Там не будет ее, а, значит, если Душитель — все же он, Каролина будет в безопасности.

Чувства, эмоции, страхи кипели в душе Йохана, а его лицо, лицо человека, невозмутимо пробиравшегося через толпу, оставалось спокойным.

Чем спокойнее кажется человек — тем более опасные демоны живут у него внутри.

2

— Молодой господин, садитесь! За тридцать грошей до любого места во Флебсе!

Йохан проводил взглядом катящиеся по улицам паровики, большие, пассажирские и более скромные, скромные размерами, но не отделкой. Да, прогресс здесь, во Флебсе, зашел гораздо дальше Бранда, который начинал казаться глубоко провинциальным.

— Молодой господин!

Ах, да. Извозчик. Призывает воспользоваться его услугами.

— Красные кварталы.

Вежливая улыбка извозчика померкла:

— Пятьдесят грошей, молодой господин. И я не поеду дальше Первого круга, хоть вы меня озолотите.

«Молодой господин» молча бросил серебряную монетку и сел в повозку.

3

Широкие светлые проспекты, с бронзовыми памятниками и мраморными статуями, хрустальными фонтанами и зелеными каштанами, дворцы и музеи, соборы и театры, здание Флебской оперы и Королевский зоосад, мосты и сады, ароматный кофе и горячее печенье…

Все это красиво, но для того, чтобы все это великолепие могло существовать — нужно, чтобы существовало и то, на чем это богатство держится.

Если есть богатые — значит, есть и бедные.

Если есть чистые, как будто вымытые с шампунем улицы — значит, есть и те, кто их подметает и моет, хоть с шампунем, хоть без. Кто-то должен чистить фонтаны и выносить навоз из-под королевского слона, поливать каштаны и удобрять землю в садах, носить на горбу мешки с кофе и месить тесто для печенья.

И все эти люди должны где-то жить. При этом, по странному совпадению, тем, кто наводит на город красоту и глянец, обычно платят слишком мало для того, чтобы они могли жить в этой же красоте.

Те, на ком держится роскошь и великолепие государства, обычно живут в маленьких комнатках на узких улочках, застроенных кирпичными домами.

Именно от цвета кирпича такие кварталы называют Красными. А вовсе не потому, что после подавления рабочих восстаний, деликатно именуемых беспорядками, по улицам этих кварталов текут красные ручьи.

Нет, вовсе не поэтому.

4

Экипаж остановился у высокого крыльца кирпичного здания. Впрочем, стоило ли говорить о том, что оно было кирпичным? Других в Красных кварталах все равно не было. Если, конечно, не заходить в Третий или Четвертый круг, и уж тем более — в Сердце. Там можно такого увидеть…

— Добавить бы надо, господин… — тихонько проговорил извозчик, опасливо оглядываясь по сторонам. Хотя находились они в Первом круге, где жили люди, обслуживающие буржуа и аристократов, и где наверняка крайне редко можно было встретить кого-то опасного. Даже не по-настоящему опасного, вроде беглых каторжников, воров и убийц, а хотя бы просто опасного для простого законопослушного человека, не привыкшего отстаивать свое достоинство в драках и кулачных боях.

— Доба… — извозчик осекся. В его экипаж у Центрального вокзала садился молодой приказчик, разве что не по годам серьезный и молчаливый. А вышел… Холодное, каменное лицо, мрачный взгляд, выдвинутая вперед челюсть — из повозки вышел человек, для которого не то, что Первый круг Красных кварталов, каторга Амадинских островов, и та будет родным домом.

Извозчик посмотрел в глаза опасному клиенту и яснее ясного понял, что если ему позволят убраться отсюда без ножа под ребром — считай, что уже повезло. Очень повезло.

Копыта лошади застучали по брусчатке, Йохан позволил лицу слегка оттаять и шагнул к крыльцу.

Улица Рыцаря Даля, дом 115, квартира госпожи Мадельсон. Именно здесь должен жить механик айн Хербер, согласно информации, которую Йохан получил в Бранде.

Дверной молоток в виде грубо выкованного кольца стукнул два раза.

— Кто вы и что вы стучите в такую рань? Хотите стучать — идите в плотники! — из зарешеченного дверного окошка посмотрели два недовольных глаза.

— Мне нужен айн Хербер.

— И мне нужен айн Хербер, но я же не хожу по чужим дверям и не бужу приличных людей, — сварливо проскрипели из-за двери.

— Он здесь живет.

— Он здесь не живет.

— Он здесь жил месяц назад.

— Молодой человек, за месяц моя тетушка Агнесс успела выйти замуж, родить этого мерзавца Курта и овдоветь, а вы надеялись, что этот негодяй, провонявший мне всю квартиру своими экскерементами, останется жить у меня?

— Мне нужен айн Хербер. Где он?

Лязгнули замки, дверь распахнулась. За ней стояла, вытирая руки фартуком, женщина непонятного возраста и весьма солидного телосложения. При виде нее Йохан понял, что Ледяное лицо номер два ее не проймет, нечего даже и пытаться. Эта тетушка в своей жизни повидала столько, что пугать ее просто нечем.

— Молодой…

— Карл Фабер.

— Молодой человек, не перебивайте старую одинокую женщину, даже если за нее некому заступиться в этом мире. Я вам уже сказала, что здесь нет айн Хербера, что вы продолжаете стоять на моем крыльце, как памятник, который я не заказывала?

С этими словами старая одинокая женщина скрестила на могучей груди руки, весьма напоминавшие два свиных окорока.

— Здесь жил айн Хербер.

— Вы знаете, в детстве я любила кататься на карусели. Знаете, когда постоянно крутишься по кругу. Так вот — наш разговор вернул меня в детство.

— Здесь жил айн Хербер.

— Даже если и жил, то что?

— Он съехал?

— Он съехал и, между прочим, задолжал мне за последний месяц. Вы принесли деньги?

— Госпожа Мадельсон, я был бы рад принести вам деньги за прошлый месяц, но, так как айн Хербера я еще не нашел, то и получить с него ваши деньги не смог. Могу отдать вам деньги только за следующий месяц.

Массивная тетушка недоуменно икнула. То ли ее сбила с настроя внезапно изменившаяся манера разговора незваного гостя, то ли она попыталась понять, в чем именно собирается ее надурить человек, обещающий деньги за следующий месяц.

— И что ж я должна буду вам сделать за эти деньги? Сразу предупреждаю, я женщина приличная и уже в возрасте!

— Сдать мне ту квартиру, которую снимал айн Хербер. На месяц.

— Зачем? — госпожа Мадельсон совсем растерялась.

— Я только что приехал во Флебс и мне негде жить.

— Но почему именно мою квартиру?

— Я здесь никого, кроме вас не знаю.

— Я вас и вовсе не знаю, молодой человек!

— Я не шумлю, не пью, не курю, не вожу девиц, аккуратно вношу квартплату и ищу человека, который вам задолжал.

Тетушка Мадельсон задумчиво прищурилась:

— Играете на скрипке?

— Это обязательно для заселения?

— Это обязательно для того, чтобы вылететь на улицу в тот же вечер, когда вы вздумаете перепилить эту треклятую деревяшку. Химические эксперименты?

— Нет.

— Хорошо. А то я еле отмыла потолок после того несчастного профессора химии…

Йохан не стал уточнять, отмывали потолок от последствий экспериментов или от самого профессора.

— Стрельба в помещении?

— Нет.

— Никаких недостатков. Идеальный квартирант. Даже подозрительно. Признавайся, в чем подвох?

Квартирная хозяйка перешла на «ты» и явственно оттаяла. Расспросы она продолжала, видимо, из привычки поболтать, так что Йохан позволил себе небольшую шутку:

— Признаюсь честно, я по ночам душу на улицах припозднившихся девиц в черных чулках.

— Главное, чтобы ты не приносил их после этого ко мне домой, а носишь ли ты при этом чулки и какого цвета — твое личное дело. Проходи… как там тебя, Курт?

— Карл, госпожа Мадельсон. Карл Фарбер.

5

После быстрого осмотра квартиры стало понятно, почему шумная госпожа Мадельсон не смогла ее сдать никому даже спустя месяц. Искомый механик превратил гостиную в мастерскую, сдвинув мебель к стене, намусорив металлическими опилками, и запятнав пол черными кляксами. Впрочем, последнее могло остаться от профессора химии.