Зандер тоже ничего не понял. Вот — он разговаривает с украинским командиром группы, здоровенным парнем с нетипичными для военных вислыми «украинскими» усами — а в следующую секунду все украинцы, в том числе и тот с которым он разговаривал — лежат на земле, истекая кровью…

Подойдя, Колридж контрольными выстрелами добил украинцев, которые были в его поле зрения. Долгая война на Востоке, когда у многих бойцов противника есть пояса шахидов, внесла свои коррективы — теперь безопасным можно было считать только того противника, которого ты добил выстрелом в голову. Пленных теперь — всегда добивали. А при отборе в Дельту кандидатам теперь задавали вопрос, который лет десять назад был непредставим — готовы ли они расстрелять безоружного гражданского[88] если поступит такой приказ.

— Твои приятели? — спросил он у ошалевшего Зандера

И чтобы помощь ему прийти в себя — схватил за шкирку и сильно ударил головой об машину, расквасив нос

— Рассказывай, приятель… — почти равнодушно попросил Кольридж у привязанного к стулу Зандера. Они находились в каком-то брошенном коттеджном посёлке западнее Харькова. Заняли первый попавшийся дом, хорошо пригодный для обороны — хозяева сбежали и им всё равно дом не нужен. Они не знали, что этот посёлок — находится на направлении главного удара российской армии, пытающейся отрезать Харьков и находящиеся там украинские силы…

— Какого чёрта? — возмутился Зандер — вы понимаете, что убили наших союзников. Мать вашу, да что с вами

— Моя мать тут не причём. Они нам не союзники, и мне шепнули на ухо, что тебе не стоит особо доверять. Что ты можешь быть гнилым яблоком.

Кольридж наклонился к уху Зандера

— И это так и есть, правда…

— Вы, ублюдки…

— Во что ты превратился… — прежним равнодушным тоном сказал Кольридж — ты стал предателем и лжецом

— Я не предатель! — вскинулся Зандер

— Предатель, и ещё какой. Если ты не предатель — какого чёрта ты не сообщил в Лэнгли об оружии массового поражения в Харькове?

Зандер выпучил глаза

— Так вы знаете?

— Что знаю? Про ОМП на том заводе? Или про что?

Кольридж блефовал… он отчаянно блефовал. В России, где он жил подростком — он усвоил слово «понт». Понт — это когда ты представляешься тем кем ты не являешься. Пытаешься выглядеть более крутым, чем ты есть. Но это ни в коем случае не тупая выдача себя за другое лицо, чтобы например, получить по чеку — кстати, в США выдача себя за другое лицо является фелонией. Это попытка за счёт наглого и самоуверенного поведения убедить противника, что у тебя есть ресурс, хотя на самом деле у тебя его нет. Что надо тебя уважать и с тобой считаться. Английский язык и близко не передавал смысл такого русского слова как понт. Как и многих других слов — вот почему учиться в языковой школе в Монтеррее было бесполезно. Там учили словам, но не смыслам…

Кстати, в России хороший понт и хорошие понтярщики — крайне ценились и пользовались уважением. Здесь Россия не была похожа на Соединённые штаты, где любой обман вызывал отвращение и гнев. В России очень любили, когда кто-то за счёт умелого понта обыгрывал более сильного и ресурсного противника — возможно, потому что противником часто было государство в лице его представителей, пришедшее чтобы что-то отнять или заставить что-то сделать.

Вот почему Путин сейчас и выигрывает. Вот почему русские выигрывают. Для всех русских США сейчас то же самое, что сталинское государство — огромная враждебная сила, опирающаяся только на принуждение и на глубоко чуждые мессианские идеи. Русские никогда не станут с таким сотрудничать — и при первой возможности разрушат его. Жаль, что ни в Лэнгли, ни в Пентагоне, ни в Брюсселе этого не понимают.

Но Кольридж понимал не язык, он понимал именно смыслы и использовал их… русский трудный подросток с улицы в спецназе армии США. И он опять выиграл. В который уже раз.

— Вы должны понять. Украинцы вынужденно пошли на это!

— Вынужденно пошли на что?

— У них не было другого выхода! Мы сами виноваты! Мы требовали, чтобы они сдали своё ядерное оружие России, и они сделали это! А теперь мы месяцами голосуем в конгрессе за помощь…

— Ты ублюдок! Они разместили это оружие в городе!

— Так нужно. Весь мир должен увидеть…

— Что увидеть?!

— Что эту войну надо прекратить любой ценой!

— Взорвав атомную бомбу!?

— Только так можно это прекратить! Все подумают, что русские применили тактическое ядерное оружие!

— А как же люди? Люди, которые остались в городе!

— Это необходимые жертвы. Без этого никак не обойтись.

…

— Украинцы принесли уже много жертв. Народ обескровлен, но не поставлен на колени. Они принесут ещё жертву… всё необходимое для победы. Путин не должен победить. Его надо сломить… любой ценой.

— Пристрелить бы тебя здесь, сукин ты сын…

Кольридж вышел из подвала. Его люди — все, он не потерял ни одного из них — ждали приказа

— Охраняйте его.

— Миссис Зандер требует…

— Пусть заткнётся.

Он поднялся из подвала наверх, по лестнице — вышел на второй этаж и на террасу, где сидел Мюррей со снайперской винтовкой — наблюдатель и стрелок. Достал штатный спутниковый телефон… он должен был передать всё правильно, чтобы они потом не смогли поставить это под сомнение.

— Гражданин, здесь Могильщик, ответьте.

— Гражданин на связи…

— Гражданин, здесь Могильщик, у нас — Сломанная стрела, повторяю — Сломанная стрела. Угроза подтверждена. Зандер гнилое яблоко.

— Не открытым текстом, парень.

— Сэр, нет времени. Украинцы разместили в Харькове одну или несколько ядерных боеголовок, возможно самодельных, возможно украденных. Они намерены подорвать их и свалить всё на русских.

— У тебя нет независимого подтверждения

— Зандер всё подтвердил!

— Не открытым текстом.

— Сэр, нет времени. Они намерены сжечь целый город вместе с оставшимися там жителями, чтобы вызвать наше прямое вмешательство. Надо дать им понять, что мы все знаем, тогда они откажутся от плана…

— Сэр, движение! — предостерегающе крикнул Мюррей

— Минуточку…

— У тебя там всё в порядке? — поинтересовался Гурски

Нарастающее, на пределе слышимости жужжание

— Сэр, вижу движение

Колридж и сам увидел — второй этаж, балкон — как на улицу выворачивает броневик Мастифф, какие британцы передавали в рамках оказания помощи

— У нас проблемы…

Жужжание — уже слышимое хорошо

— Дрон!

Хлопок… и темнота.

Пришёл в себя Колридж не сразу…

Сначала в голове было… чёрт, ну и вляпались. Потом горькое понимание того, что он подставился сам и подставил своих людей… горькая ненависть к себе любого командира… который не предусмотрел… промахнулся… потерял…

Потом пришло понимание, что ему как то неудобно.

Он открыл глаза, готовый ко всему — но оказалось, что он в каком-то кабинете. За столом… он так и уснул за ним.

На столе — тикали часы… какие-то дорогие, настольные. Взгляд упал на бумаги, за которыми он уснул — папка с красной полосой наискосок, вверху — совершенно секретно, Совет национальной безопасности США.

Где я?

Он встал… стараясь не шуметь, подошёл к окну. За окном шёл снег… это был второй этаж какого-то здания.

Какого?

— Сэр…

Он обернулся. Невысокий человек, лет сорока, смотрел на него. Бросались в глаза белые палубные туфли «Джек Перселл», совершенно неподходящие к костюму.

— Сэр, вы уснули, мы решили вас не будить — извиняющимся тоном сказал он

— Да… — неопределённо сказал он

— Пойдёте наверх?

— Сколько сейчас времени…

Человек посмотрел на часы

— Полчетвёртого, сэр.

Где я?!

— Что-то не так?

— Сэр… звонил полковник Норт. Мы не решились зайти к вам, сказали, что вы отдыхаете. Он сказал это крайне срочно.

Знакомая фамилия