— А что у него делают фотографии голой Марии Андреевны? — краснея спрашивает Кошка.

— Это долгая и дурацкая история, — видя что полегчало отстраняюсь и тут же хватаю салфетку. Вытираю слёзы с лица Кошки… — Ну вот, тушь потекла. Всю футболку мне помадой изгваздала. Рассопливилась. Что за срамота? Давай, успокаивайся. Садись, будем есть тортик и подумаем как помочь твоему горю.

— Помочь? Но ты же сказала…

— Не могу в стороне остаться, — продолжая вытирать её лицо улыбаюсь. — Ну вот, так лучше. Посмотри на меня, невеста. Улыбнись. Красотка.

— Правда? Спасибо… Прости, сорвалась. А ты и правда поможешь? Нет, если не хочешь, то не нужно. Я и так…

— Спокойно. Сейчас всё обсудим. Пока Игоря нет, мы план действий разработаем. У нас же всё равно другого выхода нет. Запечатление оно такое. Давай… Слушай, Тань. А давай ещё обнимемся? Нет, ты не думай. Просто… Ко мне кроме Игоря никто прикоснуться не может, а ты… Почему мы раньше не встретились? Могли бы дружить. Обнимемся?

Шмыгнув носом, Кошка встаёт и тянет ко мне руки. Обнимаю её, зарываюсь носом в волосы и вдыхаю её запах, который почему-то успокаивает. Успокаивает так что даже злость уходит.

— Ты тёплая, — гладя меня по спине шепчет Кошка.

— А мне с тобой спокойно. Кошка. Обними меня покрепче. Я…

— Кхем… — слышится от двери.

Медленно поворачиваем головы, видим стоящего в дверях Игоря.

— Это не то что ты думаешь, садись, я всё объясню.

— Да я и так всё слышал, — укладывая на стол цветы и коробку конфет пожимает он плечами. — И про фотографии. И про планы. И про остальное. Это тебе. Ладно… Сидите…

Игорь разворачивается, быстро уходит. Переглядываемся и бежим за ним. Ловим в коридоре, прижимаем к стене и держим.

— Ты сбежать решил? Нет, так не пойдёт. Сам всё это заварил, теперь вместе с нами и расхлёбывай.

— Расхлёбываю, — кивает Игорь. — Готовьтесь. Татьяна Ива… Тань… Можно я в туалет схожу?

— Мы подождём.

— У двери стоять будете?

— Да.

— Идите на кухню, я сейчас.

— Нет.

— Ладно, потерплю.

Там же. Игорь.

Сидим на кухне. Лена опустив голову вздыхает. Таня уплетает тортик. Я… Нет, я ко всему был готов. Я даже предполагал что кто-нибудь, кого-нибудь изобьёт. Но чтобы так… Чтобы Лена вот так… Просто? А ещё она копалась в моём телефоне, но это мелочи. Не мелочи то, что они обе, сейчас вызывают у меня приступы головной боли. Не скажу что прям невыносимые. Мне скорее неприятно, но… Почему? Почему стоит мне только подумать что их у меня будет больше чем одна, голова болеть начинает? Я здоровый мужик. Да, я цепляюсь за правила прошлого мира. Но, глядя на них… Хрен с ними с правилами. Тьфу на них. Здесь всё по другому. Почему мне блядь так больно?

— Ну, товарищи женщины? Ваши предложения.

— Хватит жрать! — кричит на Кошку Лена. — Половину уже схомячила.

— Я когда нервничаю всегда ем. Ой…

— Повторяю вопрос, — вздохнув смотрю на женщин. — Что делать будем мы? Мы, втроём, делать будем что? Ну, вы же всё решили. Или я не прав? Лен, ну хорош молчать, давай уже свой план. Так что ты там придумала?

— Ну… Больше общаться. Привыкнуть друг к другу. А что? Другого выхода всё равно нет. А ты что скажешь?

— Пока ничего. Хочу вас выслушать. Вы продолжайте, а я кофе налью…

Наливать ничего не приходится. Лена всё делает сама приносит мне чашку, целует в макушку и присев за стол улыбается. Таня отрезает кусочек торта двигает ко мне тарелку, облизывает ложку и подаёт.

— Нда… А у вас хорошо получается. Ну, раз уж все мы здесь сегодня собрались. А ведь не уговори я Машу этого разговора не было бы. Ладно, решать этот вопрос всё равно придётся и решать его придётся мне. Шестнадцатилетний оболтус, сейчас сидит и решает, брать вторую жену или нет. Шестнадцатилетний. Вам это абсурдом не кажется?

Женщины отрицательно мотают головами. Подбираются и ждут решения. На кухне повисает тяжёлое молчание.

— Ну, если хотите услышать моё мнение, то… Давайте поступим так. Тань, ты конечно извини…

— Я никому не нужна!

— Да подожди ты. Значит так. Сейчас съедаем торт… То что от него осталось, то есть половину. И расходимся. Лена думает, готова ли она принять Таню в семью. Таня думает, нужно ли ей всё это. Я иду к себе, натираю верёвку мылом.

— Игорь! — кричат обе.

— Ладно, шучу. У нас же запечатление. Какой смысл думать и голову ломать. Нам, если статьи не врут, деваться теперь некуда. Короче, Лен прости, но я не против.

— Ура! — хлопая в ладоши кричит Таня, однако от взгляда Лены мгновенно затухает и старается стать меньше.

— Но думать всё же надо, — кивает Лена. — Всем. Да, запечатление всё решило за нас. Но всё остальное надо обсудить. Игорь?

— А что я? Я бы сказал что такие решения спонтанно не принимаются. Но запечатление именно спонтанное. У нас, троих. Ага… А думать… Да я бы с радостью, но не могу. Жён у меня ещё не было. И я как бы не рассчитывал что в скором времени появятся. Думал лет через десять, как минимум, и как максимум одна. Но… Да блин, девушки, я сам не знаю. Мне стыдно перед Леной. Мне очень жалко Таню. Но я… Ну, а сами то вы готовы? Вы же поубиваете друг друга и никакие запечатления не помогут. Или меня. Во второй раз у вас точно получится. Хотя меня ладно, отмучаюсь.

— Я готова, — вздыхает Таня. — Готова на всё.

— А я… — встаёт Лена. — Давайте ещё раз. Значит мы…

Разговор затягивается до вечера. Что-то конкретное, кроме того что все вроде как не против, от того что деваться некуда, решить не можем. Всё сводится к тому, что точку в этом вопросе должен поставить я. Несмотря на то что я вроде как её уже поставил. Потому что… Таня говорит что такие семьи здесь норма, есть даже и побольше, что я давно уже знаю. Следом она читает лекцию по анатомии, на тему того что после войны, взросление людей как психическое так и физическое происходит заметно быстрее. Так что шестнадцать сейчас, это как восемнадцать — девятнадцать много лет назад. А в плане психики так и все двадцать один. Поэтому в шестнадцать уже можно жениться, получать права, пить, курить и работать. И это не только что придумано, Таня демонстрирует статьи наших учёных в интернете.

Лена же больше молчит и изредка фыркает. Но её выдают глаза синего цвета. Обе обещают жить дружно. Помогать друг другу и почти не ругаться. И тут… И тут я понимаю что со мной творится нечто совсем непонятное.

С одной стороны, я сам ещё сильнее хочу чтобы Кошка жила с нами. Чтобы переехала и осталась здесь, насовсем. С другой стороны, меня ещё сильнее корёжит от мыслей что в моей постели будет две женщины, а потом возможно и четыре. Корёжит в буквальном смысле. К головной боли добавляются спазмы и судороги. И это не из-за воспитания, убеждений или правил. Здесь что-то другое, потому что из-за убеждений испытывать физическую боль невозможно. А тут… Что именно непонятно, но сейчас, как только я хочу сказать, то есть озвучить свои мысли по поводу того что Таня не может, а должна жить с нами и я очень хочу этого, меня всего буквально разламывает. Боль становится невероятно сильной. А девушки тем временем продолжают бессмысленные разговоры.