Что-то не так.

Элина нахмурилась, вглядываясь и прислушиваясь. Но ещё прежде чем успела о чём-либо догадаться, на обозрение к ним выбежали трое. Кажется, и её сердце ухнуло в пятки. Она не хотела этого видеть! Это не могло быть оно, нет!

Перед ними стоял Терций. Терций вместе с братом и тем самым его другом.

– Нет, – прошептал Демьян, а затем закричал, изо всех сил пытаясь раскачаться и вырваться: – выпустите меня!

Теперь всё стало ясно. Никакой там не лес, а до ужаса ставшие знакомыми полунощные земли. А сцена перед ними – тот проклятый день, когда Терций навсегда забудет о счастье.

Здесь, прямо у них на глазах, происходило то, о чём могли только слышать и ни за что, никогда не хотели бы увидеть.

На крохотную поляну вывалились Железные стражи, один за другим, как настоящая армия. Трое тут же растеряли улыбки и смех. Исполненные ужасом и паникой они попытались спрятаться, но было уже поздно. Завязалась драка.

– Я не дам этому снова случиться! Хватит, хватит!

Элина впервые видела такое отчаяние в нём, такой страх. Ей самой стало тошно от беспомощности и, вместо того, чтобы вытерпеть всё стойко, закрыла лицо ладонями.

– Прошу, прошу…

Его обезумевший шёпот резал по живому. Как могла она бояться и прятаться, когда Дёма так страдал? Из-за кого он здесь? Чья вина во всех их страданиях? Так возьми себя в руки и прими неизбежное.

За стеной разразилась уже совсем другая картина – новая сцена бесконечной пьесы. Мороз от восторга стал хлопать в ладоши. А Демьян…совсем потерял себя.

Вместо полунощных земель и леса взору теперь открылся смутно знакомый зал. В такой момент Элина вряд ли признала бы даже собственный дом, но откуда-то словно знала – это стеклянная комната пятого этажа. Ход туда закрыли, и с самой осени ни один ученик не мог похвастаться новыми приключениями. Видение отражало полное запустение и разруху: пол усыпали кирпичи и осколки потолка, мебель хаотично разбросана, а по центру возложен как алтарь круг из дымящихся сухих трав.

– Ты не посмеешь! Нет! Уйди, уйди!

От разъярённого вскрика Элина вздрогнула, но это не спасло от шока. Где-то там, среди обломков и пыли, она нашла себя. Не смотри всю жизнь в зеркало, Элина и не признала бы. Надломанное тельце тряпичной куклой распласталось по полу, а в бессвязных потугах пошевелиться сквозили жалость и безысходность. Смерть.

– Я ведь поклялся! Я пообещал, чтобы это никогда не случилось! И это никогда не случится! Слышишь!?

Как бушующий шторм он рвал и метал, со всей натугой прикладываясь к ремням на груди. Демьян весь взмок и дышать стал тяжело и загнанно. Казалось ещё вот-вот и с корнем вырвет само кресло. Но прежде чем это могло произойти, путы сами опали вниз, даря свободу. Демьян тут же рванул вперёд, переступая оправу белых стен и с разбега падая на колени перед «Элиной».

– Я рядом, всё будет хорошо, – склонился, прислоняясь лбом к её лбу, и крепко обнял, не обращая внимания на сильнее растекающуюся лужу крови. Шёпот долетал эхом. – Я исправлюсь. Обещаю. Мы…

Стена встала на место, ограждая их от душещипательной сцены. В белой комнате осталась лишь тишина – хуже криков приводящая к безумию. Элина словно очнулась ото сна – кто она, где? Что сейчас было? Она вновь чувствовала себя такой беспомощной.

– Что мне сделать, чтобы освободить их? Что ты хочешь?

Мороз не появился.

– Твоя сила это страх. Но и наказание тоже, так ведь? Неужели ты хочешь освободиться? После всего того что было?

– Вот уж нет, – словно бы оскорблённый он появился лишь наполовину, свесившись с потолка, – Свобода мне ни к чему. Толком и не знав её, смысл начинать? Собаки привыкают к цепи, вот и я будку свою полюбил. Страх для меня скорее источник, средство.

– Я не понимаю…

– Чтобы воплотить в жизнь матушкин обряд мне нужен источник особой силы, такой, что затмить может весь свет.

Элина замотала головой, вдруг осознавая, к чему тот клонит. Мороза это позабавило и с превеликой радостью выдохнул прямо в лицо:

– Ты.

Вот значит что. Им не нужна была ни её сила, ни её голос, ни смерть. Только страх и ненависть.

– Вот так ирония, верно. Спасение – это гибель. Любовь – это ненависть. А у тебя почему-то есть шанс выбирать – кому жить, а кому умирать. Твой страх даёт силу мне, нашему миру мечты, и нельзя чтобы он ослабевал. Белый Бог и есть ключ к скарядию, а страх им наречённых и есть наша жизнь.

«Что за чушь он несёт?» – как чувствуя, что говорят о нём, объявился Яромир. Как же он всегда так удачно объявляется? Ему ведь надо было восстановиться, а не следить.

– Странные у вас способы переманить на свою сторону, – Элина почувствовала на губах улыбку. Словно и не свою вовсе. – Не подумал, что протыкая меня насквозь, мог бы запросто лишиться так горячо любимого «источника силы»?

– Но ты ведь живая, – ребячески пожал плечами, – к тому же, думаешь, не лучше было бы одарить скарядием? Навсегда связать тебя с нашим миром.

«А, конечно же, хворь что Оковы», – крайне саркастично высказал Яромир. Элина старалась не отвлекаться.

– Значит, если я пойду с тобой, если займу их место в комнате страха, ты обещаешь отпустить всех?

Недолго думая, Мороз протянул ладонь и, смотря прямо в глаза, убедил:

– Обещаю.

Элина знала свой ответ. Ещё тогда, когда к ней пришли на подмогу так безвозмездно, храбро и даже немного глупо. Привычно полагаясь на одну себя, она не замечала подставленных плеч и рук, готовых подхватить в случае падения.

Но именно эта самоотверженность и наткнула на осознание. Они справятся без неё. Как когда-то Яромир остался один, так и для них не было нужды в двух «избранных». Столько раз вися на волоске, Элина перестала переживать о пресловутом мире и долге. Если здесь и сейчас всё, что она могла – ответить храбростью на храбрость, спасти ребят, ставших такими важными и близкими, – значит так тому и быть.

– Ещё сомневаешься? – шептал дьявольский голос, запрятанный в детском тельце. – Больно не будет.

Блеснули знакомо цепи, и в чужих руках оказались Оковы. Значит ли это, что Севир действительно?..

Нет.

Элина закрыла глаза, боясь думать. Холодный пот катился по спине. Прими же уготованную судьбу, смирись. Подобно узнице она протянула ладони, но в тот момент когда металл навис над кожей, раздался оглушительный взрыв.

Ударной волной её отбросило назад. Каким-то чудом удалось избежать осколков – зеркала лопнули от натуги. Не успела Элина осознать произошедшее, как уже оказалась в чужих руках, крепко подхваченная.

– Мы спешили, как могли, – судорожно выдохнул Демьян, – и всё равно чуть не…

К ним подскочили Севериан и Измагард, выставившие орудья наизготовку. Вокруг царил хаос. Всё было разрушено, разбито. От стен не осталось ничего, кроме града осколков, хрустевших под ногами. А в самом центре, беснуясь как загнанное в ловушку животное, стоял Мороз, безумно оскалившийся. Оковы упали на землю.

– Як змеи просочились, сообразили что к чему. Так думаете справитесь? Правила свои уготовили? На моей земле?

Подуло стужей – его любимой заступницей. Вот только ребята не испугались и не отступили. Переглянувшись, они не стали размениваться на слова. Севериан вступил с Морозом в схватку пока Измагард и Дёма осматривались. Элина думала у них не было плана, но, Слава Богам, ошибалась.

Севериан легко разбивал ледяные стены, отражал стрелы и колючки, и вскоре стал теснить Мороза. От могущественного и хитрого призрака словно и не осталось ничего, так слабы были удары и попытки. И это он-то раскидал целый отряд во главе с бессмертным? А когда к сражению присоединился Измагард сам понял, что и шанса нет выйти победителем. Он стремительно развернулся и помчал мимо рухнувших зеркал.

– За ним!

Севериан рванул вперёд, полный решимости и подозрительного энтузиазма. Он стремительно скрылся в остатках Зазеркалья. Измагард выругался. Элина же поняла, что мешает им, замедляет и обратилась к Демьяну: