Если обратиться к биографии семи отцов — основателей США, которые имеют в американской истории статус едва ли не священных фигур, можно увидеть, что они были представителями наиболее влиятельных семей, которые составляли основу общества при старом режиме. Все они заняли высокие государственные посты после обретения страной независимости. Среди отцов-основателей четыре президента, министр финансов, председатель верховного суда и главный почтмейстер Соединенных Штатов. Таким образом, к моменту провозглашения Соединенных Штатов Америки как независимого государства ни о какой демократии в них не могло идти и речи.
Драматичное описание Войны за независимость Соединенных Штатов традиционно занимает самое почетное место на уроках истории в американских школах. Бостонское чаепитие, скачка Пола Ревира, переход Джорджа Вашингтона через реку Делавер, подвиги капитана Джона Пола Джонса и, наконец, капитуляция британцев при Саратоге — все эти события известны любому более или менее образованному американцу, а многочисленные памятники событиям 1775–1783 годов украшают любой город в каждом из тринадцати первых американских штатов. Американцы часто называют эту войну Первой американской революцией, подчеркивая тем самым, что это событие открыло новую страницу в истории не только всего континента, но и человечества в целом (Второй американской революцией называют Гражданскую войну 1861–1865 годов). Более того, на событиях, связанных с обретением Америкой независимости, в настоящее время построен подлинный культ.
Войну за независимость в историографии часто представляют как один из образцов справедливой войны, в которой американский народ боролся за право распоряжаться своей судьбой и избавиться от жестких и порой абсурдных ограничений, навязанных английской короной[106]. Исследование этого вопроса заслуживает отдельной работы, однако стоит заметить, что война была начата колониальной элитой — плантаторами, промышленниками, финансистами и коммерсантами, которых не устраивал контроль со стороны Лондона. По сути дела, сам термин «революция» неприменим к событиям 1775–1783 годов, поскольку речь идет об элитарном заговоре или перевороте.
Что касается других жителей американского континента, включая не только широкие слои населения колоний, но также индейцев и чернокожих, то тезис о справедливом характере войны вызывает большое сомнение. Примечательно, что некоторые свободомыслящие американцы готовы открыто признать это, как, например, журналист Дилан Мэтьюс, выступивший со статьей «Три причины, почему американская революция была ошибкой». По мнению Мэтьюса, если бы колонии остались под властью Британской империи, они бы неизбежно получили независимость мирным путем, как это сделала Канада. Однако при этом гораздо быстрее было бы отменено рабство, удалось бы избежать жесточайшего геноцида индейцев, и, что немаловажно, политическая система государства выстраивалась бы по принципиально иной модели, в то время как американская модель изначально задумана для того, чтобы под вывеской демократии маскировать откровенно деспотические практики. Вывод Мэтьюса однозначен: «Нам следует оплакивать тот факт, что мы отделились от Соединенного Королевства, а не превращать его в повод для национального праздника»[107].
История рассудила по-иному. Те плантаторы и коммерсанты, которые составили заговор, стали первыми вождями нового государства — Соединенных Штатов Америки. Признанным лидером в этой борьбе стал Джордж Вашингтон — выходец из богатой и влиятельной плантаторской семьи, посвятивший молодые годы истреблению индейцев и войне с французами, за что получил звание полковника. Конечно, легенда о Вашингтоне как об отце нации, глубоко чтимая каждым американцем, не выдерживает никакой критики. Еще незадолго до начала восстания будущий первый президент во всеуслышание заявлял, что идея независимости колоний — бессмыслица, которую не поддержит ни один американец.
Деловой интерес к военным вопросам был присущ многим полководцам новой армии. Примером тому является биография Бенедикта Арнольда — ближайшего соратника Вашингтона. Арнольд был торговцем, промышлявшим контрабандой. Напомним, что именно высокие таможенные тарифы стали одной из главных претензий восставших к англичанам. Когда его перестали удовлетворять уровень почестей и личного благосостояния, который предоставлялся ему в новообразованном государстве, генерал Арнольд без смущения перешел на сторону англичан, причем по весьма приемлемой для Лондона цене.
Другой пример — Александр Гамильтон, также близкий друг и соратник Вашингтона, служивший его адъютантом. Хотя в 1798–1800 гг. Гамильтон формально являлся главнокомандующим американской армией, в историю США он вошел как первый министр финансов, выстроивший экономическую архитектуру молодого государства. Между тем уже в XX веке изучение британских архивов показало, что он годами получал от Лондона вознаграждение за шпионские услуги.
В событиях 1775–1783 гг. участвовали «верхи» и «низы». К первым относились все те, кто уже имел власть при колониальных порядках, но стремился ее упрочить и расширить, забыв о необходимости отчитываться перед эмиссарами британской короны. Ко второй группе относились те, кто власти был лишен, но полагал, что имеет реальные шансы получить к ней доступ. Это те колонисты, которые не смогли преодолеть имущественный ценз, то есть бедные фермеры, ремесленники, мелкие купцы. Разумеется, за бортом при этом оставались огромные массы населения, которые ни при каком разумном сценарии не могли даже мечтать о власти, — женщины, чернокожие, городской пролетариат, индейцы и многие другие.
Об уровне сознательности низов американского общества того времени говорят слова американского лейтенанта, попавшего в плен при Банкер-Хилле[108]: «Я был сапожником и зарабатывал на жизнь своим трудом. Когда началось это восстание, обнаружилось, что некоторые из моих соседей, которые были ничуть не лучше меня, получили первое офицерское звание. Я был очень честолюбив и не хотел, чтобы эти люди превосходили меня. Мне предложили завербоваться рядовым <…> я просил произвести меня в лейтенанты, и они согласились. Я представил себе путь продвижения по службе: если меня убьют в битве, то это конец, но если погибнет мой капитан, то меня повысят в звании и будут шансы подняться еще выше. Такова, сэр, была единственная причина, из-за чего я пошел в армию, а что касается разногласий между Англией и колониями, то я в этом ничего не понимаю.»[109].
Утверждать, что движущей силой борьбы за американскую независимость были широкие слои населения, можно лишь с очень серьезной оговоркой. К началу противостояния с Британией в самих колониях уже формировалось полноценное по меркам второй половины XVIII столетия капиталистическое общество со всеми атрибутами капитализма того времени — имущественным расслоением, агрессивной защитой класса собственников от любых посягательств, стремлением капиталистов получить доступ к дешевым деньгам и возникновением финансового капитала ростовщического типа. Недовольство бедных слоев населения американских колоний политикой зажиточных владельцев частной собственности в этих условиях также нарастало, что снова было вполне в духе эпохи. На этой почве развернули энергичную деятельность демагоги-популисты.
Таким образом, социальная обстановка была напряженной, и колониальную верхушку не могла не беспокоить перспектива новых выступлений народа, протестовавшего против олигархического правления узкой группы лиц, резавших «пирог» в своих интересах. В этих условиях представители олигархии изобрели блестящее решение — продемонстрировать согражданам, что все их беды на самом деле происходят от английских колониальных властей, с которыми вступили в сговор некоторые предатели из числа самих колонистов.
