А могло быть и так что Чикатило состоял на связи в КГБ. Его могли завербовать ещё в начале воинской службы, когда он проходил её в погранвойсках относящихся к КГБ СССР — и его перевод в ГВСГ мог быть тоже поощрением. Чикатило был грамотным, активистом, внештатным корреспондентом газеты, писал статьи по вопросам морали и патриотического воспитания молодёжи в местную газету, в охотку участвовал во всех общественных мероприятиях, был внештатным политинформатором. Такой человек легко мог состоять и на связи в КГБ — такие и состоят. Понятно, что при случае куратор сделал пару звонков — это наш человек, не трогайте его. Да и — кто поверит? Чикатило никак не подходил под описание возможного маньяка — член партии, учитель русского языка, семейный, на учёте в психдиспансере не состоял.

Он даже участвовал в поисковых мероприятиях как «представитель активной общественности» — то есть искал самого себя. В СПТУ он уже не работал — перевёлся на завод. Рыскал как волк по городу — ущемленец в запотевших очках, чемоданчик, а в чемоданчике — нож, верёвка, вазелин. Те, кто ему верил и шёл с ним — уже не возвращались.

Фотографии с мест происшествия журналистам понятное дело, не дали. Но и то что сумели переписать из описаний — было чистой воды ужасом

… пятнадцать ножевых ранений…

… глаза выколоты острым предметом…

… соски молочных желёз откусил и проглотил. Мстя за свою неполноценность, вырезал половые органы, их потом выбросил, а матку грыз…

… отрезал голову и забросил в кусты…

Депутат Краузе захлопнул папку и задумался. Впервые в своей жизни он не был уверен в том, стоит ли говорить правду.

…. стоит ли говорить такую правду… зачем… кому станет от этого хорошо? Что узнают от этого люди? То, что среди нас есть изверг, которого даже человеком нельзя назвать?

Можно ли вообще доверять милиции после дела Кравченко?

Если это всё рассказать, люди потребуют самосуда. Возможно, не только над этим монстром — но и над следователем и милиционерами, расстрелявшими невиновного человека и косвенно виновными во всём, что произойдёт в Ростовской области потом?

Кому станет легче?

Господи, до чего докатились. Ладно, в послевоенном деле Венгровера осталось то ли семь то ли восемь квартирных краж из шести или семи сотен (!!) фактически им совершённых. Но это — квартирные кражи. Теперь выясняется, что фальсифицировали даже убийства.

Выяснилось, что Чикатило состоял внештатным сотрудником милиции (!!) и имел удостоверение, что видимо, помогало ему проходить заградительные мероприятия и быть в курсе мер по его поиску.

Куда — дальше?

— Оставьте пока… — негромко, словно стыдясь самого себя, сказал Краузе — материалы у меня. Надо подумать… посоветоваться.

На следующий день — Краузе стоял на верхнем этаже старого здания МВД — ещё построенного при Сталине. Министр давно переехал в новое здание, остались только пара замов…

Из окна верхнего этажа были видны крыши… море крыш, перетекающих одна в другую. Море крыш… поднимающихся над ними дымков… проходняков и проулков…

Что видело это здание в своей жизни? Вообще, интересно было бы написать или заснять историю органов охраны общественного порядка хотя бы после войны. Но ведь никто не даст это сделать. В лучшем случае — всё повычёркивают. Получится сладенькая водичка…

А интересно было бы. Ох, интересно…

— Юрий Геннадьевич…

…

— Борис Кузьмич[73] вас примет.

— Спасибо.

Краузе был в этом здании не первый раз. Крайний — когда он лично, в составе группы народного контроля — доверить больше никому было нельзя — вошёл в кабинет заместителя министра Семиухова. Тот как раз «поправлял здоровье»…

Идеализировать советскую милицию не стоило. Но и хаять — тоже. В ней были самые разные люди. Например, как генерал Елисов, единственный оставшийся фронтовик. Он был сначала просто «замом» потом первым замом — как полетел Чурбанов…

— Юрий Геннадьевич…

— Товарищ генерал…

Сели. Адъютант принёс чай, печение…

— Два вопроса у меня, Борис Кузьмич

— Начинай с первого.

— Чикатило.

Елисов помрачнел

— Всё равно, шило в мешке не утаишь.

— Да я понимаю, Юрий Геннадьевич.

Елисов встал. Прошёлся по кабинету

— Сердце болит — сказал он — я ведь это дело читал. Своими бы руками гада…

— Как же так вышло…

— Как… в Шахтах сейчас работает инспекция, подняли первый его эпизод, девочку маленькую убили…

— Закотнову.

— Да, её. Если подтвердится, всех кто причастен к фальсификации — поганой метлой из органов. Поганой метлой.

Краузе знал Елисова по одному эпизоду. Как то раз они встретились на культурном мероприятии — конкурс фильмов про советскую милицию, Щёлоков начал это дело, но и сейчас оно продолжалось и расширялось. Так вот, зашла речь про Жеглова. И Елисов сказал, причём сказал с железной убеждённостью в собственной правоте. Он сказал: а какой Жеглов герой?! У меня будь такой подчинённый, уволил бы сразу, как только узнал бы про подброшенный кошелёк…

— Ужас…

Елисов обернулся

— Наверху был?

— Нет, пока.

— А знаешь, как его взяли?

— Нет.

— Анонимку подбросили…

…

Елисов показал наверх. Краузе выразил непонимание

— Самому

— Как — самому. Вы хотите сказать?

— Да. Во время рабочей поездки. Прямо в номер.

— Это как же так?

— А вот так. КГБ своё следствие ведёт, не знаю накопали может чего. Ты если узнаешь, скажи. Очень интересно

— Обязательно. И что — в анонимке?

— Полный расклад. С именем. Сначала никто не поверил. Но раз указание сверху — проверили. Выяснили, что он уже отрабатывался, но так — в числе прочих. Решили проследить.

…

— Оборотень он. Жена не знала ничего. Семейный, дети есть. Семью он не трогал никогда, жену не бил даже. Работал сначала в ПТУ, потом перевёлся на завод. Уволили за мелкую кражу, исключили из партии…

— Три месяца он отсидел.

Это и было единственной версией — и Краузе и оперативно-следственной группы по делу Лесополоса. Ни для кого не было секретом, что криминальный мир — обладает намного большими возможностями в подполье, чем советская милиция. Там вряд ли получится кого-то обмануть, «втереть очки» как они говорят. И если человек приходит в тюрьму даже на короткий срок — уголовный мир будет знать о нём всё.

Может он проговорился там кому… о чём. Может ещё как.

Но всё равно — не сходилось. Об этом мало кто знает — но убийца в криминальном мире — уважением не пользуется. Вор — другое дело. Если бы криминалитету стало известно, что рядом с ними сидит душегуб, растерзавший тридцать человек — в тот же день его бы и кончили. В тюрьме сидят мужики у многих есть дети. Защитить их от такого волка, рыщущего среди людей — они не могут. Но могут поквитаться.

— У меня предложение, Борис Кузьмич. Этот материал не спеша отработать… без гнева и пристрастия, как говорится. Нам бы … с академией МВД выйти на связь, поговорить с членами следственной группы.

…

— Оформим как научных консультантов.

Несмотря что не было сказано почти ничего — понимающему человеку этого было достаточно. Человек и закон отказывался раскручивать самый, наверное «жареный» материал в своей истории. Он выйдет позже и выйдет при содействии МВД. И особенно НИИ МВД. Кстати… министр дал команду по окончании этого дела не распускать структуры, работавшие по Лесополосе. Эта группа будет переведена в НИИ МВД и будет заниматься проблемой превенции подобного рода преступлений и вообще — опытом Лесополосы[74].

— Ясно…

…

— Борис Кузьмич, ещё один вопрос. У меня в Грузии группа пропала…

Елисов покачал головой

— Не лучшее место.

— Вы нашу специфику знаете.

— Кто, где? Сколько человек?

— Двое…