«У меня сейчас нет времени с тобой спорить», — сказал он. «Ты знаешь, что я говорю правду». Он сделал паузу, давая этому осмыслиться, ожидая, пока она кивнет, едва заметным движением головы. «Мне понадобятся ключи от твоей машины».

Еще мгновение поколебавшись, она порылась в сумочке, наконец достала их и передала Болану. Он повернулся к Хэннону, нахмурившись, понимая, что поставил бывшего капитана детективов в неловкое положение.

«Я вернусь, когда смогу», — сказал он.

Если смогу.

И Болан отогнал от себя мрачные, пораженческие мысли, пожимая руку Хэннону у двери. За спиной бывшего полицейского он видел, что Эванджелина наблюдает за ним, но она не ответила, когда Болан помахал рукой на прощание.

«Мы будем здесь», — сказал ему Хэннон, мельком взглянув на леди.

Эванджелина, наконец, кивнула.

«Si.»

И Болан оставил этот дом позади, надеясь, что эти два хороших человека будут в безопасности на полях его войны. Он знал, что гарантий нет, но в то же время он сделал все возможное, если не считать того, что полностью отступил, провожая леди в какое-нибудь убежище за городом или за пределами штата.

Времени отступать не было, воин знал это по своему мрачному опыту. Битва разгорелась там, в Майами, и хотя он все еще не мог твердо разобраться в ситуации, он знал, что есть только одно направление, в котором он может двигаться — по тропе адского пламени.

Его курс был прямо вперед, и будь проклята оборона врага. Палач пришел потрясти Майами, и ничто, кроме смерти, не остановит его в достижении этой цели.

Он сотрясал Майами, посмотрите, что выпало из гадючьего гнезда.

И он увидит Эванджелину, когда у него будет такая возможность.

Если бы у него был шанс.

Тем временем на свободе были каннибалы, требующие полного внимания Болана. Он нес огонь. И кто-то в Майами вот-вот почувствует жар.

Рауль Орнелас слушал телефонные звонки на другом конце провода, его гнев и разочарование нарастали с каждой минутой.

Семь.

Восемь.

Девять.

На десятом гудке он швырнул трубку, выругавшись себе под нос. Этот жест был неуместен при обычном чувстве контроля этого человека, но он чувствовал, как хладнокровие ускользает, уступая место сдерживаемым эмоциям, которые он чувствовал внутри.

Он пытался дозвониться до Хулио Риверы, своего заместителя, все утро, с тех пор как начали поступать сообщения в новостях, и до сих пор ответа не было.

Разочарование уступило место недоумению, и Орнелас нахмурился. Это было не похоже на Хулио — отсутствовать дома в утренние часы; даже когда он проводил вечер с женщиной, Хулио никогда не оставался на ночь, предпочитая безопасность дома.

Здоровая паранойя поддерживала жизнь его заместителя. И та же паранойя, помноженная на темп текущих событий, снова подсказала Орнеласу, что, должно быть, что-то не так.

Теперь под его гневом скрывалось что — то еще — беспокойство, граничащее со страхом. Кубинцу было непривычно чувствовать что-либо, кроме уверенности в себе, но, с другой стороны, в эти дни ему было о чем беспокоиться.

Слишком много странных и неожиданных вещей происходило в Майами, чтобы человек мог чувствовать себя в безопасности. За последние двенадцать часов ему случайно открылись зловещие кусочки мрачной мозаики, и теперь он чувствовал, как сама ткань его мира начинает распадаться вокруг него.

Орнелас остановил себя, оборвав ход мыслей прежде, чем они смогли дойти до логического завершения. Сольдадо знал, что ему понадобится вся его сообразительность, если он хочет справиться с несколькими загадками, которые подкинули ему за последние полдня.

И быстрое решение этих загадок может оказаться жизненно важным. Для завершения плана, который он вынашивал месяцами… для самого его выживания, если до этого дойдет.

Ему нужны были ответы в срочном порядке — но хуже всего было то, что до сих пор он все еще не был уверен в вопросах.

Перво-наперво. Прошлой ночью произошла смерть — нет, покушение на Томми Дрейка. Кто-то проник на эстансию Дрейка и убил его вместе с несколькими его подручными, после чего снова скрылся, судя по всем сообщениям, ничего не потревожив вокруг. Ни грабежа, ни вандализма — ничего.

Это делало его убийством, совершенным профессионалами. Это также на некоторое время прекратило поставки кокаина Орнеласу и поставило его в неудобное положение, когда ему пришлось искать новые контакты. Он мог с этим справиться, но это было просто еще одним неудобством, чем-то еще, что занимало его разум в тот самый момент, когда концентрация была так важна.

Он задавался вопросом, могло ли покушение на Дрейка быть связано с почти упущенным Джоном Хэнноном. Каким-то образом лучшим людям Дрейка не удалось поймать любопытного частного детектива, и в придачу они сами были убиты. Орнелас не верил в простое совпадение. Он понимал, что события, вероятно, связаны, но дальше этого осознания идти не мог. Без каких-либо зацепок, по крайней мере, ключа к личности убийц Дрейка…

Независимо от того, как это читалось, неудача с устранением Хэннона оставила несколько опасных недоделок. Ему придется попытаться обрубить их, прежде чем у них появится шанс размножиться, как тараканы в лесу.

Побег Торо из тюрьмы, естественно, был худшей новостью дня — черт возьми, года. Выбор времени накануне смелого плана Орнеласа нельзя было автоматически списывать на случайность. Если бы за этим стояла какая-то темная направляющая рука…

Вкратце он рассказал о череде инцидентов с применением насилия в Майами в утренние часы и после полудня, которые, по-видимому, были связаны с операциями, к которым приложили руку Дрейк и Филипп Сакко: наркотики, азартные игры, женщины.

Рауль Орнелас не продержался бы так долго на задворках подполья, доверяя случайности или позволяя другим думать за него. Теперь он волновался, и не без оснований. Что-то происходило в Майами, и прямо сейчас он понятия не имел, что может происходить.

Невежество — это не способ выжить на войне. И именно война научила его выживать. Он уставился на телефон, вспоминая прошлое.

Подростком он сражался за Кастро против зверя Батисты, сражаясь за освобождение своей родной Кубы от тирании, которая угнетала ее народ на протяжении целого поколения. Он потерял брата в бою и считал это небольшой ценой за то, чтобы войти в историю.

Он выжил, чтобы увидеть, как народная революция исказилась и превратилась во что-то другое, с появлением советских «советников» и признанием Фиделем, что он действительно был тайным коммунистом.

Когда изгнанники начали бежать со своей родины на побережье Флориды, Орнелас отправился с ними, поклявшись, что когда-нибудь вернется и завершит то, что начал молодым партизаном в горах.