Продолжая ступать аккуратно, будто по тонюсенькому льду, Василиса обогнула постамент, особенно к нему не приближаясь. Спутанные волосы Гаврила, макушка, чёлка и… Василиса судорожно вздохнула и отступила на пару метров, уже не заботясь о том, что там под ногами.

Это был не Гаврил, а его мумия – кожа стала серой и обтягивала кости тонкой резиной, связанные старой верёвкой руки скрючились у груди, а лица не было совсем. Жёсткие волосы чуть прикрывали череп с прилепленной к костям землистой высохшей кожей.

Краем глаза уловив слабое движение, Василиса резко повернулась и столкнулась лицом к черепу с той самой женщиной в белом платье. Кремовые кости плавали в жемчужных струящихся складках накидки, а пустые глазницы таращились на Василису.

Женщина отвернулась и спокойно двинулась дальше сквозь арку. Василиса наконец снова смогла дышать. И проснулась.

В очередной раз порадовалась, что оказалась дома, в своей спальне, а не где-то в кошмарных руинах, лабиринтах или болотах. Отдышалась. Посмотрела на часы.

Нет, это не отдых, она уснула всего час назад, до этого полночи проворочавшись. Если так пойдёт и дальше, высоких баллов на экзаменах ей не видать. Просто потому, что она их проспит.

В голову снова полезли воспоминания о Фаврелии и их разговоре. И надо же было этой ведьме притащиться в Покров. Валандалась бы дальше по городам и весям, так нет – потянуло на родину. Конечно, бабушка же без её участия вырастила Зою, уже можно появиться и перетянуть её в своё болото.

Теперь ещё про кольцо Агафьи кто-то ей напел. Василиса так старательно избегала воспоминаний о приключениях в Багрянице, что и про кольцо благополучно забыла. Валяется теперь где-то. Кстати, где? Вспомнить бы.

Хотя кого она обманывает – всё она помнит. Василиса снова глянула на часы. Ну и ладно. В школе теперь всё равно делать больше нечего – сплошная зубрёжка с тестами.

Встав ногами на кровать, Василиса стала швыряться на полках-клетках шкафа, уходящего под потолок. Ага, вот она, шкатулка. Карта, подаренная Васей бритва, и кольцо.

Вернув шкатулку на место, Василиса подошла к окну, откуда падал слабый лунный свет. Ну, перстень. С большим красным камнем. Дорогой, наверное. Но не нести же его ломбард.

Покрутив кольцо в руках и насмотревшись на отблески, играющие на гранях камня, Василиса глянула по сторонам. Конечно, никого поблизости не было. Тогда почему бы и нет. Примерив перстень на разные пальцы, Василиса наконец пристроила его на среднем пальце левой руки. А что, будто бы недурно.

Вернулась в кровать, продолжая рассматривать камень. Рубин, наверное. Из про́клятых сокровищ Агафьи Русаковой. Столько лет тысячи людей их ищут, и безуспешно. А досталось ей, Василисе. Интересно, за какие такие заслуги.

Василиса закинула руки за голову. Жалко отдавать такой артефакт, да ещё непонятно кому. То есть, как раз это понятно – мерзкой ведьме. Добра от неё и так не жди, а с таким кольцом она вообще бог знает что может натворить. Жуть.

Широко зевнув, Василиса повернулась на бок. И не заметила, как заснула.

Зато проснулась со звонком будильника. Бодрой и отдохнувшей, а не как обычно – в состоянии гнилой развалины заброшенного парка. Встала, приняла душ. Спустилась во двор, выпустила Изюма. Сделала зарядку, наблюдая, как солнечные лучи яркими искрами отражались от углов маминых теплиц. Кстати о маме. Она вообще домой-то собирается, или как? Надо бы ей позвонить. И про материал для платья спросить.

А сейчас надо завтрак сделать, ведь папа скоро встанет. Василиса побежала к себе, перепрыгивая через две ступеньки. И уже у двери в свою комнату чуть не врезалась в косяк. До неё лишь теперь, уже наверху, дошло, что в последний раз она могла так резво прыгать по ступенькам года этак два назад.

Василиса прошла туда-сюда по коридору. Никакой хромоты. Обе ноги работали одинаково хорошо.

– Вась, я сегодня уеду, – откуда-то из родительской спальни проговорил отец.

– Куда это? – громко спросила Василиса, размахивая ногой, ставшей вдруг здоровой.

– В Растяпинск за мамой. Она, оказывается, ещё вчера сообщение прислала, чтобы я её забрал. – Отец вышел в коридор, застёгивая часы.

– А сама?

– Да она там чего-то накупила. – Отец задумчиво смотрел в пространство. – Боюсь даже подумать, чего именно.

– Ладно. Я сейчас спущусь, кофе сварю. – Василиса заскочила к себе, чтобы переодеться и заметила, что перстень-то так и оставался на её пальце. Сняла, убрала в шкатулку.

Когда вприпрыжку спускалась вниз, подвернула ногу и чуть не расквасила нос о перила.

– Эй, ты чего? – испуганно спросил папа. – Давай как-то поосторожнее.

– Да, чего-то я это… – Василиса шмыгнула и поковыляла на кухню.

Задумчиво глядя, как закипал кофе в турке, вдруг поняла со всей ясностью, что стоило снять кольцо, как вернулась хромота. И такой прекрасный предмет у неё хотят теперь отнять.

А вот фигушки Фаврелии. Эта штукенция и самой пригодится.

Оказалось, школьные занятия отменили совсем, оставив только подготовку к экзаменам для девятых и одиннадцатых классов. Давид Юрьевич нервничал всё больше, стал бледным и отощавшим.

– Вы мой первый полноценный выпуск, – без конца повторял директор школы. – Постарайтесь сделать так, чтобы меня не опозорить.

– Достал, кретин, – со вздохом прошептала Диана, когда он вышел из класса, и бросила ручку на парту. – Кому нужны эти твои экзамены.

– Правильно, все эти оценки и баллы – просто туфта, – поддакнула Олеся, рассматривая нарощенные ногти. – В жизни это не поможет. Можно быть круглым отличником и при этом по жизни – тупым неудачником. Как этот Дэйви.

Услышав прозвище Давида Юрьевича, ходившее у старшеклассниц весь последний год, девчонки захихикали. Громче и натужнее остальных давилась Зоя.

А вот Василисе, с которой Давид Юрьевич возился, как с малолетней, да ещё бесплатно, вдруг стало за него обидно.

– Кто бы говорил про неудачников, – как бы шёпотом, но чётко и довольно громко произнесла Василиса.

– Действительно, – фыркнула Диана, раскачивая ногой в туфельке на высоком каблуке. – До МГУ всё равно не дохромаешь, будь у тебя хоть пятьсот баллов.

Тут уже девчонки рассмеялись во весь голос.

– А у кого-то и две ноги здоровые, да обе левые, – парировала Василиса, демонстративно глядя в учебник. – Ногти делать научилась – считай, жизнь удалась.

– Идиотка, – раздался злобный шёпот Олеси, уже полгода трудившейся в Покрове мастерицей маникюра. Жена техника с конезавода, до этого бывшая единственным в посёлке мастером по бровям, ресницам и ноготочкам, её люто ненавидела.

– На ногтях можно заработать куда больше, чем если целыми днями просиживать штаны в пыльной конуре, да ещё за копейки. – Диана, теперь тоже рассматривала пастельный маникюр, продолжая раскачивать ногой.

– Копейки, – притворно согласилась Василиса, – зато свои. А не те, что папа кидает, как объедки от трат на любовниц.

– Что-о?! – взревела Диана, выпучивая глаза. – Да ты кто такая, чтобы…

В этот момент в класс вернулся Давид Юрьевич.

– Так, что происходит? – строго спросил директор. – Задание сделали уже? Сейчас проверим.

До конца занятий Диана о чём-то истерично разглагольствовала с подобострастно кивающей Олесей и сочувственно надувающей накрашенные губы Зоей. То ли Диана была не в курсе увлечений её папаши на стороне, то ли просто делала вид оскорблённой невинности.

Василиса-то точно знала, что её папочка не просто так не появляется в Покрове уже которую неделю. Сама случайно прошлым летом подслушала, как он рассказывал про свою пассию. Ну, и видела его как-то с ней в Растяпинске. Она выглядела чуть ли не младше самой Дианы.

Ну да, Василиса тогда подслушивала, а потом ещё специально проследила за Короедовым с подружкой. Ну и что с того. Можно подумать, все кругом ангелы.

После занятий Василиса пошла в музей и как раз успела пожелать счастливого пути отцу, отправлявшемуся в Растяпинск за мамой.