— Стою…
Таня улыбаясь встаёт на колени, подмигивает Лене, облизывает губы и…
— Ух…
Глава 33
Утро, просыпаюсь от поглаживаний по волосам, хватаю Лену, укладываю рядом. Понимаю что она в футболке, хихикая задираю её, целую её грудь, урча провожу языком по соску, обхватываю его губами и втягиваю…
— Ох… — слышится томный голос. — Ещё…
Так, стоп! Голос, это не Лена, не Таня, вообще не Женя и далеко не Оля с Машей. Это…
Открываю глаза, поднимаю голову и вижу кусающую губы Грибочкину. Выплёвываю сосок, вздыхаю…
— Два вапроса, Мария Андревна. Два… Какого хера ты делаешь в моей кровати? И какого хера ты делаешь в моей кровати голая?
— Не в твоей, а в нашей, — улыбается она, обнимает и показывая чудеса силы стискивает меня. — Так это, мимо я проходила.
— Маш!
— Ну чего? Лена с Таней ушли, а я внизу замёрзла. Думаю пока никого нет погреюсь у тебя, а ты раз и проснулся, ещё и приставать начал, извращенец. Я виновата в том, что ты свои животные позывы сдержать не можешь? Ты продолжай, они надолго ушли. Можешь даже ниже спуститься… О! А давай в позе шестьдесят девять. Ты кстати как предпочитаешь, сверху или снизу?
— Маш! — пытаясь выбраться, но понимая что Грибочкина в разы сильнее и у меня ничего не получится выдыхаю и обнимаю её. — Ты что, качаешься?
— Когда пьяная, — ещё сильнее стискивая меня урчит Грибочкина. — Если ты про спорт, то нормативы в армии сдавала на отлично. Сто пятьдесят от груди жму, тридцать раз. Бег, подтягивания, плавание, стрельба, всё на высоте.
— Понятно. А…
— А Лена в попу даёт? А Таня? А хочешь попробовать?
— Мария Андревна…
— А что? Мы же запечатлены! Да и в секрете это сохраним. А ты когда-нибудь пробовал? А хочешь попробовать? В попу хочу!
— Иди! — пытаясь оттолкнуть её восклицаю, но понимая что из объятий мне не вырваться выдыхаю. — Поехавшая. Нет, не пробовал. Те с кем я встречался в том мире, как бы не одобряли. Машенька, подай сок. Мне что-то нехорошо.
— Ну и дурочки, эти твои подруги, бывшие — вставая чешет голову Маша. Крутится, замечает на тумбочке бутылочку, подаёт мне и морщась смотрит как я пью. — Ладно, не буду торопить события. Ты всё равно мой и теперь никуда от меня не денешься. Вставай, завтрак на столе в беседке. Лена с Таней ушли на реку с Нино, Рахиль и Тихоновыми, просили позаботиться о тебе. А ты? Мало того что чуть не трахнул, так ещё и изводишь меня.
— Извини, не проснулся.
— Бывает, но если хочешь нахлобучить меня…
— Маш! Не спеши… Честно скажу, хочу. Очень хочу, но давай не будем торопиться. У нас Лена не забывай.
— Хм-м-м…
— Чего?
— Да так, — указывая мне ниже пояса хихикает Маша. — Ты не торопишься, а вот твой дружок, кажется изнемогает. Смотри как напрягся. Вы вот что, порешайте с ним, если надумаете то скажите. Или может пока никого нет…
— Да блин! Сгинь отсюда!
Смеясь Грибочкина убегает к лестнице. Там резко останавливается, задирает футболку и шлёпает себя по заднице.
— Ух, хороша. Но есть вопросы. Маш, а тебя давно из дурдома выпустили?
— Недавно, но какой ценой, — хихикает она. — Мне от престола отречься пришлось. И с братьями по разуму с Плутона все контакты прекратить. Вот так. Спускайся, извращуга, завтрак стынет. Самые вкусные блинчики, приготовлены с любовью, нежностью. Тесто сиськой взбивала. Жду в беседке.
Долбанутая… Больше ну никак не назовёшь. Отправить бы её… На Плутон. Нда, вот только этой блондинистой курицы мне для полного счастья не хватало. Может меня прокляли? Хотя… Чего это я? Мне нравится. Если отправлю Машку в открытый космос, своим ходом до Плутона, то учитывая запечатление сам же и ломанусь догонять. Интересно, а этих запечатлений у меня сколько будет?
Встаю, одеваюсь, привожу себя в порядок, спускаюсь вниз и зевая топаю к беседке. Грибочкина уже там, глядя в телефон курит и быстро что-то печатает. А на столе и правда стопка блинов. В чашечках сгущёнка, как обычная так и варёная, два вида варенья, паста из грибов «клубничников.» Молоко и чай на выбор.
— Откуда у нас молоко, — сворачивая блин и макая его в сгущёнку спрашиваю.
— Подоилась с утра. Ты меня так возбуждаешь, что лактация началась. Ты попробуй, вкусно.
— Лактация? Так она вроде после родов наступает. Или я ошибаюсь?
— В редких случаях при сильном возбуждении, — набирая текст бормочет Грибочкина. — У нас другие правила. А что, у Лены с Таней не было? Странно.
— Альтернативная физиология.
— Не то чтобы альтернативная, Игорёк. Костей у нас столько же. Органы такие же. Основные отличия с железами внутренней секреции, наша эндокринная система немножечко другая и работает по другому. Есть несколько лишних желёз. Ну и ДНК. В этом плане мы отличаемся сильнее. По белковому составу тоже.
— Понятно, что нихрена непонятно. Ладно. Кому пишешь? Хахелю?
— Ну да, прощальное письмо, — бормочет Маша, наливает себе стопочку и выпивает. — Так и так, мы расстаёмся. Нашла настоящую любовь. Теперь есть кому блины по утрам жарить. Вопрос можно?
— Ну…
— Тебя по утрам минетом будят?
— Кха… Нет.
— Ага! — подскакивает Маша. — А…
— Я с закрытым ртом сплю. Да и других мужиков в нашем доме нет.
— Ой дурак, — качает она головой. — Сам дурак и шутки у тебя дурацкие. Ну, а ты хочешь?
— Маш, прекрати, а. Ну серьёзно, не смешно уже.
— А я и не смеюсь. Ты подумай. Характер у меня конечно не сахар, но это от недостатка мужской ласки. Я быстро в норму приду. Ночь-две…
— Подожди.
— А если…
— А говорю подожди.
— Даже если твои женщины согласятся?
— Маш, они согласятся. Я в этом уверен. Но как согласятся, это уже другой вопрос. Может быть тихо, может быть с радостью. А может быть снова через истерики с присвоением мне звания кобелины. Понимаешь, Лене очень тяжело. Я сомневаюсь в том, что она тебя сразу с нами спать уложит.
— А вечером она по-другому говорила, — нагло улыбается Маша. — Она поняла что от запечатления не отказаться и не отменить.
— Запечатление… Как же оно меня задолбало. Вопрос закрыт. Давай ждать.
— Давай, — встав тянет руку Маша. — Давай! Но если твои женщины будут не против, ты берёшь меня к себе без всяких вопросов. Взамен я отдаю тебе всю любовь и нежность на какую способна. Идёт?
