В комнате почти пусто, если не считать черный диван, отделанный золотом, и, конечно же, большой камин. Мокрую мантию девушки я снимаю и отбрасываю в сторону и осторожно опускаю саму ее на диван. Она выглядит так недвижимо и от этого так прекрасно, что мне трудно отвести взгляд.

Повернувшись, я подхожу к потухшему камину. Опустившись перед ним на колени, я понимаю, что прошли столетия, если не тысячелетия с тех пор, как мне в последний раз приходилось разжигать здесь огонь. Я долго и хмуро смотрю на него, затем, поднявшись на ноги, направляюсь на кухню за трутницей.

Вернувшись в холодную гостиную с огнивом и несколькими меховыми шкурками в руках, я принимаюсь отогревать девушку, которая находится на грани смерти.

Укутав ее в меха, снова поворачиваюсь к камину и тяжело вздыхаю. Я сжимаю челюсти, изо всех сил пытаясь разжечь огонь. Как только у меня это, наконец, получается, я быстро отступаю от его жара.

Наблюдая из самого темного угла комнаты, я жду, пока девушка очнется.

Огонь отбрасывает на нее мягкие блики, почти мгновенно возвращая румянец на ее бледные щеки. Ее губы медленно меняют цвет сначала с синего на фиолетовый, а затем на нежно-розовый.

И я начинаю слышать ту самую странную песнь, слабо взывающую ко мне.

Я тут же ощущаю облегчение, но не совсем понимаю, что делать с этим чувством. С трудом отделавшись от него, я направляю мысли в другое русло.

Интересно, откуда взялось это маленькое хрупкое создание и что за сделку она хочет заключить?

Я не помню, когда в последний раз кто-то приходил, чтобы заключить со мной сделку. Обычно это я всегда приходил к людям, и всегда они оказывались преступниками. Коррумпированные члены королевской семьи или дворяне, желавшие подняться по социальной лестнице. Жадные мужчины и женщины, стремившиеся прибрать к рукам то, что было у других, и даже не пытавшиеся зарабатывать самостоятельно.

Это всегда были эгоистичные люди, которых не интересовал никто и ничего, кроме самих себя. И все же эта девушка, похоже, не является одной из них. Она не испорчена ни жадностью, ни коррупцией.

Чего же она хочет?

В какой-то момент я ловлю себя на том, что восхищаюсь ее тонкими чертами лица и красотой, сокрытой в них. Мягкие изгибы ее тела изящно укрыты мехами.

Я хочу почувствовать боль от того, как ее жар будет проникать внутрь меня, в самые глубины моего тела, как это случилось раньше, и уже ловлю себя на том, что делаю шаг к ней, но останавливаюсь.

Я хмурюсь, не зная, что делать с этим странным желанием приблизиться к ней и снова заключить ее в объятия. Сама мысль о тепле ее тела должна отталкивать меня, но все происходит наоборот.

Глубоко вздохнув, я качаю головой, списывая это на любопытство и простое желание изучить ее. Есть в ней что-то особенное, и я намерен точно выяснить, что именно.

Кроме того, я не часто провожу время в компании живых, и уж тем более никогда раньше никого подобного не приводил в свой дом.

Возможно, слишком много лет я провел среди мертвых, слишком много лет я бродил по этим залам в одиночестве. Я уже чувствую, как одно ее присутствие изменило саму атмосферу моего дворца.

Воздух меняется, становится теплее, и я понятия не имею, что с этим делать.

Возможно, нужно отправить ее восвояси, пока она не разрушила все, ради чего я так долго трудился. Но какой вред может нанести обычный человек?

Нет, я еще не готов отпустить ее отсюда. Только после того, как я получу от нее ответы на все свои вопросы.

Даже если это значит, что я и мои залы должны подвергнуться небольшим изменениям.

Хейзел

Распахнув глаза, я ощущаю, что мои веки все еще очень тяжелы, но, несмотря на это, принимаюсь оглядываться по сторонам.

Это место мне незнакомо, и, как бы я ни старалась, я не могу вспомнить, как я здесь очутилась. И уж тем более, где именно это здесь находится.

Медленно я откидываю тяжелые меха, укрывающие мое тело, и бросаю взгляд на яркое пламя огня. Он горит, но тем не менее почти никак не помогает бороться с диким холодом или тенями, которые, кажется, просто кишат в этом месте.

Комната холодная и темная, словно была создана той же кромешной тьмой, с которой я столкнулась в лесу. И, как и там, я всем своим нутром ощущаю чье-то присутствие.

Нахмурившись, я поворачиваюсь обратно, чтобы посмотреть на огонь. Даже он кажется неправильным. Мне далеко не так тепло, как должно быть, учитывая, что я сижу насколько возможно близко к нему. И эти языки пламени, что обвивают поленья, источают при этом странный голубоватый оттенок… Никогда раньше не видела, чтобы огонь так горел.

Ощущение, будто он не горит и вовсе.

Я потираю глаза, пытаясь очнуться от этого сна, но ничего не выходит. Обернувшись, я внезапно примечаю тень, притаившуюся в углу, а затем осознаю, что это не плод моего воображения, а вполне реальный мужчина.

Сердце уходит в пятки, когда я забираюсь обратно на диван, натягивая на себя меха и подбирая колени к груди. Тени кружат вокруг него, и, хотя он сам не двигается, я чувствую на себе его взгляд.

Он медленно склоняет набок голову, покрытую маской в виде черепа.

– Тебе страшно, крошечное создание?

Моргаю, не зная, что ответить. Как я вообще могу ему что-то сказать, если понятия не имею, кто он…

Возможно, я ударилась головой сильнее, чем думала. Любой нормальный человек на моем месте, взглянув лишь раз на Торговца и окутывающую его тьму, уже бежал бы сломя голову, пытаясь спасти свою жизнь.

Но, видимо, я безумна, потому что его вид и окружение вызывают во мне дикий интерес.

– А должно быть? – наконец отвечаю я.

Он ничего не говорит, лишь долго смотрит на меня, и я изо всех сил пытаюсь выдержать зрительный контакт. Безумно сложно вглядываться в этот бездонный океан его черных глаз. Они постоянно выбивают меня из колеи, но тем не менее я не могу от них оторваться.

Он неуверенно делает шаг вперед, и я невольно напрягаюсь.

– Ну, это как получится, – говорит он; его низкий голос звучит вроде бы тихо, но в то же время будто заполняет всю комнату. – Скажи мне, какую сделку ты хочешь заключить со мной?

Нахмурившись, я начинаю копаться в своем сознании. Все мои воспоминания кажутся такими смутными и блеклыми, словно окутаны густым туманом… Я закрываю глаза, и спустя мгновение сердце начинает щемить от нахлынувших воспоминаний.

– Отец, – восклицаю я, открывая глаза, – мне нужна твоя помощь, чтобы спасти жизнь моего отца.

Незнакомец в маске пристально смотрит на меня и спрашивает:

– С чего ты взяла, что я могу помочь тебе в таком деле?

Его голос звучит резко, но меня это не пугает.

– Не знаю, – начинаю я, но тут же затихаю, осознавая, что у меня нет вразумительного ответа на его вопрос. – Я бы не пришла к тебе, если бы мне не посоветовали.

– Кто посоветовал?

– Ведьма. Я не знаю ее имени. Она сказала, что ты сможешь мне помочь. Что если я буду идти строго на север и не отклоняться от своего пути, то найду того, кто сможет помочь мне спасти отца.

Несмотря на то, что его лицо скрыто под маской, я ясно читаю скептицизм в его выражении. Нахмурившись, я пытаюсь придумать способ доказать, что я говорю чистую правду. Не знаю почему, но мне вдруг кажется очень важным сделать это.

– Она живет в домике на опушке у леса, – говорю я, пытаясь припомнить детали ее внешности, но ничего не вспоминаю. – Честно сказать, я не помню, как она выглядит, но именно она подарила мне розовую мантию и кристалл.

Внезапно вспомнив о кристалле, я понимаю, что он все еще зажат в моей руке. Я протягиваю ладонь, чтобы показать ему, но обнаруживаю, что кристалл изменился, утратил свое мягкое розовое свечение. Теперь на его месте лежит маленький обсидиан. Я долго смотрю на него, не веря своим глазам, прежде чем снова поднять взгляд на мужчину.

– Рейвинн, – бормочет он.