Стеная и отплеваваясь желчью, Киан пополз к лестнице. Сил на то, чтобы встать, он бы точно не нашел. Только бы успеть!

Он даже попытался закричать, но обоженное рвотой горло и саднящие легкие не позволили. Из груди вырвался жалкий хрип.

Киан толком не понимал, куда ползет. Фонарь укатился далеко, почти ничего не освещая, да если бы и светил — все равно плотная пелена встала у княжича перед глазами и не давала видеть.

Позади что-то явно происходило, но Киан не вслушивался. Какая разница — рядом они или нет? Надо ползти. Это единственное, что сейчас важно. От этого зависит его жизнь.

Рука ткнулась во что-то твердое. Ступенька! Он добрался! Но как залезть? Сил нет, а подниматься так далеко...

Поставив локти на ступеньку, Киан подтянулся, перевалился животом, ухватился за следующую. Сложно, но возможно. Успеть бы, а там...

Мало что соображая, он преодолевл ступень за ступенью. Руки болели, несколько раз он неудачно бился локтями и коленями, но все равно упорно полз дальше. Лестница казалась ему бесконечной.

Потянувшись за следующей ступенькой, он схватил лишь воздух. Это последняя! Он почти у цели!

Чьи-то пальцы вцепились в правый сапог. Киан не глядя лягнул ногой — ступня врезалась в твердое, и кто-то с грохотом улетел в трюм, увлекая за собой и сапог. Княжич перевел дыхание.

Так. Еще чуть-чуть. Почти залез.

Правую лодыжку обвило льдом. Его снова поймали.

«Да чтоб вас, суки!»

Он попытался отбиться, но на этот раз неудачно — рывком его сдернули вниз, да так, что Киан впечатался подбородком в ступень. Клацнули зубы, в рот потекла солоноватая кровь.

Захрипев от ярости и бессилия, Киан перевернулся на спину, не обращая внимания на боль и выстрелил не глядя. Потом еще раз и еще. Он палил до тех пор, пока в револьвере не кончились патроны.

Холод пропал. А потом он где-то наверху затопали шаги, раздались крики, зашумели разговоры. Его подхватили подмышки и потащили на свет. Киан не видел, куда его ведут, не понимал, что ему говорят. У него болело все, он плевался кровью, не разбирая, куда попадает. Кто-то настырно пытался разжать его пальцы и вытащить из ладони пистолет, но он впился в него мертвой хваткой и не желал отдавать.

Кажется, он пытался что-то орать и грязно ругался, но тут уж не факт, что получалось — все равно он плохо слышал, да и говорил с трудом. Пистолет у него все-таки отобрали, а затем в лицо ливанула прохладная волна. Это отрезвило.

— Мать твою! Суки! Убью! — уловил он свой сипящий голос.

Взгляд постепенно прояснялся — он разглядел перед собой взволнованные хари сослуживцев и моряков. А ближе всех стоял Тойрил, держа в руках полупустую кадку с водой.

Где-то внизу, под ногами, рявкали выстрелы.

Киан вырвал у Тойрила кадку и вылил остатки воды на лицо, смыл кровь и остатки зловонной слизи. Удивительно, но он стоял на ногах и его даже никто не поддерживал.

Его била крупная дрожь, как будто он промерз до костей.

— Т-там, — промямлил он, ни к кому конкретно не обращаясь, и ткнул пальцем куда-то, где, наверное, был спуск в кубрик. — Он-ни там.

Из-за спины Тойрила показался растрепаный со сна Уилл.

— Там уже наши, капитан. И лейтенант Моррис. Они все уладят.

«Уладят! Знали бы вы, что там нужно улаживать!»

Кадка выпала у него из ладоней, покатилась по палубе. Из толпы зевак выбрался Саймон и аккуратно взял его за локоть.

— Пойдемте, капитан, надо вас осмотреть.

Киан недовольно дернул плечом. Он и сам не знал, почему сопротивлялся. Наверное, просто боялся уходить с людной палубы.

— Пойдемте, — вкрадчиво повторил Саймон. — Не здесь же раны обрабатывать, ну!

Княжич неуверенно кивнул. Хорошо. Ладно. Главное, что он теперь не один. А Саймон... Ему можно доверять. Наверное.

Доктор увел его в каюту, заставил раздеться и сесть на софу. Пока он промывал ссадины и раны, Киан отстраненно ощупывал шею. Кожа горела. Даже прикасаться больно. Все как будто воспалилось и вспухло.

— Будут синяки, — сказал Саймон, заметив его телодвижения. А на следующей фразе его голос дрогнул: — В очень необычной форме.

Княжич поднялся и глянул в зеркало. На его шее отчетливо отпечатались пальцы чужих рук.

— Что там стряслось, капитан? — услышал он вопрос Саймона. — Меня из койки выдернули, все кричат... Кто на вас напал?

Кто? Действительно — кто? Не скажешь ведь, что на него накинулся мертвый Шоллок с торчащей из горла стрелой. Мертвые не встают. Та штука только выглядела как Ганс, но им не была. Она как будто позаимствовала его тело, переоделась в новую одежку...

От этой мысли княжича чуть не вырывало. Он набрал полную грудь воздуха и сделал глотательное движение — так мама в детстве учила его справляться с тошнотой. Помогло. Но омерзительные картинки, порожденные его воображением, не уходили.

Саймону ответить он не успел. Снаружи раздались голоса, на палубе у каюты загалдели и затопали, а через секунду внутрь влетел запыхавшийся Уилл и с усилием хлопнул дверью. Гвардеец как-то странно оглянулся за спину, словно опасался, что за ним в каюту ворвется кто-нибудь еще, а затем сходу спросил Саймона:

— Как он?

— Лучше спроси сам, — ответил доктор, кивком указав на притихшего у зеркала Киана.

Уилл вздрогнул — видимо, он думал, что капитан все еще бредит и валяется на софе и не ожидал такого поворота. Но быстро собрался — отдал честь и рапоторвал:

— Лейтенант Моррис просил передать, что вопрос с трюмом решен. И, э-э-э... В общем, он его закрыл и велел туда никого не пускать.

Значит, с теми тварями покончено. Киан испытал облегчение, когда это услышал. Но новая догадка заставила кожу похолодеть — это он уложил всех уродов или Моррис с парнями помогли? Если он, то как ему поверят? Вдруг только он один видел ходячие трупы? Конечно, сложно представить, чтобы сын великого князя вытащил из карцера тела убитых солдат и решил пострелять по ним ночью от скуки, но все-таки... То, что мертвые воскресли и пытались его убить — тоже со стороны кажется лютым бредом.

Шея! Отпечаток! Вот и доказательство! Не сам же он себя душил!

Но думать об этом рано. Главное, чтобы эти товарищи больше не выкинули подобных сюрпризов.

— Где Джей? — просипел Киан — говорилось все еще непривычно. — Почему сам не пришел?

Уилл перешагнул с ноги на ногу, почесал шею.

— Он с экипажем. Там... проблемы.

«Да чтоб вас всех! Что еще?!»

— Какие проблемы? Уилл, мне что, из тебя все клещами вытягивать?

— Лейтенант всех гонит от трюма. И ничего не говорит. А люди недовольны. Они же видели вас! — Уилл потупил взор. — Простите, капитан, но вид у вас был кошмарный. Как будто вы с самим Шриалом сцепились. Все хотят объяснений, но лейтенант непробиваем.

— Узнаю Джея... — тихо добавил Саймон.

Киан усиленно соображал. Моррис не хочет паники. Он понимает, что все на грани. Киан видел их лица — они еще не потеряли надежду, но ниточка тонка. Достаточно легкого касания и она порвется, и тогда их команда пожрет сама себя. Туман, разделанные шартехцы, неизвестный остров, атака лучников, монстры в море, путь в никуда... Этого хватает с головой. Но если они узнают, что их погибшие товарищи воскресли и чуть не угрохали капитана — это может стать последней каплей. И что тогда? Попрыгают за борт? О, нет, скорее — выкинут его, Киана, а заодно и Морриса с Тойрилом. И попытаются вернуться домой. Глупо, безрассудно и бесполезно, но именно так и поступают люди, когда кроме отчаянния у них ничего больше не остается. Если человек не может справиться с проблемой, он ищет виноватого и устраняет его. Но чаще всего — не ищет, а назначает сам. И наплевать, что это лишь удлинняет порочную цепочку, где звенья — это смерть, ложь и коварство. Это уже не важно. Это просто мучительная попытка спасти остатки рассудка.

Пойдут ли на это княжеские гвардейцы? Элитные солдаты Ал’Терры?

Киан не знал. Но проверять не собирался.

Вот только не вышло бы так, что Моррис лишь все усложнит. Люди недовольны. Им нужны ответы. Они терпеть не могут, когда от них скрывают что-то важное. Да, в обычной ситуации гвардейцы не стали бы перечить командиру. На войне — тоже. Это — субординация. Их так учили. Но эта ситуация уж точно не обычная... Киан и сам замечал, как здравомыслие по капле ускользает от него, просачивается сквозь бреши, оставленные событиями последних дней. И хоть он не считал себя духовно сильным, но пока еще держался. Надолго ли его хватит — это вопрос. Может, уже через час он будет идиотски хихикать и брызгать слюной, бегая голым по палубе. Но пока остаются крошки самоконтроля — сдаваться нельзя.