Эти две линии — непроизвольность таланта и необходимость в ободрении его обладателя — в моём случае, похоже, порой переплетались. Поэтому обсуждения этих линий и объединены в одной главе.

Представьте такую ситуацию: идёт электрик-писатель N. по улице Болграда. Настроение нельзя назвать эйфорическим: дела как сажа бела. Первый том, обозначим его условно «К-1», вышел, первый тираж успешно распродаётся. Можно быть уверенным в допечатке — а это дополнительный гонорар. Однако становится понятно, что на эти деньги явно не прожить. Во всяком случае, монтировать компьютерные сети раз в пять выгоднее.

Перспектива в этом смысле и того хуже: читателей у «К-2» будет ещё раз в пять меньше, чем у «К-1». Пятью пять — двадцать пять. М-да…

Но мало того! Перед глазами у N. — прощальная сцена в Москве. Был во время Перестройки (и чуть позже) такой книжный магазин: «Салон „19 октября”». В демократических («иудо-внутреннических») СМИ его ураганно рекламировали как фонтан интеллигентности. N. в том числе и через этот магазин распродавал свои гонорарные экземпляры. И вот надо же было N. в подсобном помещении в присутствии хозяина «Салона» сказать, что теперь работает над книгой, из концепции которой, среди прочего, следует, что Россия — замечательнейшее место на Земле. В подсобке установилась тишина. Сидевший на столе низкорослый хозяин Марк Захарович (или Иосифович?) с пропорциями карлика долго, с минуту, не меньше, зажмурив глаза, подняв один палец и чуть покачиваясь, смаковал услышанное, а уж только потом заржал. Обслуживающая хозяина команда интеллигентов (один даже с чеховской бородкой), искоса снизу вверх — они сидели на стульях, ниже хозяина — подглядывавшая, какая будет у него реакция, с запозданием всего в полсекунды тоже угодливо захихикала. А потом N. было сказано, чтобы он больше книг своих не приносил: дескать, не важно, что хорошо продаются, ассортимент портить они не имеют морального права. Чувствовалось, что это была только первая ласточка из целой серии однотипных «отлучений» от книжных магазинов (так и случилось).

Другие связанные с перспективой писательской деятельности обстоятельства не лучше. СтоилоN. сказать какому-нибудь книгоиздателю, что в будущем собирается написать книгу про Понтия Пилата, как на N. тут же начинали смотреть с гримаской эдакой острой жалости, а потом осведомлялись:

— Ваше фамилиё, часом, не Михаил Булгаков?

— Нет.

— Не-ет? Тогда, действительно, ха-ха, смешно. Не пойдёт. Тема уже закрыта.

Забегая вперёд, думаю, уместно рассказать, что реакция на «К-2» была ещё более хлёсткая. Один из руководителей какой-то рядящейся под патриотов партии сказал, что автора «К-2», этого хищника, они, как только придут к власти, расстреляют в первой же партии.

А на работе менеджер, еврей («полноценный» или нет — не знаю), со словами: «Говоришь, „наркоманы, педерасты и евреи”? „Нравственные уроды”, говоришь? Ты не прав!» — лишил N. заработка. НоN. повезло — не прошло и месяца, как этот менеджер, украв со склада фирмы все дорогостоящие комплектующие, ушёл и организовал свою фирму. Ничего удивительного нет и в том, что он ещё и протестант.

Но первыми отреагировали адвентистские иерархи. После выхода «К-1» лично Первый (после американцев) угрожал расправой в случае публикации ещё каких-либо материалов о реальной жизни Церкви.

Угрозы расправы и предупреждения о горькой участи вдовы («если вам себя не жалко, то пожалейте хотя бы своих близких») — пустяки (брат же вот не испугался вулкана во время извержения), не волнует, но вот квартирный вопрос жизнь отравляет.

А не послать ли это писательство, не обеспечивающее даже крыши над головой, куда подальше?

Такое вот настроение на пути в болградский магазин «Горячий хлеб»…

И тут на пути N. вырастает Цыганский Барон (с внешностью васнецовского Ильи Муромца с копьём, что интересно) — и с поклоном троекратно целует N. руку! На глазах у своих детей и жены! Представляете, троекратное целование руки от человека, которому легче принять смерть, чем унизиться (см. главу-статью «Бог Велес, Понтий Пилат, Цыганский Барон»)!

Сила потрясения такова, что, уверяю вас, мало не кажется! Руки тряслись даже на следующий день. Перебивает даже омерзение от угодливо хихикающих интеллигентов с чеховскими бородками.

Каков был смысл в том поклоне?

Поклонение, как я теперь, через несколько лет после этого случая, понимаю, бывает разное.

Люди делятся на два основных не смешиваемых типа — биофилов и некрофилов («КАТАРСИС-1»); соответственно, взаимоотношений между людьми возможны три типа:

— некрофил—некрофил;

— некрофил—биофил;

— биофил—биофил.

Жухлым некрофилам (иерархам низших ступеней) кланяться вождю-некрофилу органично — хотите убедиться, вспомните, как ваши сослуживцы вытанцовывают перед начальником (если Вы дочитали до этого места, то, надеюсь, что Вы не вытанцовываете!). Это вытанцовывание — естественный способ существования холуёв. Подобная форма поклонения — статистически самая распространённая.

Толпа при въезде Иисуса в Иерусалим накануне Ареста и Распятия поклонилась в Его сторону — то, что беснующаяся толпа поклонилась как вождю именно Ему, а не в Его сторону, может показаться только толпарю.

Указывая на этот поведенческий всплеск некрофиличной иерусалимской толпы (ломали деревья, рвали одежды и бросали их в грязь, и т. п.), стадионные пилатоненавистники делают «глубокомысленный» вывод, что и Христос тоже был вождём. Только, дескать, хорошим-хорошим. Дескать, того же типа, что и он, «благовестник» со стадиона.

А то, что эта же толпа Христа через неделю распяла, так, надо понимать, потому, что быть водимой Святым Духом взяла да и перестала?

На самом деле толпа не меняется, она водима постоянно — только вождём-некрофилом. В любой момент времени толпа находится в психоэнергетической власти наиболее преступного из некрофилов (с учётом преступлений, извлечённых из родовой памяти). А поклон в сторону Иисуса говорит лишь о начале многоходовой комбинации, которая должна была завершиться на Голгофе. Любая опытная женщина знает: если какая-нибудь «подруга» начинает подлизываться, в особенности экзальтированно, жди пакости. А у толпы, как известно, характер женщины…

Если беснующаяся толпа была «внутреннической», то это поклонение толпарей было провокацией по воле самых ярких в Иудее «внутренников» — первосвященников, вернее, их жён (ни чувства, ни приёмы раввината измениться не могут, см. «КАТАРСИС-2», главу «В чём же на самом деле была виновна женщина, взятая в прелюбодеянии?»).

Если же толпа была «внешнической», то её действия отражали провокационные намерения (скорее всего, подсознательные) или бандита Вараввы, или префектессы (скорее, последней). Вернее, именно префектессы, поскольку, будь Варавва более ярким некрофилом, чем наследственная императрица, пьянствовал бы в Иродовом дворце он, а не она.

Ясно, поклонение некрофил—биофилкачественноиное, чем некрофил—некрофил. Поклонение некрофил—биофил — всегда провокация, первый ход в многоходовой комбинации по подавлению (вплоть до убийства). Если кто это качественное отличие не осознает, то Евангелие и дальше для него останется непонятым. А в руках вождей-пилатоненавистников — одним из инструментов формирования исполнителей для всепланетной стаи.

Но было в жизни Иисуса и совсем странное поклонение, третьего рода. Помните, в Вифлеемское стойло пришли поклониться пастухи? Ради кого или ради чего они пришли? Ради Иисуса-младенца? Нет, Он был ещё несмышлёнышем. Для себя лично? Но ищущие Истину в Ней уже отчасти пребывают, для них естественно созидать, а не холуйски умаляться на манер стайных исполнителей. Но ведь и не из ненависти же пришли эти предельно просто одетые мыслители (видимо, в предках своих жрецы в наилучшем смысле этого слова)!..

Оказались в нужном месте и в нужное время также бывшие волхвы-маги (почему «бывшие», см. «КАТАРСИС-1», «Словарь»), в предках тоже жрецы, издалека шли, долго, целенаправленно. Они тоже поклонились, то есть принесли золото, ладан и смирну (Матф. 2) — не только символы, но и легко реализуемые дорогостоящие предметы: для родителей Иисуса, равнодушных к богатству, эти средства были необходимы в надвигающейся экстремальной ситуации — на время бегства в Египет.