Я ругнулся, нащупал глиняную бутыль с самогоном и хватил из нее добрый глоток. Потом второй.

И неожиданно задремал, убаюканный покачиванием. Бессонная ночь сказалась.

Проснулся от громкого разговора.

— Мое почтение, госпожа Сервантес… — проскрипел сиплый бас. — Слышал, на вас вчера напали на рынке? Эх, был бы я там, я бы…

— Все вы только на словах герои и в борделе, — сварливо отозвалась Катерина. — А как до дела дойдет, днем с огнем не найдешь. Некому защитить бедную вдову.

— Ничего подобного! — обиделся обладатель баса. — Обидные ваши слова, госпожа Сервантес.

— Хватит болтать. Чего остановил? — отрезала вдова.

— Дык приказано проверять все. Лазутчики в городе, сами знаете. Куда следуете?

— А тебе какое дело? — выходя из себя, завопила Катерина. — Совсем от рук отбились, бездельники. Ты ко мне еще в чемоданы залезь! Ага, там как раз лазутчики сидят.

Я напрягся и осторожно взвел курок пистолета.

— Может, мне пожаловаться господину прево? Или самому сенешалю? — визгливо продолжила вдова. — Базиль, разворачивайся! Сейчас вы у меня научитесь почтительности…

— Ну что вы, что вы… — поспешно забубнил стражник. — Не надо никому жаловаться, госпожа Сервантес. Пожалуйста, проезжайте. Эй, живо убрали рогатки. Счастливой дороги, госпожа Сервантес. Может, отправить с вами сопровождение?

— У меня своих таких же бездельников хватает. Нет, я все-таки обязательно пожалуюсь господину Лурье…

— Нет так нет, зачем сразу грозиться…

Я облегченно выдохнул и сменил пистоль на чекушку с горилкой. Да уж, вдовушке палец в рот не клади, откусит вместе с рукой. Славная тетка. Глаз с нее не спущу. Чертовы ухабы, так можно и не доехать…

Но доехали. Правда, я отбил себе все бока. Увы, дорог нынче нет, одни направления.

Телега, вернее, карета, черт бы побрал ее конструкторов, наконец остановилась. Крышка откинулась, в нос ударил острый соленый воздух, после городских миазмов показавшийся мне божьим нектаром. Дюжие челядинцы под руки бережно извлекли меня из чемодана и поставили на ноги. Я зажмурился от яркого света, проморгался и огляделся по сторонам.

Мы находились в небольшой буковой рощице на берегу узкой бухты, обрамленной скальной грядой.

— Приехали, вот она, Лисья бухта, — печально сказала Катерина. — Твоих еще нет, но не переживай. Им долго отмели обходить, да и ветер здесь противный, постоянно меняется. Так что только на веслах. Я знаю, мне сюда контрабандисты товар доставляют.

Я взял ее руки в свои.

— Спасибо за все, Катюша…

— Скажешь тоже, Ванюша. — Вдова прильнула ко мне. — Заедешь еще?

— Обязательно. И очень скоро. Считай, что обзавелась персональным ангелом-хранителем.

— Ловлю на слове.

— Забыл спросить. Тебе что-то нужно? Ну, деньги, например.

— Я и сама могу тебе отсыпать! — гордо улыбнулась вдова. — Нет, Ванечка, ни в чем нужды нет.

— У тебя слуги надежные?

— Надежней не бывает, — уверенно ответила Катерина. — Я в людях разбираюсь. Каждого привязала к себе, так что не отвяжется.

— Это хорошо. Вот что еще… Было бы неплохо, если бы ты на лето уехала из Ла-Рошели.

— Что-то будет? Война? — Катя тревожно нахмурилась.

— Будет. Но далеко не надо. Просто побудь в загородном имении.

— Как скажешь, Ваня.

— Вот и умница… — Я бережно поцеловал Катю в губы. — А теперь езжай. Не нужно, чтобы нас вместе видели.

— Еще минуточку, Ванечка, пожалуйста… — тихо попросила женщина и сильней прижалась ко мне.

Так и стояли. А потом она резко отстранилась, не оглядываясь, подошла к возку и уехала.

Клаус что-то хотел сказать, но смолчал. Молчал и я, потому что на душе было очень тяжело. Ощущения были такие, как будто я лишился маленькой частички самого себя.

А еще через четверть часа показался конный патруль.

Трое латников в коттах с гербом города неспешно трусили на справных лошадках по пляжу. Я их не сразу заметил, так как они неожиданно вывернулись из-за скалы. Мы сидели в кустах, но чертов бургундский колпак Клауса радикального красного цвета выделялся на фоне зелени, как клякса на белоснежной бумаге.

Стражники резко ускорились и направили лошадей прямо к нам.

— Эй, стоять на месте, оборванцы! — заорал один из них, с сержантским бантом на плече.

— Я уведу их, сир! — лихорадочно зашептал Клаус. — Замучаются гоняться за мной среди деревьев!

— Не дури, стой рядом, но будь наготове! — Я придержал его за рукав и встал в полный рост.

— Кто такие? — подъехав, рявкнул сержант. — Что здесь делаете?

Остальные направили на нас копья.

— Я не обязан держать отчет пред тобой! — гордо ответил я. — Я нобиль, дон Кихот из славного града Ла-Манча, что в Кастилии, сержант!

— Все обязаны держать отчет перед нами! Пусть даже и доны… — Латник презрительно сплюнул. — Кто с тобой? Что здесь делаете?

— Со мной мой слуга Саншо Панса. А следуем мы куда глаза глядят. Странствуем в поисках славы и денег.

— Подождите… — Второй стражник, смуглый горбоносый крепыш, вдруг задал нам вопрос на чистом испанском языке: — Имени какого святого собор в Ла-Манче?

Я его прекрасно понял, потому что васконский, которым я свободно владею, на четверть испанский, но отвечать на нем было совершенно бесполезно — обман сразу вскроется. К тому же я даже не подозревал, как называется церковь в родном городе легендарного персонажа Сервантеса. Поэтому быстро выхватил пистолет и выстрелил в сержанта. Оглушительно бабахнуло, сноп огня ударил прямо в лицо стражнику и снес его из седла. Лошадь встала на дыбы и лягнула меня передними копытами.

К счастью, попала только вскользь, потому что я уже распластался в броске и ткнул мечом снизу вверх под кирасу второму латнику. Третий коротко и быстро ударил копьем в Клауса, но тот уже успел подрубить ноги жеребцу своим фальшионом. А потом со стоном осел на песок — стражник все-таки зацепил его.

Искалеченный конь сбросил седока. Пока я к нему бежал, стражник успел вскочить и схватить свое копье.

По своему опыту могу сказать, что мечник в поединке один на один против опытного копейщика явно проигрывает. Но только не в том случае, если меч в моей руке.

— Ублюдок! — Латник грязно выругался и ловко сделал выпад, отгоняя меня от себя. — Я выпущу из тебя кишки и буду смотреть, как ты подыхаешь…

Он сильно припадал на левую ногу, видимо, повредил колено при падении.

Скрипнув зубами от дикой боли в плече, куда мне угодила копытом чертова коняка, я финтанул, показал, что собираюсь разворачивать копейщика лицом к солнцу, а сам атаковал. До стражника не достал, но клинок скользнул по древку и рубанул того по кисти. Взвизгнув, он перехватил копье одной рукой, но уже через несколько секунд рухнул с распоротым горлом.

Тяжело дыша, я повел взглядом по пляжу. Две лошади, задрав хвосты, ускакали в рощу, третья с жалобным ржанием билась на песке, пытаясь встать. Рядом в лужах крови распластались трупы стражников.

— Прости… — Ткнув бедное животное в яремную вену, я бросился к Клаусу, стоявшему на коленях и державшемуся за бок. — Что с тобой?

— Все нормально, сир… — кривясь от боли, ответил оруженосец. — Я в порядке…

— Показывай. Черт…

Копье сильно разорвало мальчишке кожу на боку, в зияющей ране даже просматривалась кость ребра.

— Будешь жить… — Я порылся в котомке и бросил Клаусу свою запасную камизу. — Прижми и держи. Да где же они…

Обернулся на бухту и радостно выругался, потому что к берегу на полном ходу шла шлюпка, а сам гукер покачивался на волнах у входа в бухту.

Вот так мы в очередной раз обманули костлявую с косой. Август заштопал дырку на Клаусе суровыми нитками и пообещал, что парнишка скоро пойдет на поправку. А мне обляпал плечо жутко вонючей мазью и плотно перебинтовал. Чертова коняка постаралась на славу.

Логан на правах друга до самого вечера пилил меня за то, что я не взял его с собой. Но потом мы напились и помирились. Гукер я отпустил домой, а «Виктория» пошла дальше.