– У меня тоже есть для тебя подарок.

Он выглядит озадаченным, словно не знает, что на это ответить.

– Какой подарок?

– Имя.

– Боюсь, я не понимаю.

– Я не хочу, чтобы ты забирал меня как Смерть, – осторожно говорю я. – Смерть – это не твое имя; это то, что ты есть, твоя сущность. Если позволишь, я бы хотела дать тебе твое собственное настоящее имя.

Он наклоняет голову в другую сторону, будто действительно заинтригован.

– И что это за имя?

– Сидиан.

– Почему ты выбрала именно его?

Я краснею, прикусывая губу, и отвожу взгляд.

– Ну, мне показалось уместным назвать тебя в честь обсидиана, который повсюду тебя окружает, но я не хотела, чтобы имя звучало как камень, поэтому решила его немного изменить и убрать первые две буквы.

– Сидиан, – произносит он, обдумывая. – Что же, ты можешь называть меня этим именем, когда мы наедине.

– Спасибо.

– Не за что, крошечное создание.

Он кивает, прежде чем снова начать снимать перчатку.

– Подожди, – говорю я, понимая, что поступаю рискованно. – Не будет ли слишком, если я попрошу еще и о том, чтобы взглянуть на твое лицо перед смертью?

Он замирает, его тело напрягается.

– Ты правда хочешь этого?

– Да, – отвечаю без колебаний.

Он кивает, и меня захлестывает волнение, когда он тянется к своей маске. Его пальцы опускаются ниже края, он колеблется еще мгновение, а затем медленно ее снимает.

Его темные, как ночь, волосы ниспадают изящными волнами, обрамляя лицо; из меня вырывается удивленный вздох. Его лицо угловато, с ярко выраженными точеными скулами и острым подбородком. Оно ужасает своей красотой. Он выглядит властно, поражающе. Черные как уголь глаза еще больше подчеркиваются густыми бровями и фарфоровой кожей.

В некотором смысле его лицо выглядит даже страшнее, чем те костяные маски, за которыми он предпочитает его скрывать.

Он прекрасен.

– Я не могу быть прекрасным, крошечное создание, – говорит он, и я понимаю, что произнесла это вслух. – Я создан для того, чтобы наводить ужас.

После этих слов из меня вырывается тихий смешок.

– Оно ужасно.

Он поднимает бровь в вопросе, когда смотрит на меня, а я наслаждаюсь тем, что наконец-то могу видеть его лицо, видеть, какие эмоции оно выражает.

– Что ты имеешь в виду?

– Твое лицо, – поясняю я. – Оно ужасно-ужасно красиво. Ужасно совершенно. Я могла бы любоваться им всю оставшуюся жизнь, и все равно никогда не смогла бы отразить все его совершенство на холсте.

– Скажи мне, крошечное создание, ты бы готова была умереть, лишь чтобы взглянуть на это лицо?

– Да, – говорю я ему без колебаний. – Миллион раз д…

Но мне не удается закончить предложение.

Его глаза оживляются от моих слов, и, прежде чем я успеваю опомниться, он наклоняется и притягивает меня к себе. Его мягкие губы касаются моих, отчего у меня тут же перехватывает дыхание и замирает сердце.

Я утопаю в его прикосновениях, таю от того, как нежно и ласково он меня целует. Радость, любовь и трепет вспыхивают во мне пламенем, когда он углубляет поцелуй, смешивая его с ледяными осколками его теней, которые обрушиваются на меня…

Затем так же быстро, как эти чувства зарождаются во мне, они растворяются во тьме.

И моя душа покидает тело.

Смерть

– Нет! – истошно выкрикиваю я. Комната наполняется темнотой. Тени вырываются из меня, а затем медленно возвращаются обратно.

Мои руки дрожат. Я смотрю на Хейзел сверху вниз, слишком поздно осознавая, что только что сделал. Я не могу отвести от нее взгляда; скольжу взглядом по ее лицу, наблюдая, как ее мягкая улыбка исчезает с губ, а огонек в глазах плавно затухает.

Одинокая слезинка скатывается по ее щеке, и комната наполняется тишиной. Песнь души Хейзел утихла.

Я держу ее вялое, безжизненное тело в своих объятиях, а мое сердце разлетается на миллион осколков.

Наша сделка завершена.

Я потерял себя в своем желании, в желании овладеть ею, поэтому решил ее судьбу поцелуем.

Поцелуем, который поглотил слова, которые я собирался произнести. Слова, которые я давно хотел ей сказать. Слова, которые, я уверен, она никогда не сказала бы мне в ответ.

А теперь она умерла, так и не узнав, как сильно я ее любил. Как сильно люблю.

Я осторожно укладываю ее на свои подушки. Долго любуюсь ее нежной красотой, прежде чем подняться. Бросаясь из своей комнаты, я чувствую, как гнев пожирает меня изнутри, пока я изо всех сил пытаюсь смириться с тем, что только что сотворил.

Знаю, что вскоре мне придется вернуть ее тело в мир смертных. Но я не могу, пока не могу.

Не сейчас.

Я не готов к тому, чтобы она покинула это место.

Я направляюсь к главному входу дворца, готовый обрушить свою месть на весь мир. Ярость нарастает во мне, тени бушуют вокруг, когда мои шаги эхом разносятся по залам.

Как вдруг я замечаю открытую дверь.

Мастерская Хейзел.

Боль пронзает сердце, но я, не в силах остановиться, направляюсь туда.

Все внутри меня переворачивается, когда я вхожу и оглядываю пустое пространство комнаты, а затем взгляд падает на холст, установленный в центре.

Мой портрет, который она написала.

Но она изменила его. Теперь там не только я. Рядом со мной стоит крошечная копия ее самой, улыбающаяся и сияющая так же ярко, как и при жизни.

Наш портрет.

Подойдя ближе, я начинаю изучать каждый мазок кисти, выискивая маленькие частички ее души, которые она вложила в свою картину.

Я чувствую это.

Ее любовь ко мне. Почти такую же сильную и страстную, как и моя любовь к ней. Сердце сжимается, я падаю перед мольбертом на колени и реву от боли.

Спустя несколько мгновений я прихожу в себя, собираюсь с мыслями и медленно поднимаюсь на ноги.

Я найду способ вернуть ее душу обратно.

Я сделаю все возможное, чтобы спасти ее, даже если для этого мне придется бросить вызов всему Подземному Миру.

Даже если мне придется пойти наперекор самой Судьбе.