- Тааша. Младшая сестра Тааха. – крякнув, мрачно ответил Эдвардс
- Хорошо, что ты не говорил этого раньше, - помолчав, сказала наемница, - плохо, что мы причастны к ее смерти.
- Она осталась прикрывать отход своей подруги и Элизи, - вставил я свои пять копеек, - для всего остального мира она просто погибла в локации с пауками.
- Что ты еще смогла узнать? – уточнил Эдвардс.
- Можно я с ними пообщаюсь? – тихо спросила у меня Экуппа. – В беседе, скорее всего, будет пара тонких моментов, в которых ты не сможешь вовремя и правильно сориентироваться.
Я был только за. Если честно, этот день, уже клонящийся к закату безумно меня утомил и очень хотелось просто отдохнуть. А где это было лучше всего сделать, как не в выручай-комнате?
Мысленная отсылка к детской книге заставила меня сонно улыбнуться. Завалившись на ставший теплым и мягким пол комнаты, я подложил под голову локоть и начал слушать беседу.
Было очень интересно, и со слов Экуппы я узнал, что Тааша пошла на всю эту колоссальную авантюру, рассчитывая, что благодаря Элизи, ее клан сможет получить свой истинный цвет. Закрывая глаза, я удивленно поднял бровь, хорошо помня о том, что девушка была членов Бордового клана. Что значит «истинный цвет»? И вообще, что это у них за такая странная дифференциация? И вообще…
В сон я провалился незаметно для себя. Пауки не отпускали меня и здесь. Я собирался выжечь всю локацию напалмом, уточняя, как в этом мире обстоят дела с нефтью и коврами-самолетами. Потом я все пытался вспомнить, какой нужен ингредиент в виде загустителя, но ничего кроме апельсинового сока (отдельное мерси «Бойцовскому клубу») в голову не шло, а я точно помнил, что он не подойдет, даже в виде замороженного концентрата. Да и с авиацией потом возникли какие-то проблемы: я все не мог объяснить Эдвардсу, больше похожему на старика Хоттабыча, что такое обтекаемая форма, потому что он не понимал, как выглядит огурец. Так я и метался во сне от детской литературы до недетских фильмов, пока меня не разбудили звуки спора, протекающего на повышенных тонах.
Надо сказать, проснулся я как нельзя вовремя. За оружие, конечно, еще никто не схватился, но все уже были недалеки от этого.
Не знаю точно, сколько прошло времени, наверное, не меньше двенадцати часов, потому что солнце, насколько позволяла рассмотреть густая растительность, было уже достаточно высоко над горизонтом.
Почему-то, по умолчанию я смотрел на мир глазами Экуппы. Девушка явно была в шаге от бешенства. Она настойчиво призывала наших товарищей просто пройти мимо какой-то мелкой миловидной зверушки и идти дальше своей дорогой.
Язва, как я успел понять, предлагала, усыпить встреченного ими зверя при помощи яда последнего оставшегося у Пройдохи жука и забрать его с собой на большую землю, поскольку он будет там стоить целую гору золота.
Эдвардс же утверждал, что нельзя ни брать с собой, ни оставлять у себя за спиной животное, о котором мы ничего не знаем.
У меня, как ни странно, тоже мгновенно сформировалось свое собственное отличное от других мнение по этому вопросу.
Я авторитетно считал очень странным тот факт, что подобный небольшой зверек без выдающихся когтей и клыков мог спокойно выживать в таком месте, как джунгли. Да, он был довольно миловиден: пушистая светлая шерстка, прекрасно видимая всеми на зеленом фоне местной растительности, большущие глаза обычно присущие только ночным существам, милые розовые уши размером не уступающие глазам и не помогающие маскировке и крохотные лапки, не предназначенные для быстрого перемещения. Все говорило о том, что подобному зверьку здесь не место. Съедят и глазом не моргнут! Однако ж, нет – вот он сидит и смотрит на нашу троицу своими умильными глазищами. Был бы у него хвост, руку Экуппы даю на отсечение, он бы им приветливо махал с умопомрачительной скоростью и амплитудой.
Я, пожалуй, больше склонялся к мнению Пройдохи, хотя лично сам убить такого милаху вряд ли бы смог.
А вот прекрасная часть нашей команды явно давала слабину. Язва старалась не выказывать своего раздражения, но как и каждый уважающий себя наемный убийца, она явно знала цену деньгам и, почему-то, была уверена, что эта зверушка ее озолотит. Экуппа же просто утверждала, что она, как никто, устала от бесконечного количества смертей вокруг. И что, если есть возможность сохранить жизнь хотя бы одному единственному небольшому существу, то нужно обязательно ей воспользоваться и оставить животное в покое!
Первым, как это ни странно, не выдержал Эдвардс. Он повернулся в пол оборота к Экуппе подставляя незащищенные бок и спину Язве и неведомой зверушке. Стоя так, он заявил, глядя нам с девушкой прямо в глаза, что будет либо по его, Эдвардса, требованию, либо дальше он пойдет один, а мы останемся здесь оплакивать смерть зверя и разрушение финансовых планов.
Язва при этих словах стала медленно тянуться за оружием. Экуппа была в замешательстве, а зверек сидел себе на тропинке, как ни в чем не бывало.
Я хотел было вмешаться и попросить Экуппу остановить наемницу, как почувствовал, что она и так начинает плести какое-то незнакомое мне заклинание.
Эдвардс с Язвой тоже это почувствовали, и мгновение спустя все трое стояли, настороженно и с угрозой глядя друг на друга. Пройдоха и наемница уже были вооружены, а с кончиков пальцев Экуппы в любой миг готово было сорваться мощное оглушающее заклинание. Причем даже я понимал, что его мощь чрезмерна и способна убить Язву и, как минимум, покалечить Эдвардса.
Все трое стояли и ждали хотя бы намека на движение кто-нибудь из бывших товарищей, чтобы пустить в ход готовое к бою оружие.
Теперь я не мог обратиться к Экуппе, чтобы она не потеряла концентрацию. Но и просто так сидеть без дела я тоже был не в силах. Я метался по комнате, как тигр в клетке.
Тигр! А что, если позвать Эмму? Не отвлечет ли это Экуппу? Нет, я не могу так рисковать. Но что же тогда я могу сделать?
Я перевел обзор на стену, чтобы лучше видеть полную картину происходящего и обомлел.
Морда мелкого ранее неизвестного нам зверька из блаженно умиленной, вдруг, стала медленно превращаться в злорадно хищную. Пасть понемногу оскалилась в зловещей усмешке, обнажились мелкие острые зубы. Из уголка ощеренного рта потянулась нитка маслянисто поблескивающей слюны. Тварь из джунглей демонстративно подняла крошечную лапу над лежащим возле нее сухим прутом, намериваясь сломать его с оглушительным в повисшей мертвой тишине хрустом. Естественно, я понимаю, к чему это приведет!
Все, что мне остается, это попытаться силой поменяться местами с Экуппой и, по возможности, предотвратить если не сам конфликт, то, хотя бы, смертоубийство.
Однако в последний миг в дело вмешался его величество случай!
Сначала голова неведомой зверушки распухла, увеличившись в объеме раза в три, а потом сразу же, без всякой паузы, прямо в то же мгновение лопнула, разбрызгивая во все стороны большое количество мутной, но на удивление неплохо пахнущей жидкости.
Даже не знаю, как я смог почувствовать ее аромат еще до того, как эта субстанция оросила всю нашу троицу с головы до ног. Но я его чувствовал и он уже действовал на меня, как валерьянка на кота: я мгновенно расслабился и утратил всякую способность трезво рассуждать и адекватно реагировать на происходящее.
А еще странно, что взрыв головы не привел к началу бойни, а, наоборот, полностью разрядил обстановку. Видимо, та жидкость оказала благотворное влияние не только на мою скромную персону.
Вся троица под моим, самую малость, недоумевающим, но в целом спокойным взглядом начала весело, заливисто и от всей, как говорится в моем мире, души смеяться. Они приседали, держась за животы, и едва не падали, вытирая со щек выступившие на глазах слезы вперемешку с все той же благоухающей жидкостью. В тот момент не было ни в этом, ни в любом другом из миров людей более счастливых, чем эта троица.
Хотя, нет, я ошибаюсь: там, на поляне посреди тропы смеялось не три, а четыре человека.
