Мне плохо. Мне холодно и серо. Очень холодно и непроглядно серо. Нельзя так грубо черпать из своего Я и мгновенно заменять пустоту кем-то другим. Благо, человек был добрый светлый и хороший. Жалко только, что женщина. Мало того, что я нахожусь внутри девушки, так теперь еще и внутри моего Я находится часть женщины-врача, похитившей Элизи.

И теперь я даже отчасти знаю, зачем они это сделали…

Потихоньку ко мне начинает возвращаться слух. Я слышу, как Экуппа задает вопросы тому, кто совсем недавно был сильной молодой женщиной с очень хорошим потенциалом мага жизни.

Существо несвязно говорит. Но это не ответы на вопросы, это информация, которую я никогда не хотел бы знать.

Куда более неожиданная встреча

Не слушать я почему-то не в силах. Каждое слово вколачивается в мою память, как гвоздь в дерево.

Полуживое существо, не знает, что гигантов уже нет в живых и взывает к мести. Мне кажется, что перед тем, как из этого сосуда начала уходить душа, его стремительно покинул разум. Остались только все виды боли. Да, сейчас мастерство Экуппы купирует основные очаги, но память о страданиях жива и она ищет выхода.

Я же почему-то получаю информацию не только из слов этого существа. Что-то внутри меня уже знает большую часть того что спешит поведать нам бывшая девушка-доктор, пока еще дышит и хоть немного понимает, что происходит вокруг нее. Она считает, что в деле мести не бывает мелочей и выдает все, что сохранила покалеченная память. В этом существе, сдается мне, вообще не осталось ничего целого. Теперь я, кажется, знаю, почему всю жизнь так боялся пауков – я делал это авансом…

Местным гигантским арахнидам для достижения следующего прижизненного эволюционного этапа нужны люди с умением оперировать Даром.

Пауки всем своим сообществом ловят таких людей и начинают их «готовить» для своих предводителей. Первыми в дело вступают относительно безобидные «паутинщики»: они обездвиживают жертву и волокут ее к «анестезиологам». Эти твари уже заслуживают медленной и мучительной смерти: они забираются на кокон и впрыскивают в жертву вещество, которое полностью подавляет волю и на время притупляет сознание. Дальше в дело снова вступает передовой отряд. Они тащат добычу к месту, где ту уже ждет третья, самая многочисленная группа – «палачи». Это, определенно творение чьего-то злого гения, потому что природа породить подобное просто не в силах. «Палачи» - чудо волшебной мысли: они готовят в земле своеобразную медицинскую минилабораторию, где проводят исследование жертвы. Если возникает подозрение, что человек может не перенести всю гамму мучений, что ему уготовлена злодейкой судьбой, то его добросовестно лечат. Обследование идет с пальцев ног до корней волос. «Паутинщики» по команде «палачей» осуществляют процесс погружения тела в лабораторию. Пока длится обследование и лечение, «анестезиологи» понемногу очищают лица жертв, чтобы те могли нормально дышать и кричать и периодически производят свои инъекции. Каждая последующая понемногу как бы подготавливает нервную систему к тому, что скоро той предстоит серьезная работа.

Когда жертва готова к пыткам, «палачи» делают последние приготовления – подводят к кокону коммуникации для удаления отходов в почву (паукам не нужна еда с отходами, а из-за непереносимых болей, отходов в первое время случается много) и подведения воды из нее же.

А потом начинается самый настоящий кромешный ад.

«Палачи», как и все хорошие врачи, знают болевые точки своих пациентов. Сначала человек просто и незатейливо испытывает все возможные виды боли. Правило здесь всего лишь одно: боль должна идти по нарастающей. Несчастная жертва сначала пытается терпеть, потом она кричит, затем, когда голосовые связки уже просто не выдерживают, человеку остается только издавать хрипы и свисты. Тогда, наконец, наступает время исполинских пауков. Они отдают приказ «анестезиологам» купировать основные, самые яркие очаги боли, отращивают антенну и начинают душевные пытки. В них обессиленная и практически сломленная жертва раз за разом сталкивается со всеми своими тайными и явными кошмарами. Потом ей дают слабую надежду на спасение, укрепляют ее, холят и лелеют, а потом обрубают на корню и снова окунают в круговерть кошмаров. Это немалое время «палачи» отнюдь не сидят без дела: они снова обследуют жертву и делают все возможное, чтобы та не умерла в ближайшие дни. В том числе, они тщательно и скрупулезно восстанавливают голосовые связки. Ведь приготовление такого шикарного блюда ни в коем случае не должно происходить в тишине – это одно из краеугольных правил.

Когда жертва уже практически сломлена и морально, этот вид пытки прекращается, и продолжаются физические муки.

И так без конца, и только по одному все тому же незыблемому правилу…

Яростно отряхиваюсь, как собака, выбравшаяся из водоема, пытаясь стряхнуть с себя всю эту несусветную мерзость.

Одно радует: я не зря прогонял всю эту информацию через себя – получилось добыть действительно важную информацию, выяснилось, что здесь же неподалеку уже эволюционирует гигантский паук. Преследуемая нами компания, прихватила с собой ученика шамана из соседней локации. Его сразу же бросили на съедение, как только произошло знакомство с пауками. Девушка попалась им уже потом, когда осталась прикрывать уход своей коллеги и Элизи.

Ученик шамана оказался потенциально очень сильным магом, поэтому смог умереть сам и раньше времени. Поэтому кормовая база подошла только для формирования того типа гигантского паука, с которым мы уже трижды благополучно справились.

Что ж, где три, там и четыре. Нужно позвать Язву, чтобы долго не возиться. Вот только мы еще не закончили с полуживой беднягой.

За то время, что я принимал от нее информацию, Экуппа делала то же самое, но какими-то своими непонятными мне способами.

- Я с ней закончила, - произнесла девушка, - нужно облегчить ей уход, и чем быстрее, тем, лучше – я обезболиваю ее из последних сил, она все – сплошная боль.

- Просто убрать заплатку и дать душе выйти уже нельзя? – уточняю я.

- Нет, - с напряжением в голосе отвечает девушка, - из живой не выйдет.

По ее голосу я понимаю, что времени звать сюда наших товарищей с оружием, нет. Делаю шаг вперед, хватаю руками то, что раньше выглядело, как голова, и со всей доступной силой и скоростью сворачиваю эту часть тела больше, чем на сто восемьдесят градусов. Слышу хруст и чувствую ее благодарность. А еще я чувствую ее угасающую тревогу по тому поводу, что еще не все огромные пауки в этой локации уничтожены.

Не переживай, мы обязательно отомстим!

Быстро совещаемся с Экуппой и я зову наших товарищей. Девушка же идет в свою внутреннюю Монголию, обдумывать то, что ей удалось только что узнать.

Мне обдумывать особо нечего. По состоянию на сию минуту я тоже хочу, чтобы как можно больше пауков покинуло этот бренный мир.

К тому моменту, как товарищи прибегают на мой зов, место лежки паука уже найдено. Эдвардс выжигает мелочь, суетящуюся вокруг последнего вожака, а наемница разбирается с неподвижной и еще не до конца сформировавшейся тушей, безбожно нарушая при этом наше с Экуппой авторское право, перед приближением к цели заплетая рудиментарные конечности гиганта в косички.

Потом Эдвардс, глядя на примятую мною траву, быстро обнаружил труп и исследовал его.

- Не думал, что ты в состоянии свернуть шею тому, кто когда-то был взрослым человеком, - протянул он, не глядя в мою сторону, но, видимо, зная, что я стою чуть поодаль за его правым плечом.

- Мышцы и связки у нее на шее были в таком состоянии, что можно сказать, будто бы их вообще не было, - объяснил я причину своего успеха.

- «У нее»? – уточнила неслышно приблизившаяся к нам Язва. – Ты узнала кто это?

- Одна из девушек-врачей, точнее сказать не могу: сама видишь – лицо обезображено.

- Вот же рядом каштановые волосы волосы лежат, - фыркнула Язва, - Пройдоха, это же девчонка из Бордового клана? Как ее звали?