Пробуждение давалось очень. Очень нелегко.

Бэккарту было также тяжело, как и Ленайе, однако он был сильнее и мысли его структурировались быстрее, так как он запустил процесс со станции, на которой жил, и вернуться для него обратно было естественным. А вот высвободившаяся из кошмаров Ленайа про неё толком ничего не знала. Всё, что она могла знать о станции – это только то, что Бэккарт рассказывал ей. Другими словами - ничего. Однако он знал, и о станции, и обо всём прочем, а ей всё должно было стать известным буквально через несколько минут шока. Бэккарт был не особенно впечатлительным или эмоциональным, если не считать постоянного рвения вперёд и энтузиазма, поэтому внутри него ураган завершился там же, где попытались столкнуться две противоречивые мысли. Ему это стало не интересно, и так он пережил пробуждение. А вот Ленайу нужно было подождать, так как ни о каких других мирах она просто не имела представления, тем более о путешествии между ними. Ей необходимо было собраться воедино. Почти в прямом смысле.

И Бэккарт немного выждал, походив около Ленайи, пока чудовище вновь не дало о себе знать.

- Все параметры обновлены, - завершил жёсткий женский голос.

В просторном зале одна за другой начали ритмично гаснуть встроенные в стены лампы. Незримое присутствие постороннего начало угасать.

- Ребята, - услышала Ленайа тот же голос, который говорил уже более мягко и даже немного приятно в своём спокойствии – это было необычно - словно одним и тем же голосом разговаривало два разных человека, - вы меня изрядно измотали. Я так устала!

Это было последнее, что произнёс невидимый наблюдатель. Динамики шыкнули. Свет погас. Работа всех систем была прекращена.

ГЛАВА 5

КНОПКА, КОТОРУЮ НЕЛЬЗЯ НАЖИМАТЬ

Период 412 Оборот №2053

Раздался двойной предупреждающий сигнал. Несмотря на быстро среагировавшие руки, которые вцепились в нежную ткань, одеяло неумолимо всосалось в перегородку. Ещё не раскрыв глаза, Ленайа насупилась и сделала вид, что ничего не заметила, приняв нелепую позу на белоснежной измятой простыни.

Заиграла музыка. Звук разлился незаметно и ненавязчиво, лишь слегка покрывая гул за тёмным стеклом. Сколько Ленайа не вслушивалась в музыку, она никогда не находила повторяющихся мест. Да и число задействованных инструментов было сведено до минимума, чтобы не отвлекать на себя внимания. От этого запомнить мелодию не представлялось возможным. Вместе с тем весёленькие мотивчики и незатейливость проигрышей складывались в бесконечный шлейф, которым заполнялось время. Было ли это частью необходимых условий для психологической стимуляции или же просто напоминание симбионта о том, что он всё ещё здесь, Ленайа не знала. Но она также никогда не была против этого, и – она не хотела себе в этом признаваться – в конечном счёте ей действительно это нравилось. Иногда она позволяла себе даже пританцовывать, когда продолжительное молчание позволяло подумать, что она находилась в помещении одна.

Начали посвистывать включающиеся экраны, раздвигающиеся отсеки с предметами первой необходимости, и искусственный матовый свет мягко осветил интерьер крохотной, но такой функциональной комнаты. Несмотря на умеренную интенсивность света, глаза привыкали к его искусственности с трудом. Ленайа уже привыкла глядеть на вещи вполглаза, предпочитая ориентироваться в пространстве практически на ощупь. К тому же свет проникал повсюду так пронырливо, что, пытаясь спрятаться от него, Ленайа чаще смотрела вниз, нежели по сторонам.

Стены, мебель и все предметы интерьера в таком жилом отсеке были нашпигованы различной техникой, датчиками и электроникой. Это было обычным правилом для обычной жизни. Чего бы не пожелал живущий в такой комнате человек — всё находилось под рукой, стоило только изъявить своё желание вслух. В этом же заключался и минус: втянутое в недра кровати одеяло было никак не вернуть, так как управление комнатой было подчинено практичной и расчётливой программе, которой не было дела до чувств пробуждающегося человека, и которая следовала единственной цели — сохранять естественный распорядок пребывания в отсеке. Хотя принято эти комнаты было называть «каютами». Ленайе не было известно, почему, ведь подобные помещения находились на недвижимой станции, которая никуда не перемещалась, тем более по воде.

- Вы пребывали во сне восемь часов, - сообщил мягкий, но настойчивый мужской голос, от которого задрожала каждая клеточка в организме, - режим сна завершён.

Голос звучал твёрдо, равномерно и до крайности сдержанно. Он был настроен таким образом, что в его низкой интонации слышалась и строгость, и участие, и уверенность, и от каждого его появления по телу Ленайи пробегало приятное прикосновение заботы. Она никогда не признавалась в этом даже самой себе, но некоторое тонирование в переливах голоса задевали самые глубинные струны её сознания.

Ленайа ударила кулачками по постели и вскочила на ноги, пытаясь удивить незримого присутствующего. Однако последствия сна не смогли отпустить её так быстро, и она замерла на месте, приходя в себя.

- Может быть, в следующий раз как-нибудь изменим утреннее приветствие? - Предложила Ленайа, потягиваясь, и побрела в ванную комнату.

Кровать за её спиной зашелестела, защёлкала и, не успела Ленайа оглянуться, как уже на этом месте осталось одно лишь воспоминание о прекрасном сне, содержания которого она уже и не помнила.

- К примеру. - продолжала Ленайа, простирая руки к встроенным в стене датчикам, которые скрывались за изображениями ладоней, - как-нибудь так: «с добрым утречком, Ленайа! Этот период обещает быть самым лучшим в твоей жизни!»

Датчики активировались, и душ сработал. В воздухе появился необычный привкус. Распылители запыхтели, выпуская густой туман. Пар мгновенно окутал тело своим теплом, и Ленайа робко сжалась от всеобъемлющего прикосновения. Кабина достигла необходимого уровня влажности, затем по коже пробежалась колкая волна, после чего температура резко упала, и пар рассеялся, не оставив на стенках ни капли конденсата. Ленайа открыла рот, язык остро защипало и залило ледяным гелем. Захотелось поскорее избавиться от наступившего онемения во рту, потому Ленайа активировала сушку, вздрогнула от накатившего воздуха и выскочила из кабины, так и не дождавшись окончания охлаждения.

- Рассматриваем альтернативы, - прокатился низкий голос по расслабленным нервам, - утвердите вариацию: «Несвоевременное появление на рабочем месте способствует неминуемому разрушению приоритетов и безоговорочному апокалипсису, а время, потраченное на поиск нового сотрудника, превратит в ад не только вашу жизнь, но миллионов ни в чем не повинных людей».

- Весельчак из тебя так себе, - сказала Ленайа, всё же улыбнувшись, - ты мог бы быть немного добрее ко мне, я ведь до сих пор не доложила в сервисный центр про неисправность трансляции. Вчера она снова длилась дольше обычного, - сказала Ленайа.

Голос немного помолчал.

- Если вербальная процедура пробуждения для вас неприятна, - мужской голос интонировал настолько дружелюбно, что независимо от того, что он говорил, его слова обнимали теплом, - то мы могли бы понижать или повышать температуру в помещении незадолго до вывода из сна. Чувствуя резкие изменения комфортной среды, организм будет пробуждать вас самостоятельно. Также мы могли бы использовать шоковые импульсы или же внутривенные...

- Не стоит, - прервала его Ленайа, - если хочешь, чтобы я замолчала, мог бы просто сказать, чтобы я расслабила булки.

- Как скажете, - смиренно ответил симбионт.

Пробуждение давалось с трудом. В связи с этим, Ленайа однажды направила заявку в отдел запросов и пожеланий, чтобы в каюте установили мышечный тренажёр. Отдел рассматривал вопрос со всей серьёзностью, судя по тому, сколько им потребовалось времени для объявления своего вердикта. Может, они изучали протоколы и лопатили инструкции на предмет того, разрешено ли это или не рекомендовано, но, исходя из того, что тренажёр одобрили, они не нашли ничего противоречащего. Ленайу даже удивил утвердительный ответ на её запрос.