Поэтому не должно вызывать удивления то, что каждые последующие выборы в современных Соединенных Штатах порождают новую волну протестов и оживленных дискуссий относительно демократичности американской избирательной системы. Многие аналитики, разбирая особенности предвыборной борьбы, во всеуслышание заявляют, что в США избирательный процесс превратился из выбора лучшего в выбор «наименьшего зла». Подчеркивается, что сам процесс выдвижения кандидатов на пост президента сводится к закулисным интригам, замаскированным популистскими акциями, вследствие чего народ в принципе устраняется от избирательного процесса. Вместо широких масс граждан выборы теперь привлекают к себе маргинализированную часть электората, легко поддающуюся дешевым лозунгам и обещаниям. Зачастую эти избиратели настолько неграмотны в политическом отношении (а часто — неграмотны в самом деле), что не в состоянии понять, что предлагает тот или иной кандидат.
Кстати говоря, это во многом является следствием упомянутой нами ранее деградации образования: далеко не каждый американский избиратель в состоянии разобраться в тонкостях предвыборных программ. Хотя программы выдвиженцев от двух ведущих политических партий США меняются от выборов к выборам, в сознании американцев образ республиканца или демократа прочно ассоциируется с набором определенных идей, лозунгов, понятий и концепций, которые в большинстве своем и определяют политические предпочтения граждан Соединенных Штатов. Нужно заметить, что идеологический ореол каждой партии рассчитан на эмоциональное восприятие избирателя, который ориентируется на броские лозунги вроде «снизим налоги» или «изгоним нелегальных иммигрантов». Большинство рядовых американцев, которых опрашивают журналисты в ходе предвыборных кампаний, имеют довольно отдаленное представление о том, что именно пропагандирует понравившийся им кандидат, а нередко представления избирателей о планах того или иного кандидата и вовсе диаметрально противоположны его программе. Многие американцы вообще голосуют лишь исходя из своих упрощенных представлений о том, что «обычно поддерживают» республиканцы или демократы. Впрочем, зачастую и сами кандидаты в президенты слабо ориентируются в собственных программах. Перед каждыми выборами десятки американских ученых, в том числе нобелевских лауреатов, в своих статьях и блогах разоблачают запутанные, а порой и откровенно ошибочные и некомпетентные суждения претендентов на высший государственный пост.
Впрочем, сам процесс отбора и выдвижения кандидатов в президенты в США, а также методики проведения президентских кампаний имеют мало общего с демократическими процедурами. По сути, американская политическая система уже давно превратилась в поле борьбы между все теми же кланами и корпорациями за право посадить в Белый дом «своего» президента. Специфический облик американской партийной системы позволяет сделать вывод о том, что основные партии страны (демократическая и республиканская) сами по себе давно превратились в корпорации, основная функция которых — продвигать «нужных» людей на ключевые государственные посты.
Интересно отметить, что основоположники американского государства весьма негативно отзывались о роли партий жизни государства, считая, что они вносят склонность к расколу в обществе и имеют тенденции ставить частные интересы над интересами общества. Американский политолог Р. Хофсте-дер отмечает: «Отцы-основатели стремились создать не систему партийного правления согласно конституции, а скорее конституционное правление, которое будет сдерживать и контролировать партии». Возможно, именно поэтому в конституции США о партиях не содержится никаких упоминаний.
Основы американской партийной системы начали формироваться уже в конце XVIII века, причем при деятельном участии самих отцов-основателей. На протяжении XIX столетия менялись названия и идеологическая ориентация партий. В начале века это были федералисты и демократы-республиканцы, к началу 1820-х годов их сменили виги и демократы, и лишь после окончания Гражданской войны основными игроками на политической сцене стала Демократическая и Республиканская партии, ведущие свою историю соответственно с 1828 и 1854 годов. Именно эти две политические силы вот уже более полутора столетий остаются основными полюсами жизни американского государства, определяя расклад сил на политической арене, включая состав Палаты представителей и Сената, кандидатуру президента, членов правительства, судей, губернаторов и многих других должностных лиц как на федеральном уровне, так и на уровне штатов.
Сказанное, разумеется, не означает, что помимо демократов и республиканцев в Соединенных Штатах не существует других партий. Американская история знает немало других политических сил, которые пытались занять значимое место в общественной жизни США, начиная от существовавших в XIX столетии партий фрисойлеров и гринбеккеров, которые, как явствует из названия, выступали за развитие класса свободных земледельцев и политику бумажного доллара, и заканчивая современными партиями реформистов, прогрессистов, зеленых и даже существующей с 1959 года нацистской партией. Тем не менее до сих пор еще ни одному кандидату от альтернативной партии не удавалось занять президентское кресло, хотя временами они демонстрировали хорошие результаты. К примеру, Дж. Уоллес, бывший демократ (именно его в 1944 году на посту вице-президента сменил Трумэн), переквалифицировавшийся в правого радикала, на выборах в 1963 году во главе Американской независимой партии набрал впечатляющие 13,53 % голосов. Наиболее выдающимся достижением третьих сил в президентской гонке был результат, показанный Р. Перро — видной фигурой на американском политическом небосклоне конца XX столетия. В 1992 году ему удалось набрать рекордные 18,91 % голосов. Секрет такого успеха заключается, в первую очередь, в популизме Перро, который обещал вернуть американцам право участия в реальной политике и уничтожить неповоротливый бюрократический аппарат. Благодаря этому ему удалось привлечь множество сторонников как из левого, так и из правого лагеря. Кроме того, сыграл свою роль и финансовый фактор, которым миллиардер Перро мог пользоваться вполне эффективно. В определенном отношении этот политик напоминает Д. Трампа — тому тоже присущ популизм, который приходится по вкусу многим колеблющимся представителям либерального и консервативного электората (Трамп к тому же в свое время пару лет состоял в основанной Перро Реформистской партии). Однако между политиками существует огромное различие: Трамп, в отличие от Перро, смог войти в политический истеблишмент, стать полноценной фигурой предвыборной гонки и, наконец, одержать в ней победу.
В целом, рост популярности третьих партий наблюдается в переломные моменты американской истории. Он свидетельствует о том, что ни республиканцам, ни демократам нечего предложить значительному числу избирателей. Тот же Перро добился столь выдающихся результатов на излете холодной войны, когда стало очевидно, что демократы потерпели фиаско во внешней политике, а республиканцы оказались неспособны предложить долгосрочную модель внутреннего развития. Не стоит забывать и уроки истории, к примеру, сегодняшняя Республиканская партия была образована в 1850-х годах в качестве третьей силы в американской политике, со временем вытеснив оттуда партию вигов.
Тем не менее ни одной из альтернативных партий в новейшей истории США так и не удалось стать полноценной политической силой, способной составить уверенную конкуренцию демократам или республиканцам. Это связано прежде всего с той огромной финансовой базой, которой располагают две основные партии США. Важно понимать, что они непохожи на партии в традиционном смысле слова — относительно немногочисленные профессиональные объединения единомышленников, которые борются за власть, пытаясь привлечь голоса избирателей. Столь же непохожи они и на массовые, обладающие политической монополией и зачастую подменяющие собой государственную власть партии в авторитарных государствах. Демократическая и Республиканская партии представляют собой достаточно неоднородные структуры, больше напоминающие конфедерации местных партийных организаций, существующих на уровне штатов. Взаимодействие в рамках этих структур подчинено единственной главной цели — участию в выборах, которое и составляет ключевой смысл их существования.
