Сэр Перси задумался

— К тому же мы не знаем, что будет с Германией дальше. По нашим данным восточные немцы давно на мели. Вопрос о сближении встанет, рано или поздно. И я вижу именно в Горбачёве смелость его поставить и решить. Его пытался поставить ещё Брежнев, но тогда нам удалось сорвать его планы. Горбачёв, судя по всему более прямолинеен и настойчив. Да и… война для него значит детские воспоминания, не более того

— Они обычно бывают сильны

— Он уже поговорил и с Бонном и с Берлином. Русские попытаются проломить нашу стену безопасности, единая Германия неизбежно становится очень левой

Сэр Перси помолчал и мрачно заключил

— Или очень правой…

…— Какого хрена ты делаешь?

— Прости?

— Ты наводишь справки верно? И ты связался с англичанами.

— Это была частная поездка.

— Да ни хрена!

— Как бы то ни было, это дело между президентом и мной. Не между мной и тобой, Джеймс.

Бейкер помрачнел

— Вот что, Френк. Ты лезешь в политику.

— А сейчас всё — политика.

— Заткнись, и послушай, не для протокола. Политика в наши дни — это я. По крайней мере здесь, в этом здании. И если ты попробуешь перейти мне дорогу, учти. В Конгрессе — не сильно любят ЦРУшников. Даже бывших. Поверь, мне совсем не составит труда…

— Ты мне угрожаешь?

— Нет, совсем нет. Просто если ты работаешь без политической крыши, то будь готов столкнуться с последствиями. Если на тебя обратит внимание Конгресс — то следующие год — два у тебя не будет времени шпионить, или чем ты там сейчас занимаешься. Ты будешь отбиваться от сабпин[31] и тратить деньги на адвокатов. И всё равно не отобьёшься. Потому что демократы захотят изжарить твою задницу вместо рождественской индейки, а республиканцы сочтут это допустимым ущербом.

Карлуччи встал

— Иди в задницу, Джеймс

— А ты иди к президенту. И хорошо подумай о том что я только что сказал.

Оставшись один, Джеймс Бейкер стукнул кулаком по столу, срывая злость. Всё шло совсем не так как хотелось. В этой администрации было немало людей рыцарского склада ума, которые берутся справиться с той или иной проблемой, не понимая политических издержек этого. Не имея чувства политического равновесия.

Одним из них был полковник Оливер Норт, сотрудник Совета национальной безопасности. Один из тех молодых полковников, которые наводнили страну после Вьетнама — они готовы были действовать, чтобы стереть позор поражения и предлагали радикальные решения. В восьмидесятом — и в начале восьмидесятых не было более горячей политической темы, чем американские заложники на Ближнем Востоке. Началось всё с захвата американского посольства в Тегеране, а сейчас, когда Иран ввязался в страшную войну с Ираком — иранцам нужны были запасные части к их американской боевой технике, им нужны были ракеты Тоу и все поверх санкций. Тогда они научились через своих прокси типа Хезбаллы хватать американских граждан и обменивать их на американские ракеты и запчасти. И всё это было строго незаконно, так как нарушало санкции Конгресса. Но очень прибыльно.

Оливер Норт как раз и занимался проблемами освобождения американских заложников, и поставок в обмен на них ракет и деталей. При этом он ни черта не понимал политических последствий того чем он занимается — ему поставили задачу, американские граждане должны были вернуться домой, он её выполнял. Как мог и как умел. При решении этой проблемы он имел дело с многочисленными людьми из иранской диаспоры, в изобилии бежавшей из страны после исламской революции семьдесят девятого, но сохранившей связи там… а это были совсем не честные и чистые люди. Поставки шли через торговца оружием Манучера Горбанифара, который, когда его прихватили за задницу и посадили на детектор лжи дал уникальный результат — за всё время допроса по данным детектора он не дал ни одного правдивого ответа. Не солгал он только отвечая на вопрос, как его зовут…

Иранцы платили очень большие деньги за ракеты и запчасти, они концентрировались на тайных счетах, разумеется кроме тех сумм, которые отстёгивали себе подонки типа Горбанифара. Но оставалось всё равно изрядно. Потом — случилась революция в Никарагуа, левые победили правых, правые убрались в соседнюю страну и начали кошмарить крестьян и левый режим Ортеги. ЦРУ было полностью на стороне правых «сомосистов», оно помогало Сомосе ещё в сороковых, но левый демократический Конгресс запретил оказывать сомосистам любую помощь. Тогда — в светлой голове полковника Норта родилась идея оказывать сомосистам помощь за счёт тех денег, которые скапливаются и лежат без дела на секретных счетах как выручка от незаконной торговли с Ираном.

Только он не просёк, что в Вашингтоне всем плевать на заложников, и на Сомосу — а вот ради политической карьеры устроить громкий скандал — это самое оно. Кто-то взял и слил информацию в конгресс демократам. И те начали следствие.

К чему всё это? А к тому что на повестке дня стоял вопрос импичмента. Демократы явно не собирались прощать то что сделали с Никсоном. И любая — любая! — деятельность администрации вкупе с бывшими или действующими сотрудниками ЦРУ была по определению опасна, так как могла привести к новым обвинениям.

Грязная правда вашингтонской политики: хочешь уцелеть? Не делай ничего. Просто болтай, обещай — но не делай. Кто делает — тот всегда в чём-то виноват.

Вчера день потратил на две вещи. Первая — был в ЦК ВЛКСМ, разбирали результаты работы групп, занимающихся созданием социальных сетей, интернет — магазинов и электронной почты. Сами они про это не знают, но я подсказываю в каком направлении двигаться. И большую часть дня — провёл вместе с Егором Лигачёвым и его рабочей группой, которая готовит двадцать седьмой съезд КПСС. До него ещё месяц.

Вот таким вот образом проведённый день заставил меня задуматься о вопросе на который нет ответа: каким образом КПСС собирается выживать, когда появятся социальные сети. На этот вопрос отвечать мне, Егор даже понятия не знает — социальная сеть.

Китайский опыт не совсем релевантен. Первое — построить большой файерволл не получится. По многим причинам, как техническим так и политическим. Если мы к примеру отрежем от нашей сети восточноевропейские страны — через некоторое время мы их потеряем с гарантией, свято место пусто не бывает. А если примем их в своё интернет — пространство и отрежем от Запада файерволлом — то у нас в сети окажутся поляки с их Солидарностью и рокошами, чехи которые расскажут всем желающим про 1968 год и венгры, которые припомянут про 1956. Второй — если я хочу сделать СССР одним из мировых лидеров и занять в будущем мире место Китая — мы не можем позволить себе файерволл. Потому что у нас нет внутреннего рынка в миллиард человек. Да и… в случае с Китаем их оберегает не столько файерволл, сколько непреодолимые культурные различия. Конфуцианство, иероглифическое письмо, своя не пересекающаяся с Западом история. В СССР ничего этого нет, мы европейская страна. Начиная с Петра I да и до него мы не сильно то отличались. Марксизм — это европейское, не наше изобретение, Маркс — немец, живший в Лондоне. Ленин тоже пожил по всей Европе. И отделять файерволлом — глупо и бессмысленно.

Пока что у нас прошла выработка технического задания. Сеть «Ока» — это прообраз электронной почты сеть для мгновенного обмена текстовыми сообщениями. Сеть «Кама» — сеть, в которой предприятия смогут продавать свои изделия друг другу. Сеть «Волга» — сеть, в которой предприятия смогут продавать свои изделия конечному потребителю. Пока начинаем писать протоколы обмена и сжатия информации. Для обмена будем пока использовать телефонную сеть для чего должны быть проведены исследования пределов её пропускной способности и их увеличения.