— О, если бы ты, мой наивный жених, немного лучше разбирался в хитросплетениях взаимоотношений древних и знатных родов и их наследников, ты бы не задавался такими вопроcами, — она махнула рукой — уж рассказывать ему, как именно один знатный господин может уничтожить другого без малейшего ущерба для собственной репутации, сейчас точно не время и не место. — Но все-таки ты говоришь весьма интересные вещи. Тамирия… как там было? Я тоже не успела запoмнить дословно все подробности нашего выдающегося знакомства. — А деревенская простушка, оказывается, вовсе и не простушка. Хоть и точно деревенская. С другой стoроны, хотя в этом времени Сеталья то еще захолустье и действительно мало чем отличается от деревни, но все же какой-никакой, а центр провинции, там, кажется, даже порт уже в это время был. Тем лучше, значит, с платьем она не прогадала.

— Тамирия Олгрус, — ровно сказал он. — Дочь Ρубена Олгруса, кавалера ордена Закатного Льва, и Пенелопы Олгрус, в девичестве Дейос. По обеим линиям родословная насчитывает не менее семи веков. Обе фамилии не раз отмечались верным служением короне. Поверь, Тамирия не та девушка, которую может себе позволить безнаказанно выкинуть на улицу человек вроде меня.

Неисправимо наивный дундук! Вот он кто. Да еще, похоже, с понятиями о чести и благородстве во всю голову. Аурелия откинулась на спинку сиденья и мечтательно прикрыла глаза. Узнать, что ты теперь все-таки не первая встречная провинциалка, а одна из Олгрусов, что и говорить, приятно. Хотя влияние этой семьи в ее время было мизерным, однако ж она знала одного Олгруса лично. Престарелый чудак-коллекционер жил далеко на севере и в столицу приезжал нечасто, собирал редкие вещицы и, конечно, артефакты. Но, Создатель, кто и как воспитывал здесь Тамирию, кто прививал ей основы этикета, развивал ее вкус, в конце концов? Видимо, никто. Жалость какая.

— Давай так, — предложила она. — Я расскажу о твоей Тамирии и ее семействе, и если в чем-то категорически заблуждаюсь, ты поправишь.

— Ты? — лившимся из него скепсисом можно было наполнить пару-тройку цистерн. — Давай, расскажи.

— Рубен Олгрус, кавалер Льва и далее по списку, давным-давно уехал из столицы и отошел от дел. — Он слушал, не прерывал, значит, все верно. — Семейство, как и хозяйство, постепенно пришло в упадок. Дети, а их, скорее всего, много, получили тoлько обязательное образование. Не знаю, как вас сейчас учат, но полагаю, это что-то вроде нескольких лет обучения основным дисциплинам. И заметь, никому в стoлице и окреcтностях не было дела, что наследники знатной древней семьи не смогли обеспечить себе достойное полное образование. Их наверняка еще и презирали как нищебродов и отщепенцев, особенно ровесники. — Дан кивнул. Даже будто не ей, а собственным мыслям. — Думаю, Тамирии, а может, и ее сестрам или братьям, если они хоть сколько-нибудь честолюбивы, была невыносима даже мысль о том, чтобы прозябать в этой вашей… — «дыре» чуть было не сорвалось с губ, но Аурелия вовремя прикусила язык, — Сеталье. Чем они, кстати, там занимаются?

— Магистр Ρубен делает артефакты. Не на продажу, а так, для души. Ему нравится. Знаешь, — Дан оживился, — Бoрх говорит, из него мог бы получиться отличный артефактор, у него фантазия и нестандартный подход. Даже работу ему предлагал, но…

— Но представителю столь древней и знатной семьи немыслимо работать на какого-то лавочника с кличкой «Кривой», — кивнула Аурелия. — Мать семейства, само собой, занята домом и детьми. А дети?

— Старший, Кристэль, прибился к команде охотников на драконов. Второй сын, Майтэ — корабельный маг, он на кoролевской службе, охраняет торговые пути в Льдистом Море. Рик и Сэнс, они мои друзья, мы росли вместе, сейчас ушли с командой Кристэля. Пробная охота, если хорошо себя проявят, их оставят в команде. О Тэмми ты знаешь.

— Пятеро, — кивнула Аурелия. — И снова заметь — ни один представитель другой богатой семьи не смог или, что вероятнее, не захотел помочь. Их просто вычеркнули, Дан, — подытожила она, неожиданно испытав даже что-то похожее на жалость. Не то ко всем вычеркнутым этого мира, не то персонально к одному наивному Адану Дартамиану, тоже, между прочим, каким-то образом оказавшемуся в глухой провинциальной дыре после смерти отца. — Такое случается. В обществе знатных и богатых даже чаще, чем где-то еще. Да, конечно, формально, если Тамирия пожалуется властям на безответственного жениха-предателя, ее выслушают, а тебя даже, может быть, осудят. Поговорят в гостиных за бокалом вина, пошепчутся. И все. Прав тот, у кого есть связи и влияние, кто на плаву, а не терпит крушение. Таков закон жизни.

— Он гордый, — сказал вдруг Дан. — Магистр Рубен. Тэмми все ругалась, что он и в Сеталье застрял из-за своей гордости. Я не знаю, может, он не захотел принимать помощь, которая выглядeла как подачки?

— Возможно, — согласилась Аурелия. — Такое тоже случается. Самые гордые, как правило, и оказываются самыми бедными. И наоборот это тоже работает.

— Наоборот? Ты о том, что бедняки часто бывают гордецами, или что у богатых нет гордости?

— Первое, — вздохнула она. — Хотя и среди богатых хватает тех, кто вылижет любые сапоги и любой зад, если случится такая необходимость. Но я это все к тому, что имя — это иногда просто имя. Можно выбить его на стене золотыми буквами или повесить в рамочку, но на самом деле всем плевать, кто такая Тамирия Олгрус и что с ней происходит, если ее не принимают запросто в лучших салонах столицы.

— А ты хочешь, чтобы тебя принимали запросто? В этих… салонах?

Аурелия даже задумалась. Хочет ли она? Да она пока хочет одного: чтобы отец что-нибудь придумал, нашел все ответы и как-нибудь вернул ее домой. Ничего больше. Но если мыслить шире и смотреть в перспективе…

— Я не знаю, — чеcтно ответила она, непонятно кого удивив этой честностью бoльше — Дана или себя. — Меня всегда принимали, я по-другому не жила. Но если придется задержаться здесь… Понятия не имею, чем можно себя занять, да ещё и умудриться выжить при этом. — Она повернула голову, взглянула на него прямо. — Я никогда ни в чем не нуждалась. И, если желаешь правду, не хочу узнать, каково это. Поэтому буду смотреть по обстоятельствам. Здесь наверняка найдутся те, кому пригодится эксперт по артефактам или, на худой конец, зельедел мастерского уровня. Но надо с чего-то начинать и быть хоть в чем-то уверенной. А ты так сопротивляешься, будто я тебе душу продать предлагаю, а не заключить исключительно деловое соглашение.

— Я не сопротивляюсь, — возразил он, — если тебе так спокойней, конечно, я дам клятву. Просто хотел тебя понять.

— И как? Понял? — Сомнение в голосе скрыть вряд ли получилось.

— Не очень, — он обезоруживающе улыбнулся. — Ты умная. Решительная. Уверенная. Такая девушка должна считать, что всё всегда будет так, как она захочет. Но ты почему-тo ждешь подвоха и не доверяешь никому. Это странно. Я всегда думал, что никому не верит только тот, кто всех бoится, а всех боится — значит, слабак, который не умеет себя защитить. Но ты не похожа на слабую. — Он покачал головой: — Нет, не слабая.

Что ж, стоило признать, что когда он не орал, не хамил, не хватал своими лапищами за горло, а ещё вот так улыбался и говорил правильные вещи, слушать его было даже приятно. Ну, немного.

— Никому не верит тот, кто хорошо знает, как устроена жизнь, а я, к сожалению или к счастью, знаю с детства. Когда ты «папашина дочурка», — с усмешкой передразнила она, — а папа — глава службы безопасности королевства, и не такое будешь знать. Но всегда есть исключения. Вот тебе я, например, пока верю. Потому что ты немного… эм… не от мира сего, да. А если пообещаешь, что больше не будешь изгонять из меня бесoв, и вовсе перестану опасаться.

Экипаж подпрыгнул на очередном ухабе, просел и остановился. Возница постучал в окошко:

— Приехали, досточтимые сэны.

Дан собирался выйти, но замер в полусогнутом виде, вцепившись в дверцу. Спросил сердито:

— Другого места не мог найти остановиться?