Шестым или седьмым ребёнком был парень десяти лет, который сел перед Кон и уставился ей в глаза. Она лизнула его в нос, а он встал, развернулся и бросился на какого-то парня в толпе старших ребят. Несколько быстрых ударов заставили жертву скорчиться и упасть, а потом организаторы оттащили мелкого драчуна.

— Ещё раз! — приказал я.

На сей раз Кон работала с парнем чуть дольше. Она поставила лапы ему на плечи и уткнулась носом в лицо, передавая не только ману, но и эмоции. Сначала она спросила, за что он ударил старшего, и получила ответ, что он бил мальчика раньше. Тогда она объяснила, что это всё из-за Кирилла, и дала пацану сразу два всплеска маны. Я же отправил ученика к лисичке, чтобы он забрал её у пацана.

Как только их руки встретились на теле Кон, пацан будто взорвался. Он прыгнул, ударив Кирилла головой в подбородок, а потом начал пинать его и бить кулаками. Сам Кирилл был проинструктирован, что ему нужно уважать любого противника, с которым он сегодня встретится, и не важно, как он выглядит и кем является. Он должен использовать всё, кроме системных навыков, чтобы победить в схватке. Нахватав несколько болезненных ударов, Кирилл перекатился, поднялся на ноги и пошёл в атаку на пацана.

В результате, он справился с мелким, но они дрались чуть ли не пять минут. Парень получил класс «Воин», а Кирилл — пример несгибаемого боевого духа, который и делает воина воином. Посидев десять минут в палатке, ученик вышел и сказал, что моя идея снова сработала. Ему всё ещё страшно, но теперь он понимает, ради чего можно сражаться, когда шансов на победу не существует.

Теперь он мог использовать полноценную имитацию класса, и я отправил его заниматься физическими упражнениями, чтобы привести тело в соответствие с имеющимися у него навыками. Конечно, рано или поздно оно бы само стало таким, но скорее поздно. Ну а использовать тот способ, что я использовал на себе… Честно говоря, я даже не стал уточнять ему подробности. Просто сказал, что страдаю от последствий болезни.

Врать Кириллу довольно-таки бесполезно, он умеет читать чужую системную информацию и извлекать из описаний больше понимания, чем есть в тексте, но, когда я сказал, что правда может создать для него слишком большой соблазн и незаметно привести к потере человеческого облика и человеческой ментальности, он не стал продолжать расспросы.

Кон осталась в лагере Лукина, а я продолжил строительство хлебопекарного цеха. Алиса с Наташей занимались лагерем культистов, и только Фенри с Полиной бездельничали, делая вид что помогают мне. Хотя, они действительно принесли обед…

Работа потихоньку продвигалась. Закончив с материализацией фундамента, я начал создание самих печей, и внезапно осознал, что они должны подключаться к электричеству. Это меня немного озадачило, но, когда Полина вызвала миниатюрное солнышко над своей рукой и вставила в него провод я понял, что реликты предусматривают очень и очень многое.

— Только четыре печки — это совсем тяжело будет. — заявила Пуговка.

— Так тебе поможет кто-нибудь. — успокоил я девочку.

— Да, я сама тётю Фенри попрошу, чтобы она тесто на верхние полки поставила. — ответила она. На морде Фенри проступил искренний ужас, какого я не видел даже когда перед нами стояла орда зомби.

— Но солнышку всё равно тяжело будет. — добавила Пуговка.

— А, то есть его мощности не хватит?

— Наверное нет. А ещё мне будет тяжело создавать дрожжи и сахар для теста, если солнышко будет греть печки.

— Чёрт, оно и так может?

— Смотри, как можно!

Полина выставила вперёд обе ладони, реликт на одной запульсировал, и через несколько секунд на второй ладони появился небольшой кекс с изюмом. Девочка куснула его, и протянула мне. Я тоже попробовал и передал Фенри.

— Вкусно! — похвалила волчица.

Я осмотрел оставшийся кекс со всех сторон, посжимал его, разломил на части, и не нашёл вообще никаких отличий от обычного кекса. Разве что он был сделан гораздо качественнее того, что продавалось в магазинах. И вкуснее.

— Хорошо, а как сделать, чтобы никому не было слишком тяжело? — спросил я у юной ремесленницы.

Она надолго задумалась, а потом начала объяснять, какие машины могли бы помочь с какими операциями. Чертежи с подробными описаниями каждого агрегата появлялись у меня в интерфейсе, и у Фенри тоже. Волчица из-за этого даже попыталась сбежать, чтобы не захламлять свою базу знаний.

В итоге сошлись на одной, более слабой, но более универсальной печи, нескольких промышленных тестомесах и специальном расстоечном шкафу, в котором можно готовить опару с минимальными затратами ресурсов. В муке у нас недостатка не было — на складе её запасы исчислялись сотнями тысяч тонн — а вот с остальным я решил пока не спешить, и использовать созданное магией ремесленника и реликта. Конечно, всё необходимое для выпечки на складе имелось, но Хранитель не был столь вежлив, чтобы оставить нам подробную опись запасов: часть документов была им целенаправленно уничтожена. Поэтому я пока не рассчитывал на ресурсы, которых там меньше, чем полный огромный зал.

Спортивной площадки в мире с перекрёстком не было, поэтому Кирилл занимался где придётся. Однообразие пейзажей подтолкнуло его к использованию тоннелей на такую дальность, на какую сил хватит, и вскоре он скрылся из виду. А потом, со стороны куда он ушёл, Полина заметила пыльное облако.

— Дядя Арх, там по дороге туча едет! — позвала она меня.

Я оторвался от материализации последних деталей печи, и вышел на дорогу. Там, в пяти километрах от нас двигалась группа странных четвероногих существ. Я мог дотянуться до них только чувством пространства, и поэтому понимал, что они похожи на всадников на лошадях, но какие-то детали сильно отличаются. Когда я нащупал на одном из них две головы, незначительная деталь стала очевидна. Это были кентавры!

— Позови Фенри, малышка… — попросил я Пуговку.

Когда волчица пришла, я сказал ей, что к нам приближается, и что хочу встретить их заранее. Создал тоннель, Фенри закатила в него мою коляску, и перед нами, метрах в двухстах, оказалось небольшое стадо кентавров. Они остановились, и один из них снял со спины побитого Кирилла.

— Ваш? — спросил он на незнакомом мне языке. Автоматический переводчик донёс до меня смысл, и я ответил:

— Наш. Что он натворил?

— А ты не видишь? — кентавр указал на выжженную пожаром степь.

— Эм… Ну, это был не совсем он…

— Да. Вы тоже за это ответите. — сказал вожак стада, и поскакал на меня. В его руках откуда-то появилось длинное копьё.

Я поднял руку в останавливающем жесте, одновременно с этим включая игнорирование боли. Ну не может же этот кентавр всерьёз попытаться меня убить? А главное — ради чего? Месть за пожар? Неужели нравы у аборигенов настолько жёсткие? Если так… Что же, мне не составит большого труда вырезать всё это стадо.

В последний момент кентавр крутанул копьё перед собой и ударил меня древком в плечо. Разумеется, безрезультатно. Его это несколько озадачило, и он несколько раз ткнул меня древком, каждый раз не встречая сопротивления.

После того, как чувство пустоты стало частью меня, я начал ощущать не только урон, который мне пытаются нанести, но и прикосновения к призрачной форме. И ощущения от того, что в меня тыкают палкой были не очень приятными. Мой пассивный интерес сменился раздражением.

— Избить безоружного калеку, который тебе даже ответить не может? У тебя странное представление об ответственности. — сказал я.

— Они вообще странные. — вздохнул Кирилл, сидя на спине у другого кентавра.

— Благородные дикари. — улыбнулась Фенри — Господа, вы не понимаете с кем столкнулись. Любой из нас может уничтожить этот табун, а потом заняться вашими самками.

— В дикости нет ничего благородного! — резко ответил я Фенри — И даже если о нормальной жизни можно только мечтать… Не мечтать о ней это преступление.

Кентавры переглянулись. Наверное, они почувствовали себя очень странно — только что они были хозяевами всей степи, а теперь их судят какие-то чужаки, и при этом вообще не учитывают их мнения. Они обязаны были что-то ответить, и наконец, это случилось. Тот, что бил меня копьём, начал говорить: