Когда я приехала, Альберто уже был в ресторане. С кислым выражением лица он прятался в задней кабинке. Я села напротив него и поблагодарила за то, что он пришел.

– У тебя чертовски большое желание умереть, – пробормотал он.

– Ты – тот, кто пишет об этом. Почему же именно я в опасности?

– Это вопрос метода. Я сосредотачиваюсь на жертвах, защищенный официальной работой в законной газете. Заметь, я не в Нихле. Я держусь подальше от огня. – Он отхлебнул из кружки чего-то похожего на кофе и вытер рот скомканной салфеткой. – А ты с ним играешь.

Подошла официантка, и я заказала фирменную тарелку тако и воду. Альберто заказал три энчилады, рис, фасоль, сопапилью и салат.

– Раз уж ты платишь, – сказал он с полуулыбкой. Когда официантка ушла, он откинулся на спинку стула и нахмурился, покусывая губу. – Чего ты хочешь? Поторопись – мое время ограничено.

Я рассказала ему о своем разговоре с Анитой Смоллвуд.

– Она сказала, что никто не верил, что Нортон или Джеймс могли быть виновны. Что даже окружной прокурор и судья, похоже, в это не поверили. Это действительно так?

– Если она права, они устроили хорошее шоу.

– Судья, который вел судебный процесс – ты знаешь, кто это был?

Брови Альберто сошлись на переносице.

– Парень по имени Леру. Умер около шести лет назад.

– Ты был с ним знаком?

– Только видел его во время слушаний.

– Анита упомянула, что Джосайя Смит в то время был прокурором.

– Я же тебе говорил – помощником окружного прокурора. – Родригес скомкал салфетку. – Конни, что ты здесь делаешь? Мы уже знаем, что суд был фиктивным. Мы оба знаем, что Леброн и Смоллвуд невиновны. Почему ты достаешь Аниту? – Он бросил салфетку на стол. – Почему ты достаешь меня?

– Я не знаю.

– Не знаешь?

Я рассказала ему о прошлой ночи. Про стук, про кровь. О Джете.

– Нехило. А отпечатки – копы тоже считают, что это кровь?

– В том-то и дело: они появились, задали несколько вопросов, походили вокруг и ретировались. Вошли и вышли за то время, которое мне требуется, чтобы принять душ. Даже не пометили дом как место преступления.

Альберто выглядел задумчивым.

– А этот парень, сторож – он точно ни при чем?

– Его полное имя Бернард Джетсон Монтгомери. Родом из Техаса. И я не знаю.

– Имя ни о чем не говорит.

Я понимала, что прошу слишком многого, но все равно спросила:

– Не мог бы ты покопаться в его прошлом?

– Я не частный детектив.

– Да, я знаю. Но у меня нет денег на детектива, и ты сам сказал, что мне нужно быть осторожной.

Его глаза расширились.

– Во-первых, с каких это пор ты меня слушаешь?! И во-вторых – нет.

– Пожалуйста!

Принесли еду, и как только официантка ушла, Родригес принялся за свою тарелку. Через какое-то время он прервался и посмотрел на меня; в бороде у него застряли кусочки кукурузной лепешки.

– Ты серьезно, не так ли?

– Я серьезно.

– Ты думаешь, что этот Джет имеет какое-то отношение к убийствам?

– Нет, я не… не совсем. Но я не могу уволить его из-за дурацкого пункта в завещании, а я не доверяю Еве. У нее… у нее было жестокое чувство юмора. – Я ткнула пальцем в тако. Пахло вкусно, но у меня пропал аппетит. – Я действительно хотела бы доверять этому парню, но все это слишком…

– Ты понимаешь, что, возможно, никогда не узнаешь наверняка? По документам он может быть чистым, как попка младенца после купания, и все равно при этом оставаться извращенцем. Или у него может быть послужной список длиной в километр, но нынче он что-то вроде матери Терезы. – Альберто помахал вилкой в воздухе. – Посмотри на серийных убийц, таких, как Тед Банди. Они до поры казались образцовыми гражданами. Это тихие люди, понимаешь?

Я улыбнулась.

– Я знаю. Но что-то – лучше, чем ничего.

– Не буду тебе ничего обещать, – пробормотал Родригес с набитым ртом.

– Спасибо, – сказала я. – Большое.

Он указал на меня вилкой.

– Я тебе – ты мне, Конни. Я знаю, что ты не перестанешь копаться в этом деле. Если что-нибудь найдешь, позвони мне. – Он погрозил мне вилкой. – Обещай.

– Даю слово.

– Что ж, этого достаточно. – Он взял свою сопапилью с боковой тарелки и оторвал часть. На столе стояла бутылочка с медом, и он плеснул немного на кусочек, прежде чем отправить его в рот. – Единственное, на что я могу рассчитывать в потерпевшем крушение мире, – так это на то, что, даже если политики разочаруют, это место – точно нет.

Я посмотрела на свою тарелку, поняла, что должна поесть, и принялась за тако.

– Твоя мама, – сказал Альберто между укусами, – похоже, она настоящее сокровище.

– Если под сокровищем ты подразумеваешь сумасшедшего садиста, то конечно.

– Как ее звали?

– Ева. Мы называли ее «тетя Ева».

– И она оставила тебе дом на Мэд-Дог, да?

– Да. Дом, о существовании которого я даже не подозревала.

Альберто отложил вилку.

– Хм…

– Что за «хм»?

– Просто интересно, как она стала владелицей этого места. Оно долгое время было заброшено.

Я взглянула на него.

– Ты знал человека, который раньше там жил?

Родригес покачал головой.

– Нет, я знаю это место только благодаря Эсмеральде. Однако я помню, как проезжал мимо. Душераздирающее запустение. – Он посмотрел на дверь, в его глазах было отстраненное выражение. – По правде говоря, я пытался попасть внутрь. Подумал, может быть, дом как-то связан с исчезновением моей сестры… Но он был заперт. – Его взгляд вернулся в настоящее, ко мне. – Твоя мать – как она умерла?

– Она утонула.

– Ужасная смерть.

– Она была сильной пловчихой. Поддерживала себя в форме. Утверждала, что именно холодная вода в озере Шамплейн помогала ей выглядеть молодо. – Я пожала плечами. – Ирония судьбы.

– В нашей культуре мы уважаем родителей.

– Ты не знал ее, – тихо возразила я.

– Тяжелый человек?

– Еще какой. – Я наблюдала, как мать и малышка устроились в соседней кабинке. Мать терпеливо ждала, пока маленькая девочка достанет из своего крошечного рюкзачка всех игрушечных животных и разложит их на столе. – Она потеряла дочь. Я не думаю, что она когда-либо полностью оправилась от этого. Она стала… извращенкой. Жестокой.

– Потеря ребенка – это ужасно.

Я кивнула.

– Ее дочь, Келси, сбежала. Исчезла. Иногда работники Евы дразнили нас, уверяли, что однажды давно она вернулась, невменяемая и неуправляемая. Они часто говорили моей сестре и мне, что она была вынуждена жить в подвале.

– Ужас.

– Персонал, конечно, никогда ее не видел – только слышал шум. Они получали удовольствие, пугая нас. В любом случае, никто долго не продержался на службе у Евы. – Я откинулась на спинку стула, вспоминая. – В общем, Келси так и не вернулась. – Я пожала плечами. – Она мертва. Или сбежала, и ее так и не нашли. Персонал любил мою мать не больше, чем я. Думаю, что эти слухи были их способом отомстить ей и нам. Они знали, что Келси была больной темой.

– Персонал? – Его улыбка была снисходительной. – Так ты несчастная маленькая богатая девочка?

Я бросила салфетку на тарелку и сделала знак официантке. Ева, конечно, была богата – но неужели он только это понял из всего разговора? Я сунула официантке две двадцатки и встала.

– Спасибо за то, что пробьешь Джета, – холодно сказала я.

– Эй, подожди минутку, Конни. Ты шутишь, я шучу. Вот как это работает. – Он посмотрел на меня снизу-вверх. – Серьезно, не накручивай себя. Мне жаль, что я брякнул не то о твоей семье.

Я кивнула.

– Позвони мне, если что-нибудь узнаешь. Я сделаю то же самое.

– Ты все еще злишься?

Я снова взглянула на молодую мать с ее маленькой дочерью.

– Я устала. Просто очень, очень устала. И думаю, что должна наконец получить некоторые ответы.

Было уже больше девяти, когда Джеймс Райли позвонил мне на мобильный.

– Я тут услышал, что произошло. Ты в порядке?