3. «Альфа» гранатометами вышибает двери, пробивается на пятый этаж и захватывает Ельцина.

4. Группа «Б» подавляет очаги сопротивления.

5. «Волна», разбитая на «десятки», совместно с другими силами УКГБ по Москве и Московской области осуществляет «фильтрацию»: выяснение личности и задержание подлежащих аресту, в числе которых — все руководство России.

6. Включенные в «десятки» фотографы запечатлевают ответный огонь защищающихся, чтобы можно потом сказать, будто те начали стрельбу первыми.

7. Спецназ КГБ блокирует все выходы из здания.

8. Проход в баррикадах проделывают специальные машины. Три танковые роты оглушают защитников пальбой из пушек.

9. С воздуха атаку поддерживает эскадрилья боевых вертолетов.

План был хорош, да случилось непредвиденное. Когда Ельцин поднялся из бункера, ему доложили: есть убитые, 3 человека.

«Во всех интервью и воспоминаниях военных, — излагает свою версию Ельцин, — почему-то упорно называют перемещение колонн бронемашин по Садовому кольцу, от улицы Чайковского к Смоленской площади, “патрулированием” московских улиц. Но это было не просто патрулирование, а последняя, отчаянная попытка какими-то перемещениями техники напугать, расшатать, разбросать толпу у “Белого дома”.

Так или иначе, но в подземном тоннеле на одну из машин набросили брезент, человек прыгнул на броню, раздались предупредительные выстрелы из люка — парень упал. Броневик рванул назад, волоча за собой по асфальту беспомощное тело. Еще двое, бросившихся на помощь упавшему, были застрелены… Ушли из жизни трое молодых ребят: Дмитрий Комарь, Илья Кричевский и Владимир Усов… Случилось то, чего в ту ночь, кажется, не хотел никто — ни военные, ни мы».

Несколько иная трактовка этого трагического происшествия дается в книге «Ельцин», появившейся в 2010 году — спустя шесть лет после выхода «Записок» самого Ельцина: «Три БМП двинулись в туннель под Садовым кольцом, чтобы перебраться на ту сторону Нового Арбата. Молодой защитник “Белого дома” влез на броню и попытался открыть люк, чтобы переговорить с экипажем. Офицер, который решил, что в руках у парня бутылка с зажигательной смесью и он сейчас заживо спалит экипаж, выстрелил в него. Двое других парней, подбежавших, чтобы оттащить упавшее тело, были задавлены машиной, которая неожиданно дала задний ход. Так трагически погибли Дмитрий Комарь, Илья Кричевский и Владимир Усов».

По словам Ельцина, это были жертвы, которые отрезвили всех. Уже наутро под давлением своих заместителей маршал Язов отдал приказ о выводе войск из Москвы.

Вечернее заседание ГКЧП, 20 часов. Янаев:

— Москва полна слухов о предстоящем штурме «Белого дома». Может, дать по телевидению официальное опровержение, чтобы успокоить людей. А то уже говорят, что на крышу «Белого дома» высадим десант…

Крючков:

— Не стоит. Это может породить новую волну слухов.

Все согласились: достаточно тех разъяснений, которые члены ГКЧП давали по телефону звонившим российским руководителям.

Крючков заявлял, что больше на заседаниях ГКЧП вопрос о штурме не поднимался и не обсуждался. На заседаниях ГКЧП — да, наверное, так и было. Но в его мемуарах есть туманная фраза о мерах «по локализации возникшей напряженности в районе “Белого дома”».

Некоторые исследователи полагают, что обсуждение этих мер проходило на совещании у заместителя министра обороны В.А. Ачалова. Некоторые историки называют имена участников того совещания, которое якобы проходило в здании Генштаба. Читаем у Р. Пихои: «В совещании у заместителя министра В.А. Ачалова участвовали начальник Генерального штаба М.А. Моисеев, личный советник Президента СССР по военным вопросам маршал С.Ф. Ахромеев, главнокомандующий Сухопутными войсками В.И. Варенников, вернувшийся из Киева в Москву, командующий Воздушно-десантными войсками П.С. Грачев, начальник группы “Альфа” В.Ф. Карпухин, начальник группы “Б” Б. Бесков, заместитель министра внутренних дел Б.В. Громов, первый заместитель председателя КГБ Г. Агеев — всего человек 20–25. Туда же прибыл и А.И. Лебедь».

Среди них, действительно, членов ГКЧП не было.

Но вернемся к тому, с чего начали — вечернему заседанию ГКЧП 20 августа. На том заседании приняли решение об отмене указов Ельцина. Потом вдруг Бакланов заявил, что он выходит из состава ГКЧП. При обыске у него было обнаружено недопи-санное заявление, официально адресованное и.о. Президенту СССР Янаеву:

«Уважаемый Геннадий Иванович! В связи с неспособностью ГКЧП стабилизировать ситуацию в стране считаю дальнейшее участие в его работе невозможным. Надо признать, что…» На этом заявление обрывалось.

Будучи допрошенным, Тизяков показал: такое заявление было. Он, Тизяков, тоже сделал официальное заявление, что выйдет из ГКЧП, так как не видит смысла быть в нем:

— Нет ничего, кроме говорильни…

Ночью Крючкову позвонил Ельцин, тоже спрашивал насчет штурма. Крючков отвечал ему: никакого штурма не намечается. Согласился: да, надо искать выход из создавшегося положения.

Ельцин предложил ему вместе съездить в Форос к Горбачеву, чтобы обсудить ситуацию. А также выступить с объяснением обстановки на открывавшейся 21 августа сессии Верховного Совета РСФСР.

Крючков посоветовался с Янаевым. Тот был не против поездки Крючкова с Ельциным в Форос и выступления перед российскими депутатами. Была назначена дата вылета — утро 21 августа.

Крючков впоследствии возмущался интерпретацией цели предполагаемой поездки, содержащейся в книге «Технология переворота» Руслана Хасбулатова. Якобы Крючков решил устранить Ельцина. «Оказывается… “путчисты, конечно, начали готовиться к тому, чтобы сбить самолет, на котором будет лететь Ельцин. Тем более, что они планировали сбить и тот самолет, который должен был привезти из Алма-Аты Ельцина еще 18 августа после подписания договора о сотрудничестве России и Казахстана”».

Между часом и двумя ночи на 21 августа произошло трагическое происшествие, которому Крючков дал совсем иную трактовку, чем Ельцин. Речь идет о трех погибших москвичах — Комаре, Кричевском и Усове.

Взвод БТР, патрулировавший улицы, двигался по Садовому кольцу от площади Восстания. Подойдя к Калининскому проспекту, по тоннелю намеревался проследовать дальше, в сторону Смоленской площади. По словам Крючкова, никаких мыслей повернуть на Калининский проспект в сторону «Белого дома» у экипажей не было, поскольку выполнялось совершенно другое задание.

«Но, тем не менее, в тоннеле под Калининским проспектом несколько БТР были заблокированы троллейбусами, — пишет Крючков в книге “Личное дело”, - грузовыми машинами, причем с обеих сторон. Не было возможности ни повернуть обратно, ни продолжать движение вперед. На машины посыпался град камней, тяжелых предметов, полетели бутылки с зажигательной смесью. Машины загорелись, на них лезли возбужденные, а некоторые явно нетрезвые молодчики. Попытки экипажей образумить людей не увенчались успехом. В результате провокации трое из числа нападавших погибли.

Следствие установило, что гибель людей произошла не в результате выстрелов на прямое поражение, а в сутолоке; двое из них были задавлены машинами, одного сразила пуля, которая срикошетила от стен тоннеля. Несколько человек получили ранения, были раненые и среди военнослужащих».

Московская городская прокуратура, проводившая следствие, прекратила уголовное дело, посчитав, что не было состава преступления ни со стороны нападавших, ни со стороны военнослужащих, которые подверглись нападению.

Но это стало ясно впоследствии, а тогда, сразу после трагической гибели трех гражданских лиц, этот эпизод ставился в вину ГКЧП. Понадобилось время, чтобы эйфория от победы над гэкачепистами прошла, и изумленные люди узнали изложенную юридическим языком прокурорского расследования правду об обстоятельствах гибели Д. Комаря, И. Кричевского и В. Усова. Думаю, что есть смысл привести здесь фрагменты обвинительного заключения по уголовному делу № 18/6214-91. Действительно, нет ничего тайного, что со временем не стало бы явным.