Увидев вошедшего Гаврила, Василиса слегка опешила – он, как и его мать, за неделю сбросил с десяток кило. Аж скулы выпирали.

– Ты здесь? – сипло спросил Гаврил.

– Как видишь, – сказала Василиса. О том, что мог бы и поздороваться, напоминать не стала. – Чем могу помочь?

– Я не к тебе.

– Ясно, – пожала плечами Василиса и открыла книгу по дворянским фамилиям.

Краем глаза наблюдала, как Гаврил топтался посреди библиотеки, засунув тощие руки в карманы обвисших джинсов и щурясь на солнце, проникавшее в окно.

– Наталья Львовна у себя, если что, – кашлянув, произнесла Василиса.

– Сам знаю! – рявкнул Гаврил, прошёл по библиотечному залу и пинком открыл дверь в служебное помещение.

От громкого стука двери Василиса крупно вздрогнула. Повела плечами и сосредоточилась на справочнике. Как там? Савельевы? Где тут указатель?

Жалко его. Лицо синюшно-серое, щёки впали. Под глазами фиолетовые круги, как будто тени размазались. Может, он просто недавно переболел?

Только теперь Василисы это не касается. Значит, так. Савельевы. Старинный нижегородский род, богатеи с плохой репутацией. Имущества на миллионы, совести ни на грош. Крестьян за людей не считали, земли у соседей отнимали, купцов разоряли, с церковью враждовали. Евпатий Савельев, который и отгрохал усадьбу, вообще отлучён и предан анафеме. Какие милые люди.

Услышав отдалённые голоса, Василиса положила справочник на стол. Где-то в недрах музея ругались Гаврил и его мама. Решив оставить разборки в рамках их семейного общения, Василиса вернулась к справочнику. Просмотрела титульный лист, потом нашла выходные данные.

Справочник был издан уже после развала Союза. Хорошая бумага, но изображения не очень. Этого Скиркудово даже чёрно-белой фотографии нет. А вот фотография музея Покрова есть. Василиса присмотрелась. Ну, точно – она же сейчас именно в этом здании и находится.

Ещё здание администрации и школы. Оба, судя по всему, попросту отняты у прежних хозяев. Кто-то из предков этого Савельева породнился с приятелем династическим браком, а потом его разорил. Жена умерла при странных обстоятельствах. Но дети остались. Для сынка прибрал к рукам соседний домик, где сейчас заседает папа Леты. Ещё там опорный пункт, где работает отец Василисы. А особняком, где теперь школа, владел местный генерал, потом его вдова. Вот её-то и пустил по миру гражданин Савельев – обещал хорошие деньги дать, да обманул.

Ещё раз рассмотрев фотографии, Василиса отложила справочник. Прикрыла глаза. И тут же перед мысленным взором проплыла девица, что приезжала в монастырь с чадом и требовала… чего она там требовала? Да какая разница. Одна порода – денег выше крыш, а совести – шиш. Думают, им всё позволено.

И Савельевы долго так думали. Пока не грянула Революция, и их собственные крестьяне не перевешали купчиков-помещиков на местных столбах. Надо же было людей до такого довести. Даже «красных» дожидаться не стали – выволокли всё семейство на площадь между зданиями усадьбы и подсобных хозяйств и закололи вилами. Старшего ещё, правда, сначала подвесили за ноги на столбе и лупили дубинами. Жён и дочек зарыли в землю.

А может, сами закопались? Василиса подпёрла рукой подбородок. Что там про Аню говорили? Что можно заставить кого угодно сделать что угодно?

Василиса провела рукой по глазам. Зачем ей это сказали? Намекали, что Аня её спровоцировала? Зачем? Чтобы заставить искать то волшебное место посреди болот? Посмотреть, что из этого выйдет?

Снова хлопнула дверь, и по залу промчался бледный, как бумага, Гаврил. Подавив желание обнять его и успокоить, Василиса открыла путеводитель по усадьбам. Она же ему не мамочка. Которая, судя по звукам, теперь ревёт там в три ручья.

Но это их дела. Так, Савельевы. Скиркудово. Ага, вот. Название переводится примерно как «Хоромы». Ничего так хоромы. Василиса даже наклонилась, чтобы получше рассмотреть фотографии. Да это целый дворец – светлый камень, большущие окна, три этажа. Арочки, колонны…

Арочки, колонны. Что-то знакомое. Да нет, не может быть, что это место Василисе уже снилось, она же никогда раньше его не видела.

Что там ещё? Зимний сад, оранжерея с диковинными растениями. Всё это, кстати, сохранялось и в бытность усадьбы советским санаторием. Пруды с рыбами, огромный розарий. Редкие виды роз – красные, белые, жёлтые, даже какие-то абрикосовые. Маме бы понравилось. Беседки, мостики через прудики и выкопанные каналы.

Собственное лавандовое поле. Ух ты. Прямо как на картинке из мастер-класса, хотя и не такое большое.

Заводь. Вот она. Действительно, кругом огромные старые ивы. Во время санатория заводь была купальней для отдыхающих. Эх, такое классное место отдыха профукали.

А вот и сам Савельев. Мазыч. Только не такой, как обычные местные. У тех – светлые волосы, красивые скулы, а у этого лицо как будто деформировано кирпичом. Ну понятно. Потомок тех, кому спокойно не жилось и жуть как хотелось выпустить чудовище из-под Вражьей горы. Ясно, откуда ноги-то растут.

«– Откудова? – Из Скиркудова!» – такая присказка ходила в советское время среди тех, кто отдыхал в санатории. Правда, в то время люди, наверное, особо в призраков не верили, поэтому о воротах в ад и выпущенных оттуда сущностях в книжке не было ни слова.

Осталось понять, где вообще это Скиркудово находится, и как туда добраться. Хотя… Аня же вроде что-то говорила про Васильевский ручей, что он тянется вдоль этой усадьбы в обе стороны и протекает как раз через ту самую заводь. Стало быть, уже от Покрова можно идти вдоль него, и рано или поздно дойти и до бывшего санатория.

Так, отлично, дело начинает проясняться. Василиса даже радостно потёрла руки. И только потом догадалась спросить себя саму, а на что, собственно, ей сдался этот заброшенный санаторий? Усадьба душегуба, заводь, ивы. Чарусы. Она что, реально туда собралась? Зачем? Гаврила спасать? От чего и опять же – зачем? Может, ему всё нравится. Хотя не похоже.

И потом – она ради него хочет вписаться в эту авантюру, или всё-таки ради себя? Типа – верните мне мою игрушку.

Как всё сложно. Ещё и доплыть туда надо. Антон, конечно, обещал достать из сарая старую дедову лодку и посмотреть, можно ли её подлатать. Хотя даже если он её починит, то вряд ли разрешит Василисе прокатиться до глухих болот. Она ему, конечно, про эту затею говорить не стала – наплела чего-то про пикники и рыбалки.

И ещё интересный вопрос – почему Василиса раньше никогда не слышала про это Скиркудово? Никто этого места при ней ни разу не упоминал. А про какую-то волшебную кочку в чарусах – тем более. И спросить-то не у кого, чтобы подозрений не вызвать.

Наверное, Ядвига Мстиславовна что-то знает, но она теперь едва ли не последняя, к кому Василиса захочет обратиться. Взялась потакать дочке с внучкой, чтобы и они превратились в самовлюблённых кукол, плюющих на окружающих и испорченных вседозволенностью. Ну, Фаврелия-то давно такая, а вот Зою можно было ещё остановить.

Василиса глянула на часы – вроде бы ещё не поздно. Отпроситься у Натальи Львовны? Лучше не надо её беспокоить. Тем более она тут как-то сказала, что Василиса пока может уходить с работы когда захочет. Вот и прекрасно.

На всякий случай Василиса отправила начальнице сообщение с просьбой уйти пораньше. Та быстро ответила, что не против. Ясно, хочет остаться в музее одна, чтобы никто не мешал плакать. Знакомо.

Василиса выключила компьютер и побежала домой оставить школьную сумку.

– Ма, я пойду погуляю с Изюмом? – прокричала Василиса с задней веранды. Изюм, услышав своё имя, большими скачками вылетел из сада и стал прыгать у ног хозяйки.

– Давай, давай, – суетливо проговорила мама, выглядывая из теплицы. – А то этот троглодит мне всю рассаду затоптал. Хоть запирай его, так нет – облается.

– Ещё чего, запирай, – тихо проговорила Василиса, двумя руками потрепав довольную собачью морду.

Взяв пёсика на поводок, Василиса вышла из дома и направилась вдоль по посёлку. Вышла за ограду крайнего дома и оказалась на набережной Васильевского ручья. Снег давно сошёл, и уже вовсю прорастала свежая изумрудная травка. Лёд тоже растаял, но уточки пока не прилетели. Однако весь настил был заполнен гуляющими посельчанами.