Кровь растекалась по мозаике из трещин в стекле.

- Я буду ждать тебя там. До встречи в раю! – С восхищением завершения воскликнул Бэккарт.

Таковы были последние слова Бэккарта. Он сунул пистолет себе в рот под углом в сорок пять градусов, словно где-то читал об этом, крепко закрыл глаза и спустил курок.

Такого жуткого фонтана Ленайе ещё не приходилось видеть. Рот Бэккарта почернел, щека немного порвалась. По его волосам потекла жижа, напоминающая блевотину. Его глаза перекосились в разные стороны, а с макушки забил фонтанчик. Всё вокруг было в ошмётках плоти и каплях крови, даже далёкие предметы, стены и роботы – досталось каждому. Палец Бэккарта застрял в отверстии спускового крючка и пистолет мушкой нелепо задел за зуб, так что его рука продолжала качаться из стороны в сторону, создавая впечатление, что он ещё жив.

Ленайа начала испытывать острую боль. Ещё она чувствовала, как коченевшая рука Бэккарта всё сильнее сдавливает её кулак.

В этот момент стало происходить предсказуемое: от увеличившейся нагрузки и причинённых повреждений стекло под ними треснуло окончательно и высвободило наружу выключенный робот-глаз и два свободно падающих тела.

Несколько толстых осколков Ленайа чувствовала глубоко в спине, а один разорвал ей лицо, и она совершенно не хотела представлять, на что она похожа. Один глаз видел, и этого хватало Она явно умирала, хотя Ленайа почему-то думала, что с ней это уже происходило и это было скучно. Вместо этого ей стало интересно смотреть на то, что вокруг происходило. Пока они летели, Ленайа видела, как извиваясь рушатся небоскрёбы, но они не разбивались о землю, а как будто вкрапливались в неё, плавясь в земляных песках, где уже не оставалось признаков цивилизации. Котлован из города, который поглощал сам себя выглядел также – месиво, которое стекается в волнистую массу.

Ленайа стала наблюдать за звёздами всеми возможностями, что могла. Вечный ливень и всю мерзкую погоду затянуло в водоворот событий. И события эти могли означать, что всё привелось к тому, что тоннель ворвался в этот мир, как мама ворвалась в его. И теперь могло происходить всё что-угодно. Впрочем, это уже было не важно.

И поэтому она смотрела на звёзды, среди которых она раньше так любила находиться. Она знала многие скопления, бывало, любовалась ими веками, не отвлекаясь ни на что. Звёзды были ей знакомы. До этого момента. Теперь она видела, что звёзды изменили цвет и с огромной (хотя и совершенно незаметным невооружённым взглядом) скоростью неслись именно в этом направлении. И не только звёзды. Ленайа прекрасно представляла, что могло находиться в космосе, и уж ей ли рассказывать про то, что всей гурьбой направилось сюда.

Мог ли портал такое спровоцировать, думала Ленайа, - конечно же мог. Он открывался лишь ненадолго, всегда был изменчив. Он искал для себя выход, словно целый мир никак не мог проникнуть в другой, что-то ему мешало. Мешала, естественно, мама. Оба мира возжелали одного и того же – попасть в другой. И как только у мамы получилось, получилось и это. Портал раскрывался, словно изящный цветок, внутри которого ждало их нечто страшное, неизведанное, и уж точно доселе никем не виданное.

Вот почему изменились скопления звёзд. Всё собиралось здесь. Как же это было красиво. Перед смертью она мечтала бы увидеть именно такую картину.

С башни начали падать выпадающие роботы, и Ленайа поглумилась над тем, что даже разбившись насмерть, их всё равно добьют эти груды металла. Подумать только, ведь вся их задача – этих роботов-шаров - заключалась лишь в том, чтобы человечество было счастливо!

Шмяк! – случилось во время приземления. Вероятно, их телам абсолютно точно было ставить диагноз, с которым не подискутируешь. С искусной точностью падающие шары ударились о совершенно другие волны. Однако Ленайа не чувствовала себя мёртвой, хотя уже и не понимала, где она где находилась. Когда она попыталась понять хоть что-то, в её руке что-то словно пошевелилось. В этой руке там же была ещё рука Бэккарта. И, что самое для неё странное, что она чувствовала его. И дело не в том, что их соприкосновение ещё не закончилось, а то, что он здесь присутствовал.

Она понимала это присутствие, она знала, что это такое. И она знала, чего хотел Бэккарт, раз в хаосе портала могло происходить всё, он мог добраться до мамы в этом хаосе измерений и окончательно всё разрушить. Ленайа этого допустить не могла. Ей думалось, что кристалл в руке её услышит, поэтому проскрипела:

- Убей меня. Только я смогу всё спасти.

После этих слов на голову Ленайи незамедлительно упал шар, сорвавшийся несколько позже остальных. Он обрушился прямиком ей на голову и полностью размозжил плоть, расплескав вокруг себя мозги и кровь.

Смерть…

Для Ленайи это было освобождение. Она наконец почувствовала, кем по-настоящему являлась, её силы раскрылись, она была полна эмоций, цельной, почти умиротворённой. Кристалл был здесь, Бэккарт также присутствовал. Он имел некоторое преимущество в стойкости, но для Ленайи теперь это его качество казалось жалким. Они мгновенно перенеслись в космос, чтобы ничто не могло помешать им. Это было важно. И мама была с ними. Точнее между.

Космос сейчас представлял из себя ужасное беспорядочное зрелище. Уже издалека можно было видеть, как сталкивались звёзды и гигантские планеты, устремлённые к земле. Время текло с такой скоростью, что было понятно: это уже никто не контролирует. Света было вдоволь – вокруг кружилось столько звёзд, что всё это было похоже на конец света. И всё происходило стремительно.

- Я не отдам её тебе, - сказала Ленайа.

- Ты же видишь, что она наделала, - сказал Бэккарт, - мама сделала так, что теперь ничего не останется. Тебя не останется.

- «Нас» не останется, – сказала Ленайа, - ты хотел сказать «нас не останется», ведь так?

Ленайа рассчитывала на то, что всё же может его переубедить.

- Я всегда хотела знать, что это значит… - Ответила Ленайа, не осознавая, какой эффект это может произвести, - я хотела знать, что такое «мы»!

- Она должна исчезнуть, - сказал Бэккарт спокойно.

- Нет, - спокойно ответила Ленайа.

Бэккарт бросился на Ленайу, попытавшись вытащить кристалл в своё поле. Так как это были слитки света, не имеющие формы, понять в схватке было ничего невозможно. Но можно было знать.

Сначала он жёстко влез в виртуальные процессы мамы, но не успел ничего вытянуть, потому что Ленайа была сильнее. И ей всегда было это известно, просто ему это считалось говорить как-то… неприлично.

Они схватились за кристалл и началось. Их борьба не походила ни на что из того, что когда-либо видел человек. Две волны, два поля всецело, а это означало именно оно – всем, что есть, они противостояли друг другу.

- Оставь её мне, - слышалось от Бэккарта, - она ничего полезного не сделала и не сделает.

Но Ленайа не отпускала.

- Теперь я знаю, как сделать что-то лучше, - ответила она.

Ленайа была спокойна.

- Если бы ты знал, сколько счастливых моментов я пережила, - Ленайа позволила в схватке допустить радость, в которой пришлось поучаствовать и Бэккарту, - ты пытаешься быть первым, но за своей злобой ты просто не видишь, что совсем рядом, совсем просто можно жить счастливо.

- Ты пытаешься меня убедить, что злой – это я! Ты спасаешь эту дрянь, которую просто необходимо уничтожить! Любой ценой! – Возразил Бэккарт.

И в этот момент Ленайа поняла, как победит. Этот поступок будет ужасен для неё самой, потому что будет сопряжён с ложью, болью, пусть и не физической, но по-космически долгой. Потому что именно с этим ей придётся существовать.

Однако она приняла решение победить в этом бою любым возможным способом, так как Бэккарт уже явно не отдавал отчёт себе в том, что делает.

- Именно это так странно, - повеяло настороженностью от Ленайи, - у тебя для всего есть цена. Если что-то есть, то это должно быть у тебя.

Кристалл дрогнул.

- Мне искренне непонятно, почему ты заняла позицию врага, - сказал Бэккарт, - и почему ты его защищаешь. Ведь мы можем всё закончить вместе. Ты будешь моей, мы будем счастливы. Давай же завершим эту игру!