Наконец он поставил поддельные Vans на островок.

— Вы уверены, миссис Баллантайн?

— Ну, я бы знала, если бы у меня была лишняя дочь, спрятанная в доме, не так ли?

О, какая ирония!

Регина и Табби начали ерзать. Это было заметно даже с такого ракурса.

Табби прочистила горло.

Табита Баллантайн, не вздумай выбрать этот момент, чтобы впервые в жизни быть честной.

— Прекрасно. — Стул Зака заскрипел по полу, когда он встал. — В таком случае обе сестры Баллантайн должны сопровождать меня в полицейский участок. Кстати, окружной прокурор — мой хороший друг. Мы поедем прямо к нему домой. Я давно хотел посмотреть на его новый ремонт.

Вера поднялась на ноги, окончательно отбросив образ милой тетушки.

— О чем вы говорите?

С такой актерской игрой она даже не смогла бы получить роль в прямом эфире.

Я часто задавалась вопросом, что мой отец в ней нашел. Отчасти я знала ответ. Он хотел, чтобы кто-то — кто угодно — был его.

Он вырос сиротой в Шотландии. Переехал сюда без связей. Без друзей. Ничего.

А Вера? У нее был полный комплект. Сестры, тети, дочь и еще одна на подходе.

Жаль, что, обретя одну семью, он предал другую.

Меня.

Зак взял туфлю с прилавка и надел ее на указательный палец.

— Я говорю о том, что та, кому принадлежит эта туфля, пыталась украсть мой кулон в ночь вечеринки. Поскольку он был у вас в доме, когда я его покупал, я рискну предположить, что кто-то слишком привязался к нему и решил, что ему сойдет с рук его кража. Воровство запрещено законом во всех пятидесяти штатах. Вашим дочерям следует преподать урок.

— О, это все недоразумение. Им не нужен этот бесполезный кусок дерьма… — Вера остановила себя в последнюю секунду, сделав глубокий вдох и сменив его поверхностным хихиканьем.

— Уверяю вас, что девушкам нет никакого дела до кулона, мистер Сан.

— И все же эта туфля доказывает мне, что у одной из них есть интерес к нему, — настаивал Закари, вытягивая из нее правду так, что она даже не осознавала этого.

— Скорее всего, это туфля Фэрроу, — поспешно добавила Табби.

А я-то думала, что Вера сдаст меня.

Мои щеки вспыхнули. Чертова Табби.

Зак опустил ботинок.

— Фэрроу?

— Наша сводная сестра. — Щеки Табби раскраснелись, несомненно, от волнения из-за внезапной возможности порадовать Зака. — Она одевается как бездомная, а кулон раньше принадлежал нашему отцу — ее биологическому отцу. Она хранила его в своей комнате, пока мы его не продали. Она всегда попадает в неприятности.

До этого момента я могла бы спасти Табиту, если бы мы когда-нибудь оказались в ситуации Муфасы и Шрама. Я сделала мысленную пометку не делать этого.

Эта женщина была так же привлекательна, как смертельный вирус.

— Значит, есть и третья сестра. — Зак говорил так, будто пытался выманить ядерные коды у ребенка.

— На самом деле она не сестра. — Регина поправила воротник своего оксфордского платья. — Хотя я бы не отказалась обменять ее на…

— Моя падчерица отдалилась от нас. — Вера постаралась выглядеть достойно. — Я старалась делать с ней все возможное, но…

Зак прервал ее.

— Где Фэрроу?

— Где-то в доме. — Плечи Табби опустились, теперь ей больше не грозило тюремное заключение. Она указала жестом на тряпки на плитке. — Ей нужно закончить здесь уборку.

От ее слов у меня защемило щеки. Жар вырвался из грудины и прокатился по всему телу.

Моя паршивая семья не представляла, как это звучит.

А может, и представляла, и это было их целью с самого начала.

Работа уборщицей меня не смущала. Я гордилась своим безупречным сервисом.

Но быть выставленной напоказ в качестве низшей служанки моей собственной семьи? Мне было удивительно стыдно. Удивительно потому, что обычно мне было абсолютно наплевать на то, что обо мне думают люди.

Но когда речь заходила о Закари Сане, мне становилось не все равно.

Когда-то давно, всего на три часа, мне удалось привлечь его внимание. То, что не удавалось ни одной женщине.

Да, мне нравилось, что он считал меня загадочной и манящей.

А не той, кто чистит унитазы своих сводных сестер.

— Найдите ее для меня. — Он щелкнул пальцами, словно отдавая приказ своим преданным подданным. Я практически слышала, как этот урод откинулся назад, словно грубый король, которым он и был. — Или вы все попадете в адский судебный процесс.

От последовавшей за этим суматохи у меня закружилась голова.

Вера указала на своих дочерей.

— Регина, посмотри наверху. Табби, осмотри дом у бассейна и подвал. Она не может быть далеко. Ее машина припаркована у входа. Я проверю здесь.

Шквал ног разбежался в разные стороны.

Дверь на задний двор с треском распахнулась. Светильники зазвенели от тяжелых шагов. Дверцы шкафов со скрипом открывались в быстром темпе.

Зак зевнул, возможно… забавляясь моими жизненными обстоятельствами.

— Она не стала бы прятаться в шкафу.

Вера распахнула еще один.

— Почему?

— Потому что она не полная идиотка.

— Поверьте мне, она…

— Я не верю.

— Ч-что?

— Я не доверяю вам. Продолжайте искать. — Он проверил свои наручные часы. — Мне нужна ее голова на блюдечке, и я хочу получить ее до шестичасовой встречи на другом конце города.

Я увидела в этих словах то, чем они были.

Объявление войны.

Если он думал, что я сяду и приму это, то у него на уме было совсем другое.

То, что я терпела жестокое обращение дома, чтобы обеспечить защиту своего имущества, не давало ему права сделать меня своей новой любимой игрой.

До смерти отца я всю жизнь устраивала своим приемным монстрам ад.

Дошло до того, что Вера практически умоляла меня переехать в Сеул, Регина передала мне брошюры всех известных пластических хирургов, а Табби нарисовала на карте все злачные места для гурманов. (Я даже не знала, что она умеет читать карты).

Я умею бороться, Закари Сан.

Без перчаток. Никакой пощады. Пока не прольется кровь.

— Я бы не стала ей перечить. — В тоне Веры зазвучал яд. — Я пыталась с ней быть хорошей, мистер Сан. Правда, пыталась. Но Фэрроу уже не исправить. Думаю, все дело в генах, которые передала ей мать. Она…

Она выдохнула, но не закончила фразу.

— Что она?

— Такая неженственная.

— Расшифруйте.

— Непокорная, вздорная, невоспитанная. Сорванка. — Слово прорвалось сквозь зубы. Вера захлопнула шкаф и покачала головой. — У нее было столько неприятностей в детстве. Представляете, ее выгнали из частной школы в шестнадцать лет. Она раздавала таблетки ученикам, которые в них нуждались. Бесплатно.

И я бы сделала это снова.

К черту патриархат.

И Веру тоже к черту.

— Она вообще закончила школу?

На данный момент это имело значение?

По иронии судьбы, ближе всего к тому, чтобы использовать свой аттестат зрелости, я подошла через исследовательские навыки, необходимые для проникновения в твой дом.

— Едва ли. — Она подняла руки вверх. — Ее отец решил отправить ее в академию фехтования в Сеуле. Она всегда этого хотела. Она всегда смотрела на меня и моих бедных дочерей свысока. Не позволяла мне выбирать ей одежду, делать маникюр или стричь эти ужасные волосы.

— Колледж?

Вера хмыкнула, махнув рукой.

— Даже не муниципальный колледж. Табита, однако, получила степень бакалавра в Колумбийском университете, а моя милашка Регина училась в престижном…

— Нет необходимости заканчивать предложение. Уверяю вас, ни одну часть меня это не волнует.

Даже если бы ему было не все равно, у Табби действительно не было диплома Колумбийского университета.

Но Колумбийский колледж в Мэриленде не совсем подходил для этого.

Вера открыла холодильник. О чем она думала? Что я забралась между галлоном пробиотического йогурта и двойной банкой маринованного лука?

Кто-нибудь, позвоните Шерлоку и скажите, что он может остаться без работы.

Мистер Сан, очевидно, не был так сильно потрясен, как хотелось бы Вере, потому что она перешла к части программы с фальшивым плачем, только ей не удалось выдавить слезу, поэтому ее нос просто сморщился и опустился.