«Смириться» – повисло в воздухе.

Натянутая улыбка Кирилла отдавала горечью. Он покивал головой, поняв намёк, и не стал даже спорить, просто отвернулся и ушёл в привычный угол. Иначе возмущённое отражение легко бы выдало настоящие чувства.

Пока ещё не стихли смешки и шепотки, его место занял Измагард. Он-то как раз был из числа лентяев, оттягивающих момент до последнего. Хотя, глядя на заострившие лицо решимость и серьёзность, никто не упрекнул бы в халатности. Поначалу он молчал. Избавившись от очков, долго вглядывался в голубые глаза отражения, не то собираясь с мыслями, не то правда пытаясь найти что-то новое. А когда заговорил, все уже с предвкушением смотрели на него одного.

– Я не боюсь говорить, слова всегда найдутся. Но будут ли они искренними и верными – вот настоящий вопрос. Люди мне завидуют, и их можно понять: богатый, умный, красивый, так ведь? Чем не мечта? Но они видят лишь фасад, глянцевую обложку журнала, в то время как на деле нет во мне чего-то хорошего. Моя семья меня ненавидит. И, наверно, их можно понять, но каждый раз слыша чужие истории о том, как мамы и папы их хвалят, обнимают и поддерживают, я завидую. Мои братья на службе у Безмолвных воинов. Мои братья всегда на стороне отца и ни разу не оспаривали его решений. Ни разу за всю жизнь! А я мало того, что одеваюсь и веду себя как посмешище, бегаю от любой девчонки, так ещё и не боюсь Откатов. Что бы ни делал, как бы ни пытался, я не смогу быть как они. Не смогу одеваться во всё чёрное, завести нелюбимую жену, заниматься «преумножением богатств семейного дела», и ненавидеть и себя, и мир вокруг. Нет. А настоящий я им противен – неправильный, вечно «слишком». Но это уже не важно. Не то что бы я смирился, но понял, что не стоит пытаться исправлять то, чего никогда не исправить. Настоящую семью я нашёл здесь, в Академии. Любящую, принимающую меня любым. Большего и не надо.

Всем стала слышна дрожь в его голосе. Не выдержав на словах о «настоящей семье», подскочил Севериан и крепко-крепко обнял. Вслед за ним вышли и Аврелий с Аделиной, по-своему поддерживающие: Аделина стала что-то нашептывать на ухо, а Аврелий просто был рядом.

Григорий Маркович с умилением наблюдал за открывшейся картиной, но не мог не вмешаться, вновь став учителем и вспомнив тему недавней лекции:

– Вот прекрасный пример, дорогие мои. Дарите любовь и получите вдвое больше. Помогайте и однажды помогут уже вам самим. А ненавидьте и останетесь ни с чем. Как гласит золотое правило нравственности: «Относись к другому так, как хочешь, чтобы относились к тебе». Ваше право следовать ему или нет. Но не отрицайте, что все мы связаны, и каждый оставляет в другом нечто хорошее или плохое. Росток сомнений, уверенность, любовь к звёздам. Вы и есть сила, подумайте, что только можете сотворить.

***

Привычно отправившись после занятий к Смотрителю, Элина с завистью наблюдала за шумными веселящимися компаниями. Вот бы ей тоже так по-детски радоваться. Те обкидывались снежками, громко смеялись, все успели промокнуть до нитки, но светились счастьем. Словно жизнь у них – глупое подростковое кино. Потуже затянув шарф, Элина достала фонарь из сторожки и неизменным маршрутом прошлась вдоль барьера. Всё как обычно – тихо да гладко. Смотритель нашёлся возле третьего столпа, крутил внутренний механизм чем-то похожим на гаечный ключ. Что удивительно, он был не один. Рядом, запрокинув голову, стоял тот, кого она меньше всего ожидала встретить. Кирилл.

– Привет, – неловко махнула рукой. – Ты чего здесь?

Тот оторвался от созерцания неба и быстро переменился в лице. Выглядел он потрёпанно: на холоде таком и без шапки, без рукавичек, да и меховая накидка куда-то подевалась. Сложив руки на груди, Кирилл подошёл чуть ближе, но вместо ответа огрызнулся:

– Просто. Разрешение что ли нужно?

«Просто, так просто» – подумала Элина и, обогнув его, присела рядом со Смотрителем, пытаясь вникнуть в работу. Спросила:

– Это что из-за нечистых так?

Смотритель указал на административное здание.

– А, из-за Канцелярских. Опять пришли, значит.

На этот раз он кивнул. Когда же научилась понимать без слов? Целый месяц наедине не прошёл даром. Кирилл на всё это смотрел, вытаращив глаза, а потом вдруг рассмеялся заливисто.

– Ты что серьёзно? Настолько поехала головой, никому не нужная, что решила с ним говорить? Это же просто железяка без мозгов.

– Тебе-то откуда знать? – тут же ощетинилась Элина. – Если просто гуляешь, так и гуляй иди. Не мешай людям работать.

Чем чаще она ходила в патрули, тем очевидней становилось это непонятное пренебрежение. Никто не хотел видеть в Смотрителе живое, разумное существо. Его создали ведающие, но разве люди не создают людей? В чём тогда проблема?

Кирилл осёкся, но после, наконец, собрался с духом и выпалил то, ради чего слонялся вокруг:

– Мне нужна твоя помощь.

– Моя? Не шутишь?

– Это и в твоих интересах, – перешёл в защиту. – Всё из-за Лили с Вадимом. Я ведь предупреждал, что после драки они станут только хуже и совсем с цепи сорвутся.

Сама Элина не заметила таких больших изменений. Конечно, пару раз Лиля поджидала после уроков и угрожала в своей излюбленной манере, но с возвращением Севериана совсем потеряла голову и не могла ни о чём другом думать, кроме как декабрьском бале. Она едва не обезьянкой висла на чужой шее и всячески старалась намекнуть, кого выбрать в пару.

Да и к тому же все знали, что «одарённая четвёрка» больше не играла в милосердие. Акция помоги новенькой закончилась, толком и не начавшись.

Ночь откровений должна была сблизить их с Северианом. Элина так думала. По крайней мере, надеялась. Но ни разу больше они не столкнулись лицом к лицу. Про обсуждение всего-всего: про Чернобога и Яромира, про обряды и озеро можно было забыть навсегда. Стоило только завидеть её, Севериан тут же вскакивал и спешно убегал или просто делал вид такой занятой и уставший, что вот-вот умрёт. Она злилась, но поделать ничего не могла. В самом деле, не поджидать же его и не устраивать засаду с наручниками и приговором: «Подлец и обманщик, искуситель девичьих сердец!».

Так всё и вернулось на круги своя. Для чего только море всколыхнулось, подняв её на поверхность, дав глотнуть воздуха, а затем безжалостно вновь вернуло на дно?

– Они отняли у меня одну вещь. Важную вещь. Сегодня, прямо после урока, – теперь Элина поняла, почему Кирилл стоял и мёрз. – Я обязан вернуть её, чего бы это ни стоило! Ты их вообще не боишься, раз дала отпор. Тебе ведь запросто будет помочь?

Сам по себе вырвался нервный смешок. Вот это у неё репутация, загляденье! Знал бы Кирилл, с кем хочет связаться. Тогда с ней рядом был Яромир и вера в то, что поступает правильно. А на самом деле она ведь простая трусиха и слабачка. На Осенинах это стало ясно, как божий день.

– Из всех возможных вариантов, ты выбрал меня? Не проще друзей попросить?

Он закатил глаза:

– Каких? Тех, что вместе с Вадимом отпинают где-нибудь за общагой? Тебе ли не знать.

И откуда такая уверенность? Почувствовал одну из своих – неудачницу? И ведь даже не поспоришь. Несмотря на все неприятные слова, она уже купилась. «Помоги ближнему своему». Не зря ведь Григорий Маркович хотел заставить их следовать золотому правилу.

– У меня отработки ещё час. А после я, в принципе, свободна.

Но Кирилл решил всё иначе, не стал терять времени зря, разгорячившись и позабыв о холоде. Пока Элина помогала Смотрителю: подавала инструменты, показала пару брешей – подозрительных мест в барьере, Кирилл ходил за ними и объяснял на коленке придуманную «операцию по спасению». Прямо перед самым ужином они должны пробраться в комнаты Лилианы и Вадима и – всего лишь то! – обыскать. Туда и обратно. Никто и не заметит. Звучало так легко, а на деле имело кучу нюансов. Где будут их соседи? Как рассчитать, когда придут? Где взять ключи от дверей? Список казался бесконечным, и им бы надо подождать несколько денёчков, обмозговать, подготовиться получше, но нет – Кирилл не мог ждать. Стоило заикнуться, и он зверел на глазах. Здесь и сейчас. Элина уже жалела, что согласилась.