— О чем?

— О ее характере, о ее неприятии прикосновений, о кусочках ее истории. Выбирай сам.

Это не стало для меня шоком. В основном потому, что я уже занес ее в список своего дерьма за то, что она отказалась расстаться со мной, хотя у нас никогда не было настоящих отношений.

Любую дополнительную негативную черту можно было рассматривать только как бонус.

— Это ничего не меняет. Помолвка всегда была фикцией. Я не намерен на ней жениться. Лучше спроси, почему ты позволила своему сыну жениться на лгунье?

— Потому что она строит свою жизнь в соответствии с твоей. Она готова обеспечить твою безопасность.

— Мне не нужно быть в безопасности.

Наконец-то я это понял. С каждым прикосновением. С каждым дождем. С каждой ужасной поездкой в этой смертельной ловушке Prius.

Каждый раз, когда я сдерживал себя, я становился меньше как личность. В прыжках было столько же риска, сколько и в том, чтобы не прыгать вообще.

— Так и есть. — Она подалась вперед, не совсем справившись с криком или движением, но я знал, что она сделала бы это, если бы могла. — Ты — единственное, что осталось в моем мире. Я никого не люблю больше, чем тебя. Неужели ты этого не понимаешь?

— Нет, черт возьми, понимаю.

Она даже не сделала мне замечание за мой язык, слишком занятая тем, что вбивала в меня свою мысль.

— Тебе нужно быть в безопасности. Твой отец хотел бы, чтобы ты был жив и счастлив.

— Я буду счастлив. Пока у меня есть Фэрроу. Что касается жизни… — Я сделал паузу, запустив пальцы в волосы. — Я не могу обещать, что буду идеальным в каждый момент, но я точно понял, что жизнь ценна. — И не благодаря так называемому уроку Оливера. — Я не буду рисковать без необходимости. Но не заблуждайся — я не стану трусить в страхе.

Стук каблука о плитку испугал меня. Я и не подозревал, насколько меня расстроила перспектива отрезать маму от дома.

Ведь до аварии нас связывали невероятные узы.

Каждый раз, когда я видел, что мама ведет себя как чужой человек, скрытые детские воспоминания лезли в голову, раскалывая мой гнев. Кино допоздна. Неожиданные свидания с игровыми автоматами. Вечера с пельменями собственного приготовления. Даже Ромео хотел переехать в наш дом.

Правда, у него были другие причины.

Я с затаенным дыханием ждал маминого ответа.

Позволь мне жить так, как я хочу. Порадуйся за меня.

Она опустила подбородок на шею.

— Что нужно сделать, чтобы ты не вычеркнул меня из жизни?

Как по команде, звуковые сигналы монитора сердечного ритма участились, набирая скорость.

Я ответил сразу.

— Согласиться на расторжение помолвки.

— Готово.

— Прими Фэрроу. — На этот раз я взял ее руку в свою, положив ее на ладонь. — И в конце концов, люби ее как собственную дочь. У нее никогда не было семьи, мама. — Я переплел свои пальцы с ее. — Она никогда не держала материнскую руку. Обещаю, когда ты узнаешь ее, по-настоящему узнаешь, ты полюбишь ее так же сильно, как и я.

Свободной рукой мама провела по шву, где соприкасались наши ладони, почти застыв на месте.

— Ты действительно любишь ее?

— Да. — Никаких колебаний. Только чистая правда. — Когда ее нет рядом, я становлюсь совершенно ненормальным.

Через мгновение мама сжала мою руку, подняв глаза к моим.

— Договорились.

— И еще…

Она откинула голову на подушку, губы сложились в стон.

— Это еще не все?

— Последнее. Обещаю. — И то, чему ты, возможно, сопротивляешься больше всего. — Я хочу, чтобы ты обратилась за помощью. По поводу твоей тревожности.

— У меня нет тревожности.

— Есть.

— Я отказываюсь принимать таблетки.

— Есть и другие методы, но если врач рекомендует их, а таблетки — лучший вариант, я должен знать, что ты сделаешь все, чтобы поправиться. По крайней мере, я хочу, чтобы ты поговорила с кем-то, кто сможет тебе помочь.

Монитор загудел.

Она покачала головой.

— Но…

— Мне нужно все или ничего, мама.

— Хорошо. — Она выдохнула и на мгновение уставилась в сторону. Наконец она вернула взгляд ко мне. — Я вижу, что ты смотришь на часы каждые десять секунд. Возьми самолет. Забери свою жену, Закари.

ФЭРРОУ

ОСТАЛСЯ 1 ДЕНЬ

Здесь я умру.

В священной, никогда не виденной картинной галерее, куда никому не разрешалось входить. Распластанная по безжизненному эпоксидному полу. В окружении бесценных произведений искусства. Брызги крови, замаскированные жутким черно-красным Джексоном Поллоком.

По крайней мере, я не могла найти ни одного альтернативного объяснения тому, почему Закари Сан отправил меня в свой жуткий подземный гараж.

В течение нескольких недель я каталогизировала каждую вещь, которую Ромео и Оливер приносили в мою студию.

Не может быть, чтобы он просто хотел, чтобы я показала все вещи, которые мне никогда не принадлежат.

Я выскользнула из лифта, наполовину ожидая, что что-то бросится мне в глаза. Электронный ключ выскочил из прорези на другой стороне, вызвав у меня испуганный возглас.

— Добро пожаловать, мисс Баллантайн.

И еще один вопль — от голоса роботизированного искусственного интеллекта на входе.

Две стеклянные двойные двери раздвинулись, приглашая меня в основное помещение. Если бы это была ночь охоты за невестой, я ни за что не смогла бы проникнуть в эту крепость.

Проекторы высветили на полу белые стрелки. Они вели в самый дальний конец галереи. Так глубоко, что я даже не могла разобрать ничего, кроме размытого пятна.

— Пожалуйста, следуйте по указанному пути.

Я наступила на стрелку, держа ноги прямо на колонне, как будто это был деревянный настил на веревочном мосту. Один неверный шаг — и все.

Мысль о том, что я могу отклониться от линии и сломать шедевр стоимостью пять миллионов долларов, не давала мне покоя, пока я прогуливалась мимо статуй, картин, разводов и коридоров, слишком сосредоточившись на своих шагах, чтобы впитать все это.

Дойдя до последней стрелки, я осмелилась взглянуть вверх. Десятки коробок, тубусов и стеллажей были разбросаны по пустой части галереи.

— Пожалуйста, соберите свои вещи, мисс Баллантайн.

Я указала на себя, чувствуя себя на пятьдесят оттенков нелепее.

— Я?

— Да.

— О.

Я не ожидала ответа. Да и не планировала, если уж на то пошло. На самом деле, чтобы вывезти все это, мне понадобится грузовик и бригада грузчиков.

И все же любопытство взяло верх. Я взяла в руки случайную замшевую коробку и откинула крышку.

Мои колени слегка подкосились.

Что-то золотистое плавало в море красного атласа.

Не может быть.

Я мгновенно выхватила его, придвинув поближе, чтобы полюбоваться.

— Папино кольцо на мизинце.

Золотая бегемотиха.

Естественно, Вера продала его на аукционе вместе с первой партией его ценностей два года назад.

Я надела его на большой палец. Оно все еще болталось, но я решила носить его во что бы то ни стало.

Роботизированный голос прервал этот момент.

— Мистер Сан вернул вещи мисс Баллантайн.

Это подстегнуло меня к действию.

Я помчалась к стеллажу с картинами. Репродукции папиных картин занимали тридцать или около того рядов, отсортированных в алфавитном порядке. Даже "Сальватор Мунди" да Винчи. Он был помещен в сортировочный стеллаж галерейного класса, как будто копия заслуживала такого же внимания, как миллиардная коллекция Зака.

Закари Сан успел собрать все вещи, которые Вера когда-либо продавала. Ролекс, драгоценные камни, антикварный фарфор.

О, Боже мой.

Боже мой.

Должно быть, на это ушло столько времени и сил.

Когда он начал планировать это?

Почему он начал это планировать?

Я не смогла бы стереть с губ глупую ухмылку, даже если бы попыталась. Да я и не хотела. Подумать только, последние тридцать дней я так боялась этого проклятого ключа.