колониализм и закабаляла азиатские народы ничуть не меньше, чем присутствие британских канонерок и морской пехоты. Более того, уже в первой четверти XX в. Вашингтон под маской «смягчения политики европейского колониализма» взялся за надежное политическое обоснование передела Азии в свою пользу. В отношении Китая, например, Вашингтон предложил доктрину, известную как принцип открытых дверей. В соответствии с этим принципом Китай делился на сферы влияния между ведущими западными державами, однако при этом формально сохранял суверенитет и территориальную целостность. В рамках своей сферы влияния каждая из держав имела равные права в осуществлении экономической деятельности на китайской территории, при этом гарантировалась неприкосновенность от вмешательства других западных стран. Принцип открытых дверей являл собой фактически параллель с доктриной Монро с той лишь разницей, что на момент его провозглашения США не имели политических и военных возможностей воспрепятствовать проникновению других государств на территорию Поднебесной.
Пренебрежительное отношение к «незападному» Китаю, который в глазах европейцев и американцев являлся олицетворением «азиатской отсталости», особенно ярко проявилось на Версальской конференции, в ходе которой обсуждалось в том числе послевоенное переустройство в Азии. Держав-победительниц волновали два вопроса — судьба «германского наследства» в Китае и условия вхождения Китая и Японии в Лигу наций. Китай же требовал пересмотра политики раздела на «сферы влияния» и восстановления своего суверенитета в Шаньдуне, оккупированном Японией (последняя в глазах европейцев уже выглядела как западная держава, хотя и второго порядка).
Однако США сочли участие Японии в Лиге более важным, чем признание прав Китая, и главный орган конференции — Совет трех (США, Франция и Великобритания) — принял требования Токио. Япония стала одним из пяти постоянных членов Совета Лиги и получила мандат на управление бывшими германскими тихоокеанскими владениями (островами, лежащими к северу от экватора). Международное признание фактического закрепления Шаньдуна за Японией было обеспечено. Известия о содержании Версальского договора породили внутри Китая антизападное Движение 4 мая, всколыхнувшее всю страну. Китайская делегация не подписала договор и не признала его условия.
Параллельно с Вильсоном свое значительно более однозначное и прагматичное видение глобальной послевоенной архитектуры продвигали американские финансисты. Их официальным дуайеном был Б. Барух, занимавший в американской делегации пост советника Вильсона по экономическим вопросам. Другой видной фигурой был Т. Ламонт — друг и главный эмиссар Моргана на мирной конференции. По сути дела, те статьи Версальского договора, которые в той или иной части касались интересов американских финансовых кругов, были составлены под диктовку Моргана и его приближенных.
Пока политики ломали копья над той или иной статьей мирного договора, доверенные лица Моргана в фешенебельном парижском отеле «Мажестик» писали собственную историю, причем писали ее в прямом смысле. Для начала они постановили учредить в Британии Королевский институт международных отношений, известный также как Чатэм-хаус, который сегодня является ключевым аналитическим центром Британии. Первым поручением, данным институту, руководство которым принял всемирно известный историк Арнольд Тойнби, было написание «правильной» истории Парижской мирной конференции, на что лично Ламонтом была ассигнована крупная денежная сумма. Основная масса фактов, которые сегодня содержатся в учебниках истории, почерпнута именно из изысканий, проведенных в стенах Королевского института.
