— Всегда к вашим услугам, контесс…
— Прекрати, Жан. — Девушка притворно рассердилась и топнула ножкой в парчовой туфельке. — Называй меня просто Жанна. Не забывай: я твоя мачеха и ты должен мне повиноваться во всем…
Видение исчезло так же внезапно, как и появилось. Я ошеломленно обнаружил, что опять сижу верхом на муле. Даже ущипнул себя… Не сплю; значит, не сон. Что за черт… Открыл флягу, смочил ладонь и протер лицо… Твою же мать, опять проделки бастарда.
Видение поражало своей правдоподобностью и четкостью образов. Я даже разглядел тоненькую пульсирующую голубую венку на высокой грациозной шее девушки…
Стоп! Это же Жанна де Фуа… Три тысячи чертей, она же меня соблазняла! Очень непосредственно и невинно, но соблазняла, и ее усилия нашли отклик. Возбуждение осталось и после видения. Даже вернувшись в реальность, я все еще ее хотел: в паху все скрутило тянущей сладкой болью…
— Да не может же быть… — опять плеснул водой в лицо.
Клятый бастард меня скоро с ума сведет. Сны, видения… прямой путь в дурку… не знаю, есть «желтые дома» в Средневековье или нет. Надо постараться взять себя в руки…
Вдруг впереди на дороге показались клубы пыли, и скоро я различил нескольких всадников, усиленно погонявших лошадей. Немного насторожился, но особого значения не придал. Мало ли кто едет… Я монах, божий человек, что с меня взять?..
Через несколько минут четыре латника осадили разгоряченных коней возле меня и, подняв тучу пыли, загородили мне дорогу. Здоровенный усач в хауберке рыкнул с седла:
— Монах?
— Отец Фома, из общины братьев проповедников, — скромно представился я, стараясь отвечать спокойно и благостно, — следую в замок Бюзе, к капеллану отцу Варсонофию с письмом от приора Иакова.
— Тебя-то нам и надо, — обрадовался усач. — Следуй за нами, фра Фома, да не отставай, а то пришпорю твоего мула копьем.
— Куда? — выдавил я из себя вопрос.
На такое развитие событий я совсем не рассчитывал. Похоже, экспромты начинаются с самого начала. Ну, хоть голову не рубят и руки не вяжут, уже хорошо…
— Туда, куда ты и направлялся, монах. В замок. Там тебе все объяснят. Вперед, отче, и поспешай, иначе поедешь кверху задницей, поперек моего седла, — гаркнул усач и, не вдаваясь в долгие объяснения, развернул и пришпорил коня.
М-да… Даже не знаю, что сказать… Воспримем случившееся как данность. Все равно в замок и направляюсь. Вообще-то меня особо никто и не спрашивает…
Четверть часа усиленно погонял мула, стараясь сильно не отставать от латников. Наглотался пыли, полностью отбил себе задницу — мул скакал ужасно тряско, — но успел.
Замок вблизи оказался еще величественнее, но, к моему удивлению, не таким большим, как показался сначала. Не очень разбираюсь в фортификации, но это, скорее всего, изначально был бастион, уже впоследствии перестроенный в замок. Четырехугольной формы, по углам башни. Стены высоченные, с большими машикулями. Перед подъемным мостом — пара башенок барбакана. Такой замок непросто взять даже правильной осадой, не то что с налету.
Подвесной мост оказался опущен, а крепостные ворота открыты. Герсу как раз начали поднимать.
— Шевелись, монах, шевелись… — погонял меня усатый и неожиданно огрел моего мула плетью.
Иоф (я успел назвать своего мула, по примеру Тиля Уленшпигеля, Иофом) жалобно заржал, рванул с места и внес меня в замковый двор, чуть не скинув с седла. Я с трудом остановил бедное животное и спрыгнул на землю, собираясь попросту набить морду наглому латнику, но меня остановил зычный голос:
— Святой отец, не горячитесь. Подойдите ко мне.
Я обернулся и чуть не столкнулся со средних лет рослым кабальеро в золоченой кирасе и щегольском малиновом берете.
— Не тратьте свои усилия попусту, падре. Солдаты грубы по сути своей и недостойны вашего внимания. — Кабальеро слегка поклонился. — Я виконт Гастон дю Леон.
— Отец Фома, из братства отцов проповедников ордена Святого Доминика. — Я сдержанно кивнул, хотя злость продолжала сдавливать горло, и мне все еще очень хотелось прирезать усатого латника. — Потрудитесь объяснить мне, виконт, с какой стати ваши солдаты захватили меня столь бессовестным образом.
— Подождите, святой отец, я вам скоро дам ответы на все ваши вопросы. — И кабальеро отошел к подбежавшему низенькому толстяку в коричневой одежде горожанина.
Я, пользуясь возможностью, прислушался.
— …ничего не могу… ваша милость… — Толстяк разводил руками и тряс головой так, что его массивный красный нос колыхался, как курдюк овцы на бегу. — Кровотечение… часы сочтены…
— Я прикажу тебя повесить на крепостных воротах, собака… — Виконт в ярости вырвал кинжал из ножен. — Ты же клялся…
— …плод… нельзя предусмотреть… — Я улавливал только обрывки фраз, но ясно видел, как толстяк в отчаянии бухнулся на колени и попытался обхватить ботфорты виконта.
Аптекарь одним своим видом вызывал омерзение: остроконечная голова, покрытая редким рыжеватым пушком, тоненькие кривые ножки и как противовес выпирающему брюху — обширный рыхлый бабский зад.
Вдруг очень захотелось, чтобы кабальеро с размаха двинул его сапогом в морду…
— Оставьте его, Гастон… — Во дворе появился новый персонаж.
Еще один кабальеро, только в алой корацине. Худой, с наглым презрительным выражением на лице. Он был уже здорово навеселе и продолжал вливать в себя вино из глиняной бутылки. Кабальеро рыгнул, покачнулся и выдал глумливым тоном:
— Этому ублюдку и подстилке Арманьяков самое место в аду… Так что аптекарь сотворил благое дело, отправив их туда разом.
— Еще одно ваше слово, барон Гийом де Монфокон, и мы скрестим клинки! — Лицо дю Леона исказилось от ярости. — Потрудитесь уйти, я приказываю вам как сенешаль округа.
Барон! Де Монфокон! Рядом! Стоит сделать всего несколько шагов и всадить клинок чуть выше горжета…
Рука сама потянулась под сутану за мизерикордом, и только диким усилием воли я смог ее остановить.
— Ладно, ладно, Гастон… уже ухожу… — миролюбиво забормотал барон, но я заметил, как блеснули ненавистью его глаза. — Право слово, не стоит нам ссориться… одно же дело делаем…
Де Монфокон развернулся и, пошатываясь, скрылся в пристройке к донжону.
— Итак, фра Фома, — кабальеро обернулся ко мне, — насколько я понял из объяснения сержанта, вы сами следовали в замок. С какой целью?
— У меня письмо к отцу Варсонофию, вашему капеллану. — Я достал письмо и показал его дю Леону. — Письмо от приора нашего ордена.
— М-да… Воистину удачнейшее и одновременно нелепейшее совпадение… — Кабальеро озадаченно повел головой.
— Я жду ваших объяснений, виконт, и если их не последует, о случившемся будет извещен генерал нашего ордена, — едва сдерживая себя, сквозь зубы процедил я.
На самом деле по обрывкам разговора я уже примерно понял, что случилось, но все равно гнал свои догадки прочь, боясь, что случилось непоправимое.
— Отец Варсонофий в результате нелепейшего случая умер, — досадливо кривясь, объяснил виконт. — Он, будучи под воздействием горячительных напитков, упал со стены замка. Так что вы не сможете выполнить свою миссию. Однако нам необходимы ваши услуги, святой отец.
— Что вы от меня хотите?
— Вы просто исполните свой долг. Примете исповедь от одной особы и отпустите ей грехи… Увы, к моему величайшему сожалению и не по моей воле, эта особа сейчас при смерти. Если Господь не явит чудо, то вам еще придется совершить погребальный ритуал.
— Ведите… — не стал я тратить время на лишние разговоры.
Не было больше никаких сомнений… Эти твари меня опередили… Видит бог, я отомщу, отомщу так, что содрогнутся небеса…
Поднялись по винтовой лестнице на самый верх башни. Виконт открыл маленькую дверцу и жестом руки приказал удалиться аптекарю, успевшему забежать в комнатку впереди нас и теперь демонстрирующему показное усердие, сидя на скамеечке и щупая пульс у смертельно бледной женщины, лежащей на кровати.
— Контесс, — виконт поклонился, — я выполнил ваше желание и свой долг христианина. Священник со мной.
